Татьяна Устинова - Мой генерал
– Павлик, а я решила, что ты спишь, – говорила Валентина Васильна в коридоре, с каждой минутой все ближе и ближе, – упарился, да и завалился дрыхнуть, а ты в спорт играешь!
– Мам, у тебя есть поесть?
– Есть, как не быть. И колбаска, и сырок, и хлебушек, все есть. Кушать хочешь, да?
– Да. Только майку переодену, жарко мне.
В коридор нельзя. Павлик и нежная мать очень близко. Что Павлик сделает с ними, если застанет в своей комнате, можно представить, хотя бы по тому, как он разорялся утром, когда они только стояли возле его машины!
Что там генерал Тучков говорил, что всех сотрудников спецслужб учат разбивать головой кирпичи? Может, он справится с Павликом? Головой? Или нет?
– Марина. Быстрее.
Куда? Куда бежать? Где спасаться?!
– Марина, на балкон, быстрее!
В замке завозился ключ.
Она подхватила рюкзак, пулей пролетела комнату, и Федор сзади успел погасить свет.
Марина выскочила на балкон, он следом и быстро – один за другим – покидал вниз рюкзаки.
– Я не смогу. Второй этаж, – выговорила она и оглянулась. Дверь еще не открылась, но было понятно, что вот-вот откроется.
– Быстро. Направо. – Он перелез через балкон и за шиворот потащил Марину.
– Куда?!
Дверь открылась, сквозняком дернуло штору.
– Сыночек, – очень громко сказала Валентина, – глянь, на полу бумажка какая-то!
– За мной. Давай за мной быстро!
По балкону он перебрался на соседний. Марина кое-как ползла за ним. Если бы Павлик взглянул в окно, он бы ее увидел.
За соседним окном горел свет, кажется, там играли в карты.
– Куда, Федор?
– Давай, давай!
Цепляясь руками – господи, сколько можно, она сегодня уже цеплялась руками, спасаясь от этого же самого Павлика! – Марина следом за Тучковым перебралась вдоль соседнего балкона. Следующее окно было темным.
Марина посмотрела вперед и замерла, цепляясь железными от напряжения руками за перила.
Федора нигде не было.
– Федор?
– Я здесь, – прошипел он снизу. – Тут лестница! Спускайся!
Для того чтобы попасть на лестницу, нужно было занести ногу, поставить ее на узкий чугунный прут и отцепить руки от перил и схватиться за лестницу.
– Я не смогу.
– Не сможешь, будешь висеть до утра.
– Федор!
– Давай.
Зажмурившись изо всех сил, так, что больно стало в ушах, она перенесла ногу, помедлила и перекинулась на лестницу. В боку закололо – то ли “старые раны” дали о себе знать, то ли просто со страху.
– Молодец. Теперь прыгай.
Нужно было прыгать, потому что лестница, конечно, не доставала до земли – довольно высоко.
Марина выдохнула и разжала руки и сразу приземлилась – упала на зад. По всему телу прошел звон.
– Молодец, – еще раз похвалил Федор Тучков. – Умница. Теперь пошли отсюда.
Он подобрал рюкзаки и за руку потянул ее к освещенной дорожке. По дорожке прогуливались парочки. Вот интересно, никто не видел, как они лезли по балконам вдоль всего здания?!
– Ты что-нибудь нашел? Только не говори нет, потому что я этого не переживу.
– Почему не переживешь?
– Столько усилий – и все зря?!
– Авантюристка. – У него был странный тон – смесь гордости и нежности.
Он шел быстро, Марина хромала рядом.
– Ну, пистолета я не нашел.
– Может, он его носит с собой?
– То-то радости будет всем играющим в пинг-понг, когда у Павлика из штанов внезапно вывалится пистолет! Собственно говоря, я был в этом уверен.
– В чем уверен?
– В том, что у него нет и не было никакого пистолета.
– А чем он пугал меня в беседке?
– Он не путал тебя в беседке.
– Здрасте!
– Он не пугал тебя в беседке, – повторил Федор Тучков.
Марина посмотрела на него и промолчала.
Она не безумная. У нее нет галлюцинаций. Она точно видела, как Павлик наставил на нее пистолет. Так же точно, как видит сейчас Федора Тучкова, шагающего рядом.
Что, черт подери, он выдумывает?!
В корпусе “люкс” было тепло и тихо, как в оранжерее. Гипсовая персона с кувшином непрерывно лила хлорированную воду в гипсовый же бассейн-чик. Дежурная почитывала детектив и на Федора с Мариной не обратила никакого внимания.
– Чай будем пить?
– Будем, – решила Марина.
– У тебя или у меня?
Ответить она не успела. В глубине их общего громадного “холла” что-то завозилось, возникла черная тень, шевельнулась, вырастая почти до потолка. Марина ахнула и схватила Тучкова Четвертого за руку.
Господи, ну хватит уже на сегодня! Сколько можно?!
Тень как будто повисла в дальнем углу, а потом сказала:
– Марина Евгеньевна, это… я. Галя. Мне надо с вами поговорить.
Марина растерялась. Федор рядом с ней хранил молчание.
– Галя, – повторила Марина зачем-то, – вы проходите, пожалуйста. Сейчас я открою. Я… да-да, одну минуточку.
– Давайте лучше ко мне, – уверенно пригласил Федор, распахнул свою дверь, зажег свет и сделал движение, как будто собирался внести Галю внутрь на руках. Марина посмотрела подозрительно. – Если я вам буду мешать, я схожу… в буфет.
Галя кивнула, колыхнулись черные пряди – ей было все равно, пойдет Тучков Четвертый в буфет или не пойдет.
– Хотите чаю?
– Нет. Я ничего не хочу.
– Вы хотя бы садитесь.
– Да. Спасибо.
Она прошла в самый темный угол – деликатный Тучков зажег торшер, а верхний, яркий свет зажигать не стал – и опустилась в кресло. Она почему-то напоминала сломанную вещь.
– А кофе, Галочка? Хотите кофе? – Марине было ужасно ее жалко.
– Или коньяк, – предложил Федор, – у меня есть. И полез в стеклянный шкаф за бокалами.
– Марина Евгеньевна, – неожиданно сказала Галя. Голос тоже, похоже, сломался, и она им плохо владела, – мне надо уехать. Сегодня или завтра утром. Дайте мне денег, если у вас есть. Мне надо немного. На билет только.
– Господи, Галя, конечно, – засуетилась Марина, – я только сбегаю в свой номер.
– У меня есть деньги, – перебил их Тучков и открыл коньяк. Пробка как будто вздохнула. – Выпейте, Галя. И ни сегодня, ни завтра вы ни на чем не уедете, поезд в Москву будет только в понедельник.
– Мне все равно, – заявила она. – Я не в Москву тогда. А потом как-нибудь.
– А… зачем так срочно? Дождитесь поезда, и тогда…
– Завтра приедет его жена, – равнодушно сказала Галя. – Забирать. Мне здесь не место. И денег у меня нет. Все деньги были у него в чемодане. И пропали.
– Как пропали?! – поразилась Марина.
Санаторий гордился тем, что у них “никто не ворует”. Об этом сообщалось каждому отдыхающему, можно сказать, еще на станции.
– Пропали, – так же равнодушно проговорила Галя. – Мне уехать надо, а не на что. За так не повезут. И ждать некогда. Дадите?
