Наталья Солнцева - Дневник сорной травы
Итак, графиня заставила Альшванга искать некую Анну, через которую она сможет осуществить свои далеко идущие планы. Герман Борисович, измученный астмой и сердечной болезнью, смертельно уставший от жизни, метался, не в силах выполнить приказание. Появление Анны Григорьевны и Лизы показалось ему долгожданным избавлением. Он устроил прощальную гастроль – отпраздновал свой день рождения с «Пиковой дамой», в разгар которого его изношенное сердце не выдержало. Но долгожданное успокоение ему суждено было получить только после передачи «обиталища графини» – квартиры в театральном доме – Анне Григорьевне.
Он трясся на «скорой помощи», изнывал на больничной койке, одержимый одной мыслью – освободиться от графини, которая стала ему в тягость. Старик Альшванг вызвал в палату нотариуса, дрожащей рукой подписал дарственную… Все! Теперь он мог покинуть бренный мир и еще более бренное тело…
Герман Борисович обрел вожделенный покой, а старуха, напротив, рвала и метала. Лиза и Анна оказались вовсе не теми, кого она искала. Проклятый Альшванг так торопился, что все перепутал!..
Глава 30
По столу медленно растекалась белая сливочная лужа.
– Боже мой, Марк! – завопила Динара, входя в кухню. – Что ты делаешь?
– Мы вишневые кораблики пускаем, – радостно сообщила Марта, глядя на маму большими и черными, как у цыганки, глазами.
– Молчи, боцман! – сердито крикнул Марк. – Здесь я капитан!
– Артем! – позвала Динара, без сил опускаясь на табуретку. – Иди сюда! Посмотри на этот кошмар!
Пономарев поспешил на зов и застал на кухне следующую картину: по столу растекались купленные им вчера в гастрономе сливки, а сверху плавали несколько крупных вишен. Пакет с остальными ягодами держала в руках Марта, увлеченно следя за действиями брата: Марк как раз спускал на воду очередную вишню.
– Вам что, воды мало? – возмутился Артем. – Зачем сливки испортили? Останетесь сегодня без завтрака.
– Это Белое море, – серьезно заявил Марк. – В нем вода должна быть белая.
– С чего ты взял?
– А почему же оно так называется?
Артем вздохнул, не зная, что ответить.
– Вот видишь, папа, – обрадовалась Марта. – Вода не подходит. И кораблики из газеты нам тоже надоели.
– Это что, по-вашему? – нашелся Артем и показал на вишни. – Где вы видели круглые корабли?
– Это батискафы, – терпеливо объяснил Марк. – Неужели ты не понимаешь?
– Батискафы плавают под водой, а не на поверхности.
– Мы ждем, когда они утонут! – с детской непосредственностью выпалила Марта.
– Как они могут утонуть? Это же стол!
– Мы хотели сливки в корыто вылить, – вмешался Марк. – Но их оказалось слишком мало, всего два пакета.
– Вы понимаете, что это продукты? – взвилась Динара. – Это не для игры. Для еды! Кто теперь убирать будет?
– Мы, – улыбнулась Марта. – У нас следующая игра – «собаки профессора».
– Что еще за собаки?
– Танат и Кера, доберманы. Они вчера так весело лужу лизали, – нам тоже захотелось!
Близнецы высунули языки и принялись слизывать со стола сливки.
– Я этого не вынесу! – простонала Динара, хватаясь за голову. – Что ты смотришь, Артем? Скажи им! Давно ли мы стоматит лечили?
– Ничего, стол чистый, я вчера его вымыл. Как чувствовал. Идем, не стоит им мешать.
Они сели на диван в гостиной, посмотрели друг на друга и расхохотались.
– У тебя одна щека намылена, а другая нет, – сказала Динара, вытирая слезы, выступившие от смеха.
Артем машинально снял с шеи полотенце и вытер щеку. Он уже забыл и о Белом море из сливок, и о «собаках», слизывающих его. Погрузился в предстоящие заботы.
– Ты сегодня на работу идешь? – спросила жена.
– Обязательно.
– Так ведь суббота!
– У меня же Никитский, ты знаешь. Надо помочь человеку.
– Он женщину убил, твою клиентку, между прочим, – возразила Динара. – А ты хочешь, чтобы он вышел сухим из воды. Это что, мужская солидарность? Сколько он тебе заплатил?
– Много. Но не в этом дело.
– В чем же?
– Не убивал он Галину! Я сыщик, у меня нюх, интуиция. Никитский не виноват. Кто-то умело его подставил, очень умело. Кто-то, кто знал его как облупленного – привычки, темперамент, пристрастия…
– И кто это может быть?
– Не знаю… У Никитского нет близких друзей. Он сам об этом говорит. Я проверил: так и есть. Он компанейский, обходительный мужик, но его общительность – маска. Дмитрий Сергеевич умеет договариваться с партнерами, ладить с сотрудниками, выпить с кем надо, сделать вовремя комплимент – но в личной жизни это скучающий ловелас, стареющий и оттого впадающий в меланхолию. Пьеро, который привык быть Дон Жуаном. Отсюда и его возникшая тяга к алкоголю.
– Дон Жуан не стареет! – возразила Динара. – И не пьет! А если даже и пьет, то точно не от тоски.
– От чего же тогда?
– Для куража!
– Слу-у-у-шай… – удивился Артем, глядя, как заблестели цыганские глаза жены. – Открой мне тайну, что женщины находят в Дон Жуане? Чем он их привлекает? Ведь он чудовище, «изменщик коварный», а дамы от него без ума?!
– Ну… я думаю, главный его козырь – искреннее восхищение каждой женщиной, поклонение ей. Для него она – королева! Что будет потом – неважно. Сейчас! – единственный способ почувствовать вкус любви…
Пономарев задумался.
– Тогда Никитский не Дон Жуан, – заключил он. – Тем более он не убийца. У него нет никакого мотива.
– А какой мотив был у Авдеева? Обычный человек, работал в ЖЭКе, ни с кем не ссорился, помогал соседям. Кто бы мог подумать? Кстати, как ты догадался, что это он убивает? Ты мне говорил о своих подозрениях еще до того, как Людмила нашла его жуткие дневники.
– Я начал подозревать Авдеева, когда нашел в кустах свернутый шланг, – сказал Артем. – Меня это сразу насторожило. Пару раз я видел, как он возвращался домой со шлангом на плече. Ведь у инженера ЖЭКа полно подсобок, значит… он оставляет шланг в кустах, чтобы незаметно и быстро его взять, тем самым создавая видимость, будто он только что с работы. А зачем ему создавать такую видимость? Чтобы скрыть происходящее на самом деле. Я бы выследил Авдеева, даже без дневников, но… судьба сама поставила точку.
Он задумался. Потом продолжил:
– Авдеев и Никитский совершенно разные люди. Дмитрий Сергеевич добился в жизни всего, чего хотел: у него прекрасная фирма, достаток, квартира, машина, женщины, которые его обожают. И теперь его существование зашло в тупик, стало бессмысленным. Старые цели реализованы, новых нет. Он скучает… Авдеев – в корне другой. Это человек, который потерпел поражение на всех направлениях – в любви, в работе, в творчестве. Он прекрасно учился, закончил с отличием институт, подавал большие надежды и… ничего не добился. Обыкновенный инженер в обыкновенном ЖЭКе, зарплата мизерная, жена недовольна, перед людьми неловко. Женщины не обращают на него внимания. Стихи, которые обещали ему славу и признание, пылятся на антресолях, забытые, отвергнутые. Его гениальности никто не признает! В сердце Авдеева зреет ненависть, которую он вынашивает, лелеет и кормит новыми разочарованиями. Он начинает ненавидеть всех и вся – природу, дома, вещи, деньги, людей, особенно женщин. Женщины – вот причина всех его бед! Если бы не они – Авдеев мог бы состояться и как мужчина, и как профессионал, и как поэт. Это они загубили его – унизили, растоптали, уничтожили… И его несостоявшаяся любовь к ним переродилась, приобрела извращенную, чудовищную форму.
