Мэри Шелдон - Каролин и Каро
— Почему ты так думаешь?
— Потому что Кэтрин подняла бы ее на смех. Я тоже еле сдерживалась, только чтобы не ставить тебя в неловкое положение.
— Ты уже начинаешь судить от имени Кэтрин Мэнсфилд? — Стивен удивленно поднял брови.
— А я и есть Кэтрин Мэнсфилд.
— Тогда и пиши пьесу сама.
Каро вдруг представила пропасть, в которую ей придется прыгнуть.
— Не одна, а с тобой! — заявила она.
— Ты с ума сошла!
Уже два часа ночи. Они оба сидели у Каро в комнате. Каро ходила по кругу. Всего пять шагов от одной стены до другой. Стивен сидел на кушетке, делая заметки.
— Мне нужно то письмо Лоуренса, где “…Я потерял тебя. Ты словно взорвала меня и тут же потушила…”
— Да, а потом мы плавно перейдем к “Влюбленной женщине”, может, вставим сцену из “Брудершафта” и пригвоздим мерзавца…
— Да, а после уже откроем Дневник…
— И от конкретной любовной истории — к любви вообще…
— Потому что любовь меня убивает…
Они говорили, перебивая друг друга, вдохновляясь.
Стивен все записал.
— Мы хотим включить сюда пассаж из “Прелюдии”?
— Она бы предпочла “В заливе”.
— Да, и что-то из “Кукольного домика”…
Они работали каждую ночь. Спектакль уже начал приобретать форму. Статьи, истории, цитаты. Через шесть недель Каро и Стивен с изумлением увидели, что первый черновик готов. Они отправились ужинать. Первый тост они подняли за Кэтрин Мэнсфилд, потом распили бутылку вина друг за друга. Вернувшись в квартирку Каро, они перечитали весь сценарий.
Финалом спектакля должны быть слова Джона Мёрри, мужа Кэтрин, произнесенные уже после ее смерти. Его голос прозвучит через динамики сквозь темную сцену:
“Всю свою жизнь она повторяла слова Готспура:
Да, но поймите, милорд дуралеевич, что в гуще крапивы, которая называется опасностью, мы срываем цветок, который называется благополучием”.
Уильям Шекспир. Генрих IV, часть 1, акт 2, сцена 3 (пер. Б. Пастернака).
Сценарий так растрогал Каро и Стивена, что они, обнявшись, заплакали.
— Да, а теперь дело за малым. Нужно название, — сказала Каро.
— Как насчет “Кэтрин”?
— Нет. Все решат, что пьеса о Кэтрин Хэпбёрн.
— “Прозрение”?
— Слишком туманно и сложно для понимания. Нужно что-то совсем простое… Она ведь писала о мелких обыденных явлениях…
— Тогда, может, “Мир, который нас окружает”?
Каро засмеялась.
— Уже тепло. Пусть будет так — “Мир тесен”.
Каро и Стивен искали сцену. Казалось, они обошли уже весь Нью-Йорк, пока не отыскали маленький театрик в Сохо. Он был странным. В нем не было уюта, но зато ощущалась некоторая недосказанность, незавершенность. Вполне в духе Кэтрин Мэнсфилд.
Стивен пришел к Каро со сметой расходов.
Она покачала головой:
— Нет, мы это никогда не потянем.
— Но мы должны. Мы должны заплатить за аренду театра, за рекламу и программки, но это еще ничего. Я знаю, как мы это все оплатим. Мы предложим всем нашим ребятам — техникам, звукорежиссерам, осветителям — процент от прибыли. Но уже после того, как спектакль пойдет.
— А если он не пойдет? Если не будет прибыли?
— Но пойми, что в гуще крапивы, которая называется опасностью… — улыбнулся ей Стивен.
— Мы срываем цветок, который называется благополучием, — улыбнулась Каро в ответ.
Каро искала образ Кэтрин и себя в образе. Она примеряла темные парики с прической под Кэтрин Мэнсфилд, но все они выглядели именно париками. Сразу ощущалась раздражающая ее фальшь.
Она пришла в салон и показала мастеру портрет на суперобложке книги рассказов Мэнсфилд. Тот улыбнулся и попросил оставить ему книжку на вечер почитать.
На следующий день они встретились вновь. Пока он возился с ее волосами, Каро прикрыла глаза, а через полчаса, взглянув на свое отражение в зеркале, почувствовала холодок в сердце.
Она уже не была сама собой, но еще не до конца стала Кэтрин. Она пока была лишь на полпути к преображению. Словно стояла между ними двумя — прежней Каро и самой Кэтрин.
В секонд-хенде на Лексингтон-авеню она увидела похожее платье, это было именно то, что нужно, — стиль, эпоха. Оно не напоминало современную дешевую подделку, оно было подлинным. Когда ей заворачивали покупку, у нее возникло странное чувство, что колесо времени повернулось вспять. Да, конечно! Ведь здесь, в этой лавке, Мэг вместе с маленькой Каро купила себе платье для свадьбы. Мир, оказывается, и впрямь тесен!
Стивен жил в старом доме западной части Манхзттена. Каро оказалась в его квартире впервые. Здесь царил беспорядок. Кажется, он царил здесь всегда, словно хозяин в любой момент готов сорваться и ринуться на другой конец мира.
Каро нравились такие ощущения.
Стивен был на кухне, выставляя бутылки с вином и виски.
— Что, наш спектакль так уж плох? — спрашивал он Каро.
— Нет, только у нас проблем все больше и больше, — ответила она, несмотря на все воодушевление. — Я просто на взводе, я нервничаю.
Он подошел к ней и положил руки не ее плечи:
— Ты будешь великолепна. Ты всех уложишь на лопатки.
Она обняла его, но потом отстранилась:
— Знаешь, Кэтрин бы это не понравилось.
— Не думаю. Она была очень практична. Обаяла бы всех до смерти, только бы спектакль состоялся. Так же, как это делаешь ты.
— Так-так, — Зоэ позвонила Стивену домой в этот вечер. — Как у вас все движется?
— Как какой-то сон, — ответила Каро. — У нас уже есть звукорежиссер, осветитель, парень, который запишет голос Мёрри.
— Хорошо. Думаю, эту сумасшедшую затею ты оплатишь из своих сбережений от “Бруклина”?
— Частично.
— Давай я помогу тебе оплатить театр. Я уже позвонила его хозяину. Что вы будете делать, если все сложится неудачно? Я-то не пропаду, без денег все равно не останусь.
— Зоэ, — выдохнула Каро, ей стало трудно говорить от набежавших слез.
Вскоре Бартон пригласил дочь на ланч в “Зеленую таверну”. Вначале их разговор не складывался. Они давно не виделись, трудно было выбрать одну тему среди водоворота мыслей, поэтому они молчали.
— Ну, как движется твой проект? — наконец спросил отец.
— Мы почти готовы. Нам сейчас нужна только реклама. Кажется, я сама скоро повешу на себя плакаты и стану женщиной-бутербродом.
— Ну, думаю, это лишнее. Я помогу тебе оплатить рекламу.
— Но это совсем необязательно, — проговорила удивленная Каро.
— Ты моя дочь, так что не учи своего отца, что обязательно, а что нет. — Он улыбнулся. — Я слышал, что одна хорошенькая девчонка чертовски хорошо играет Кэтрин Мэнсфилд.
