Ольга Егорова - Между двух огней
Павел принял извести внешне спокойно. Только побледнел очень сильно – Инга даже испугалась, что он потеряет сознание, шлепнется в обморок, и ей придется вызывать врачей. Но все обошлось. Он почти без эмоций согласился на разрыв и на следующий день улетел в командировку в Прагу…
Теперь было понятно, кто испортил тормозную систему ее «Лексуса». Как ни больно было это сознавать, приходилось смириться с мыслью о том, что это был Павел.
Павел, который любил ее до безумия. До безумия – в буквальном, самом прямом значении этого слова.
Его любовь была – как планета. Одна сторона светлая, а другая, темная, скрыта от глаз…
Того, что Инга после аварии останется жива, но потеряет память, он даже и предположить не мог. Внезапно появился шанс начать все сначала. И если бы Горин не появился в тот день в больничной палате раньше, чем появился там Павел – кто знает, может быть, все и получилось бы именно так, как он рассчитывал. Забытое прошлое не имеет никакого значения в настоящем. Но на всякий случай он все же обработал на компьютере летние фотографии, заново проставив на них несуществующие числа.
Но и это не помогло тоже. И в ту секунду, когда Инга рассказала, что случилось между ней и Андреем Гориным в больничной палате, светлая сторона его планеты-любви навсегда потухла, и она полностью погрузилась в непроглядную черную тьму…
Инга невольно вздрогнула, вспомнив его глаза в тот момент, когда они прощались на даче.
Павел знал, что они прощаются навсегда.
Вернее, думал, что навсегда. Трудно было поверить в то, что она сможет выбраться из каменной западни, наполненной адским пламенем и черным дымом. Второй раз за такой короткий промежуток жизни спастись, благодаря какому-то чуду. Он прощался с Ингой, зная, что жить ей осталось совсем недолго.
Отстранившись, она откинулась на подушку, закрыла глаза и тихо спросила:
– Что с Павлом? Где он сейчас?
– Не надо, – глухо и почти сердито ответил Горин. Накрыл ладонью ее ладонь и повторил: – Не надо сейчас о нем, Инга. Ты разве не поняла…
– Поняла, – ответила она со вздохом. – Я все поняла. Жаль только, что поздно.
– Могло быть и хуже, – напомнил он.
– Могло, – согласилась Инга. – И все-таки скажи. Скажи, если знаешь.
– Я не знаю. Правда, не знаю. Но думаю, что теперь тебе уже нечего бояться. Он исчерпал свои силы. Третьей попытки не будет.
– Не будет… Наверное, ты прав, – задумчиво ответила Инга.
Трудно было объяснить эту уверенность, но она ни секунды не сомневалась в том, что Павел отпустил ее. Попрощался и отпустил навсегда. Он больше не появится в ее жизни, не будет бороться за свою любовь, потому что в этот раз дошел до предела.
И еще где-то в глубине души просыпалось новое знание. О том, что теперь, начиная вот с этой минуты, вся остальная жизнь у нее будет – счастливая и светлая.
С закрытыми глазами она долго лежала и молча улыбаясь, слушая, как Горин обещает подарить ей на день рождения ветер.
– Почему на день рождения? – улыбнулась Инга. – Зачем ждать так долго? Подари мне его сейчас…
– Сейчас? – Горин озабоченно нахмурился. – Сомневаюсь, что ему захочется жить в больничной палате. Может быть, ты все же потерпишь до выписки?
– Так и быть, – вздохнула она. – Потерплю. Но смотри, ты мне обещал…
Они сидели еще некоторое время в тишине, и мысли у них были одинаковые. Слова были не нужны…
Горин все гладил ее по голове, нежно перебирая пряди волос. От этих прикосновений она чувствовала, что засыпает. Веки тяжелели, словно наливались свинцом, нарушалось стройное течение мыслей.
– Послушай, – сквозь сон проговорила Инга. – Послушай, а ты знаешь о том, что однажды… несколько лет назад, я тоже чуть не погибла во время пожара… чудом спаслась… я тебе рассказывала?
– Спи, – тихо ответил он. – Спи, моя родная, моя хорошая… У нас еще будет время поговорить… У нас с тобой впереди очень-очень много времени…
* * *Вместо эпилога
…дожидаюсь наступления темноты и иду в парк, к месту наших ритуальных плясок.
Оглядываюсь по сторонам, прислушиваюсь. Рядом никого нет.
Канистра с бензином булькает в руках.
Отвинчиваю тугую крышку. Руки трясутся. Пальцы не слушаются.
Все-таки открываю.
Щедро обливаю бензином дурацкое дерево, которому нужно было сгореть еще десять лет назад. Обламываю несколько сухих мертвых веток, роюсь в кармане в поисках спичек. После долгих поисков извлекаю на свет целый коробок. Достаю сразу целую горсть, штук двадцать или тридцать. Поджигаю все разом и передаю эстафетный огонь сухим веткам. Отхожу на безопасное расстояние и бросаю горящий букет рядом со стволом дуба.
Огонь занимается моментально. Через минуту дурацкое дерево уже горит, как огромная и уродливая комета.
Долго стою рядом, задыхаясь от дыма. Наблюдаю, как горит дуб, и ничего не чувствую.
Вообще ничего.
Священный Дуб полыхает ярким пламенем у меня на глазах. Смердит удушливым дымом.
Только мне почему-то не становится легче.
По щекам текут слезы. Я их не замечаю, как не замечаю ничего вокруг. Теперь мне становится ясно: дуб здесь вообще ни при чем.
Напрасно я спалил дерево.
Тебя все равно уже не вернешь. Сожги хоть все деревья в парке. Хоть все деревья на планете.
Тебя больше нет.
Несмотря на обещание, данное мне теперь уже сгоревшим деревом, ты все-таки умерла.
Погибла во время пожара.
Исчезла из жизни горящей кометой. Едва коснулась Земли – и снова вернулась на небо, потому что Земля показалась тебе слишком скучной.
Прошел уже целый год с тех пор, как это случилось. Возможно, кого-то лечит время. Но только не меня.
Меня вылечить невозможно, потому что меня больше нет. Я превратился в невидимый сгусток боли. В бледную и прозрачную тень собственных несбывшихся надежд. В бесформенный осколок вечной скорби.
Я теперь – только слабое эхо твоего имени.
Инга.
Я повторяю его ночами. Мне двадцать два года, но по ночам я плачу в подушку, как маленький ребенок.
Каждую ночь.
Каждую ночь перед глазами – одна и та же картина. Горящее здание. Длинные коридоры, наполненные дымом. Крики о помощи. Ты стоишь, задыхаясь от дыма, возле двери в комнату общежития, и пытаешься из последних сил открыть дверь ключами. Там, за запертой дверью, истошно кричит твоя соседка по комнате. Та самая подружка, о которой ты однажды беседовала со мной какое-то невероятное количество времени.
Уходя вечером из общежития, ты рассчитывала вернуться поздно, поэтому и заперла дверь на ключ, чтобы не разбудить спящую подругу. Ты просто не знала о том, что начнется пожар.
