Татьяна Корсакова - Ведьмин клад
– Готов. Тем более что в той истории по-настоящему никто не пострадал. Или я не прав?
– Вы не совсем правы. Кое-кто все-таки пострадал.
– Кто?
– Настя.
Вот теперь он окончательно запутался. Видя его озадаченное выражение лица, Юлия смущенно улыбнулась:
– Знаете, это не очень красивая история. Если бы вы не испытывали к Насте таких теплых чувств, я бы скорее всего ничего вам не рассказала, но она уже достаточно натерпелась, и я думаю, что будет справедливым… – она задумалась, а потом неожиданно спросила: – Вы, наверное, уже в курсе, что Саша, мой муж, был когда-то женат на Насте?
Егор кинул.
– Думаете, я расчетливая сука, увела чужого мужа и радуюсь? – она невесело усмехнулась. – А я не радуюсь. То есть радуюсь, конечно, как женщина, я же Сашку еще со школы любила, с первого класса, но при этом я прекрасно понимаю, как некрасиво мы с ним поступили.
– Мне кажется, Настя вас уже простила, – сказал Егор не слишком уверенно.
– Настя, может быть, и простила, но меня совесть мучает до сих пор.
– Юля, я не понимаю, при чем здесь та авария?
– При том, что за рулем в тот день сидела не Настя, а Саша. Просто он выпивший был, вот Настя и подумала, что с нее, с трезвой, спрос будет совсем другой. Тем более что парень тот сам был виноват, бросился под колеса из темноты, вот Саша и не успел отреагировать. В общем, мы думали, что все закончится штрафом, а оно вон как получилось…
Сказанное доходило до Егора очень медленно. Что-то случилось с его мыслительными процессами. Получается, что Настя отсидела ни за что?! Нет, не так, получается, что Настя отсидела за своего бывшего мужа…
– Вы не думайте, – зачастила Юля, – мы старались ей помочь. Саша нанял адвоката, и посылки мы ей регулярно отправляли…
– Да, я понимаю, – Егор встал из-за стола. – Спасибо за чай и… информацию.
– Егор, – она поймала его за рукав, заглянула в глаза, спросила: – А она и в самом деле нас простила?
– Простила, не волнуйтесь, – сказал он и даже попытался улыбнуться. Наверное, получилось у него не очень, потому что она как-то сразу сникла и убрала руку.
Ну, вот он и узнал все, что хотел, и даже больше. Можно было ехать домой или в галерею, а он поехал в клуб…
Наверное, в тот день Егору везло, потому что господин Родионов оказался у себя. Вот где пригодились визитки. Иногда эти тисненые кусочки картона могут творить чудеса и открывать любые двери. Бывший Настин муж тоже был наслышан о заезжей знаменитости и принял нежданного гостя без проволочек.
Егор с брезгливым интересом рассматривал еще молодого, но уже какого-то обрюзгшего мужика с короткой шеей и двойным подбородком. Представить изящную и стильную Настю рядом с этим самодовольным боровом было сложно. Зато легко было представить, как он оставил свою молодую жену в беде, как ограничился малоэффективной адвокатской помощью и регулярными передачками на зону.
– Чем могу служить, господин Ялаев? – боров расплылся в улыбке.
Вообще-то, Егор ехал просто посмотреть на этого выродка. Оказалось, просто посмотреть – ему мало…
Родионов почти не защищался и уж тем более не пытался дать сдачи. Он тоненько, по-бабьи, визжал и порывался выбежать из кабинета. Такого даже бить противно. Егор швырнул его обратно в кресло, сам присел на край стола, сунул руки в карманы джинсов.
– За что? – Похоже, экзекуция еще не вышибла из этого урода здорового детского любопытства.
Егор недобро улыбнулся.
– Неправильная формулировка. Я бы спросил, за кого? – и, не дожидаясь новых расспросов, продолжил: – Это тебе за Настю, за все хорошее, что ты для нее сделал.
– Нажаловалась сука, – Родионов вытер разбитые в кровь губы. – А ты, значит, защитничек? Потянуло на остренькое, захотелось с бывшей зэчкой развлечься?
– Полегче, – предупредил Егор, доставая руки из карманов и разглядывая свои кулаки.
Удивительное дело, но на сей раз боров не испугался.
– Как мужик я тебя понимаю. Настя девка горячая. Мы с ней на этом самом столе о-го-го как зажигали, – он осклабился. – Ну, что смотришь? Думал, она только с тобой? Я ж говорю – сука. Привыкла там, на зоне, и вашим, и нашим давать. Что с нее взять?
От смертоубийства Егора уберегли воспоминания: щекастый карапуз с длиннющими ресницами и его веснушчатая мамаша. Не то – быть беде, и так остановиться смог уже в самый последний момент, когда его кулак и эту ублюдочную рожу разделяли даже не сантиметры, а миллиметры, ограничился не полноценным хуком, а увесистой оплеухой.
– Живи, – процедил он сквозь стиснутые зубы.
– Да ты… да я тебя… да я вас обоих…
– Ты бы заткнулся, – посоветовал Егор.
– Уволена… без выходного пособия… так ей и передай…
– Передам, не переживай, мордастый.
Вот такой у него получился денек, насыщенный информацией, событиями, мордобоем и душевными терзаниями. Слова того гаденыша колючками засели в сердце. «И вашим, и нашим. Что с нее взять, с зэчки?..» А Настасья говорила, что у нее с бывшим теплые отношения. Вот они, оказывается, до какой степени теплые. И ведь упрекнуть ее не в чем: выживала девчонка, как могла. Тогда что ж на душе-то так муторно?.. Егор знал отчего, знал, но самому себе признаваться не хотел, чтобы не было еще больнее.
И вот сейчас она смотрит на него своими глазюками ведьмовскими и спрашивает, почему она уволена. А потому и уволена, что дура! Потому что и вашим, и нашим… Ладно бы с нормальным мужиком, а то ведь с этим ублюдочным… Он ее на зону спровадил, а она с ним на столе…
– Ну что ты уставилась на меня?! – рявкнул он. – Непонятно что-то?! Так я тебе объясню!
– Да уж объясни, будь любезен!
Ишь, еще и огрызается…
– Твой бывший тебя уволил! Что здесь непонятного?
– За что?
– За то, что ты и вашим, и нашим… – Егор осекся.
– Что – и вашим, и нашим?
– Да все! Вот ты скажи мне, Настасья, неужели после того, как это чмо мордастое тебя предало, тебе с ним не противно было?
– Что – противно?
– Да спать с ним, вот что!
– А кто с ним спал? – спросила она растерянно, и только потом, похоже, до нее дошел смысл сказанного. – Егор, ты думаешь, что я с Сашкой? – Она устало присела напротив, подперла кулаком подбородок.
– Это он так думает, – неожиданно Егор понял, в какую дурацкую ситуацию попал: обсуждает с малознакомой девицей ее интимную жизнь. Да ладно – обсуждает, он же еще и осуждает…
– А откуда ты знаешь, что именно он думает? – Под ее внимательным взглядом вся его злость испарилась. – Ты с ним виделся?
– Хуже. Я ему морду бил.
– За что?
– За тебя. Он сказал, что ты и вашим, и нашим, вот я ему и врезал. Вообще-то, до этого я ему тоже врезал.
– А до этого за что?
