Джуд Деверо - Лавандовое утро
Эди постаралась сдержать улыбку, но не смогла.
— А мы гадаем, почему Агги не торопится вернуться домой!
— Если бы я жил с ним, то ушел бы в армию, даже если бы был шестнадцатилетней девчонкой…
— Ладно, он не такой уж плохой.
— Ты и дня не провела с ним. Тебе стоило послушать его ворчание, пока ты работала в курятнике.
— И что он сказал обо мне?
Дэвид неуверенно покачал головой:
— Он сказал… Он сказал, что если бы у него была жена с такими ногами, как у тебя, он никогда не позволил бы ей мыть полы, особенно без швабры…
— Ты врешь…
— Клянусь, — сказал Дэвид и перекрестился. — Он хотел пойти и помочь тебе, но я отговорил его.
— И как тебе удалось?
— Я показал ему кулак, ты бы видела его испуганное лицо.
Эди рассмеялась:
— Так кто хуже? Ты или он?
— Надеюсь, что я, но он многое повидал за свои годы. — Дэвид увидел, что глаза Эди заблестели, он взял ее за руки и поднял со стула.
На какой-то момент они застыли, вся простота мгновенно ушла, и оба ощутили напряжение.
— Я согрел воду, можешь помыться, — сказал Дэвид, снимая напряженность, и повернулся к раковине. — Разденься, а я подержу полотенце.
Эди снова рассмеялась, напряжение ушло.
— Нет. Спасибо. Пожалуй, я просто умоюсь и вымою руки. Я слишком устала, чтобы думать о грязи.
— Люблю земных женщин.
— По-моему, Дэвид Клер, ты любишь всех женщин.
— Ты очень, очень ошибаешься. Ладно, мойся, я поищу полотенце.
Эди не понадобилось много времени, чтобы умыться. Затем она ушла в спальню и закрыла дверь.
Эди начала раздеваться и посмотрела на кровати. Два дня назад, если бы ей сказали, что она проведет ночь в одной комнате с солдатом, она бы заорала, что скорее уснет на камнях под дождем. Но сейчас это казалось естественным.
На стуле у кровати лежала чистая ночная рубашка, и Эди знала, что это Дэвид принес ее. Наверное, это рубашка Агги. Эдди натянула ее на свое грязное тело, легла на ту кровать, что была ближе к двери, и мгновенно уснула.
Когда она проснулась, в комнате было темно, но кто-то толкнул ее кровать. Сначала она испугалась.
— Ш-ш-ш… — сказал Дэвид. — Это я. Спи.
Она приподнялась на локтях, стараясь разглядеть его в темноте.
— Включи свет.
— Здесь нет света, — сказал он. — Нет электричества.
— О, конечно, — пробормотала она и снова легла. — Хэмиш…
— Да, засыпай.
Она уснула, но снова проснулась, когда что-то ударилось о кровать.
— Извини, — сказал Дэвид. — Это все моя проклятая железка, и кровати стоят слишком близко. Стоит мне повернуться, как я задеваю ногой твою кровать. Спи.
Но она больше не смогла уснуть.
— У тебя есть фонарик?
— Зачем?
— Я хочу посмотреть, что у тебя с ногой.
— В ответ на это могу сказать, что с ногой все в норме.
Но Эди уже сидела на постели.
— Тогда завтра я буду готовить, а ты будешь доить корову и собирать яйца.
— Уговорила, — сказал он и минутой позже вернулся в комнату с фонарем. Дэвид был без рубашки, босой, только в брюках, которые висели на нем.
Он поставил фонарь на стол между кроватями и поинтересовался:
— И что теперь?
— Сними брюки, — велела Эди, вставая с кровати.
Она подошла к гардеробу и достала рубашку, которую надевала утром. Судя по ней, Агги была полнее и ниже ростом, рубашка была коротковата и сползала с плеч, когда Эди двигалась.
— Ты мне нравишься в этой одежде, — буркнул Дэвид, расстегивая брюки.
Когда Дэвиду наконец удалось спустить брюки вниз, минуя стальную конструкцию, Эди взялась за манжеты и потянула. Он шутил, но открывшаяся картина была столь ужасна, что Эди было не до улыбок. Вся нога была в кровоподтеках и ссадинах, а там, где она соприкасалась с металлом, зияли раны.
— Обожаю генерала Остина, — пробормотал Дэвид.
— Он еще услышит слова любви от меня, можешь быть уверен, — сказала Эди, и ее губы сжались от злости. — Сиди спокойно, а я посмотрю, что можно сделать.
— Я в вашем распоряжении, детка, — сказал он, отклонившись на подушки и мгновенно засыпая.
Когда он проснулся, таз с водой стоял на столе, и Эди старалась осторожно промыть рану и наложить повязку.
— Больно? — спросила она.
— Не очень, — сказал Дэвид, но Эди знала, что он лжет.
Она подошла к шкафу, вытащила еще одну старую, но чистую рубашку и начала разрывать ее на бинты.
— Твои ссадины и синяки трутся о металл, поэтому больно, но я постараюсь забинтовать острые углы, чтобы они не так сильно беспокоили тебя. Ты можешь встать?
— Конечно.
Она видела, как ходят его скулы, видела, что ему больно, и хотела как-то отвлечь его.
— Расскажи мне о своей семье. У тебя есть братья или сестры?
— Восемь. Я второй, но… — Он снова закусил губу, морщась от боли.
Эди решила, что лучше говорить самой, и начала рассказывать:
— Мой брат Бертран — самый ленивый человек на свете.
— О, правда? И в чем это проявляется?
— Когда ему было три года, он увидел рождественские подарки под елкой и сказал: «А кто их для меня откроет?»
Дэвид хмыкнул.
— А когда ему было шесть, мой отец купил ему велосипед.
— И?
— Отец бежал следом за ним, придерживал за багажник, а мой брат отлично балансировал. Но когда отец отпустил его, велосипед остановился, и Бертран спросил — почему? Отец объяснил, что он должен крутить педали, тогда брат улегся посреди улицы и больше никогда не садился на велосипед.
— Неплохо.
— Когда ему стукнуло двенадцать, родители впервые в жизни взяли нас в ресторан, и отец заказал стейки. Отец показал, как нужно резать стейк, и сказал, что жевать его нужно медленно и долго. Тогда мой брат снова подозвал официанта и заказал тарелку пюре. Когда ему было шестнадцать, мать отправила своего любимого сыночка на танцы с очень красивой девушкой. Он должен был забрать ее в шесть часов. В шесть тридцать брат все еще сидел в гостиной, и отец спросил его, почему он не пошел на танцы. А брат сказал: «Потому что она не зашла за мной».
— Ты это придумала? — спросил Дэвид.
— Ни слова.
— Но как же он живет? Что делает?
— Мой брат — просто чудо. В школе он просил рассказать ему, о чем книга, и спустя пять минут блистал красноречием, обсуждая ее. Он любит сидеть и рассуждать. — Эди оторвала кусок ткани. — И еще обожает сплетни. Он знает всех в городе, и все раскрывают ему свои секреты.
— Я так понимаю, что он не пошел на войну?
— Нет, конечно. Был признан непригодным. Плоскостопие. — Когда Эди мягко промокнула рану, Дэвид скорчился от боли.
— Расскажи про Остина. Что-то…
— Нет, лучше про Бертрана. Хочешь, расскажу, как он не явился на собственную свадьбу?
— Давай расскажи.
— Моя мать все организовала. Бертран увидел девушку и сказал, что она подходит, но никаких гостей, достаточно матери и невесты.
