Юлия Шилова - Путь наверх, или Слишком красивая и слишком доступная
Спускаясь по лестнице, я представила себе прикованного к батарее Бульдога, и сердце бешено застучало. Мне было искренне жаль, что он вынужден сидеть на холодном полу в этом дурацком чулане, но кто виноват в том, что он такой упрямый? С другой стороны, мне было приятно от того, что тем не менее он рядом, недалеко от меня.
Вставив ключ в замок, я надавила на дверь плечом, и она открылась. При виде Бульдога, изрядно уставшего, прикованного к батарее, сердце дико заныло.
– Привет, Макс!
Бульдог поднял голову, посмотрел на меня, но ничего не ответил.
– Бульдог, ты что, оглох? – влезла Юлька. – Или ты уже совсем оборзел – не видишь, кто перед тобой стоит?! А может, тебе в этом чулане понравилось? Если понравилось – ты только скажи. Мы можем организовать здесь тебе пожизненную отсидку. Места много. В еде ты не привередлив, так что особых хлопот с тобой нет.
Бульдог перевел взгляд на Юльку и ухмыльнулся. Затем он вновь посмотрел на меня и тихо сказал:
– Выпусти меня отсюда. Иначе будет поздно.
– Что – поздно?
– Макс может умереть, а я даже не успею с ним попрощаться.
– Какой еще Макс? – не поняла я.
– Бульдог.
– А ты тогда кто?
– Я же тебе сказал, что я Тим.
– Это как понимать?
– Я брат-близнец Макса. Меня зовут Тим. Он старше меня на пять минут.
Мы с Юлькой не могли поверить в то, что слышим. Когда до меня наконец дошли его слова, я вновь обрела дар речи и осторожно сказала:
– Что-то Макс мне ничего не говорил о том, что у него есть брат-близнец…
– Об этом почти никто не знает. Я живу на Урале и очень редко встречаюсь с братом. Мы люди разных миров. Он профессиональный телохранитель, а я обычный инженер-радиоэлектронщик. Работаю в телевизионном бюро, а посему звезд с неба не хватаю. Довольствуюсь в этой жизни тем, что имею. Если честно, то я уже лет пять не был в Питере. В последний раз, когда я прилетал на недельку, Макс постарался сделать так, чтобы нас вместе никто не видел. Если мы куда-то выбирались на пару, то один из нас обязательно надевал кепку и очки. А тут мне позвонили из больницы и сказали, что мой брат в тяжелом состоянии. Я взял невесту – и сюда…
– Что с Максом?
– Его несколько раз переехала машина. У него сломан позвоночник и нарушена опорно-двигательная система плюс куча осложнений.
– Почему ты мне сразу все это не рассказал? Зачем тянул время?
– Макс предупредил меня, что мне надо быть крайне осторожным и по возможности не выходить из дома, чтобы не встретиться с тобой.
– Но почему?!
– Мне кажется – он не переживет, если ты увидишь его в таком состоянии.
– Тебя это не касается. С этим мы как-нибудь сами разберемся. Где он лежит?
– Я могу показать, только с уговором, что ты меня отпустишь.
– Я ненавижу какие-либо уговоры. Я хочу, чтобы ты сию минуту отвез меня к Максу, а дальше я все решу сама.
Поднявшись наверх, я приказала охраннику освободить Тима и привести его в порядок. Затем подбежала к зеркалу и дрожащими руками принялась накладывать косметику. В комнату зашла Юлька, встала в дверях и, улыбаясь, принялась наблюдать за моими суматошными действиями.
– Ты рада?
– Еще бы! – крикнула я.
– Я тоже за тебя рада. Тебя не смущает, что он стал калекой?
– Ерунда! Я люблю его еще больше. Теперь-то он точно мой, и никто не сможет его у меня отнять. А выходить его и поставить на ноги я сумею.
– Чупа, есть травмы, после которых люди никогда не встают на ноги… Тебе будет с ним очень тяжело.
– Не тяжелее, чем раньше. Ты поедешь со мной?
– Нет, конечно. Ты же прекрасно знаешь, что я буду только мешать. Мне кажется, что кое о чем вам захочется поговорить вдвоем.
– Спасибо тебе!
– За что? – удивилась Юлька.
– За то, что ты меня так понимаешь.
Я чмокнула Юльку в лоб и вышла на улицу. В беседке сидел Тим и смотрел на небо, подставив лицо теплому летнему солнышку.
– Ну, как на воле? – поинтересовалась я.
– Я, наверное, только теперь научусь ценить и понимать свободу. Тебя зовут Лана?
– Лана.
– Лана, ты не разрешишь мне воспользоваться твоим сотовым? Моя девушка сидит дома у Бульдога и льет крокодиловы слезы. Сама представь, каково ей остаться в такой ситуации в чужом городе, на чужой квартире, без знакомых.
– Больше будет любить и ценить.
– Да у нас с этим и так все в порядке, – улыбнулся Тим.
Я протянула трубку. Тим набрал номер и бросил пару незначительных фраз по поводу того, что нет надобности за него переживать и он скоро объявится. Положив трубку в сумочку, я внимательно посмотрела на него и произнесла:
– А я смотрю, ты свою девушку особо не жалуешь. Уж больно сухим тоном ты с ней разговаривал.
– Обычно я ласков один на один, – улыбнулся Тим.
Подозвав Жорика, я направилась к машине.
– Гарик не звонил? – спросил Жорик, открывая мне дверь.
– Пока нет, – вздохнула я и с радостью подумала о предстоящей встрече. Мне безразлично, как выглядит Бульдог, каким он стал, главное, что я по-прежнему уверена в своих чувствах, ну и, конечно, то, что он жив. Вот сумасшедший! Как можно было от меня скрывать то, что с ним случилось? Кто сможет его понять и любить больше, чем я?!
Мы ехали долго. Неожиданно в сумочке запиликал мобильный. С Гариком разговаривать не хотелось, но все же надо снять трубку. Нажав на кнопку, я с ужасом поняла, что звонит Димка. Терпение мое было на грани. Чтобы не испытывать судьбу, я отключила телефон и засунула его поглубже.
Доехав до больницы, я надела белый халат и пошла по коридору вслед за Тимом. Сердце мое оглушительно стучало, ноги подкашивались и не хотели слушаться. Открыв последнюю дверь в конце коридора, Тим пригласил меня войти. Я приказала Жорику остаться рядом с дверью и никого не пускать в палату. Зайдя внутрь, я сделала глубокий вдох и подошла к кровати. Бульдог лежал с закрытыми глазами в какой-то нелепой пижаме. Рядом с ним светились и попискивали какие-то медицинские приборчики. К шейной вене подключена капельница. Я с ужасом посмотрела на его руки – на них не было живого места. Теперь понятно, почему медикам пришлось ставить заглушку на шее. С трудом сдержав слезы, я поняла, что нужно срочно взять себя в руки и никому не показывать свое состояние.
Тим подошел к кровати брата и потрепал его по щеке.
– Макс, проснись.
Бульдог приоткрыл глаза, посмотрел на Тима, затем перевел взгляд на меня. Словно не поверив своим глазам, он покачал головой. Я положила свою руку на его ладонь и почти шепотом произнесла:
– Макс, это я. Если бы ты знал, как долго я тебя искала.
Бульдог укоризненно посмотрел на брата и сквозь зубы процедил:
– Я же тебя просил…
– Ничего себе – просил. Меня, между прочим, украли посреди шумной улицы, где было полно народу, и два дня держали пристегнутым к батарее в полнейшей темноте. По мне бегали крысы, а он, видите ли, просил! Кто виноват, что у тебя такие знакомые. А у меня там, между прочим, Маринка одна сидит. Она вообще совсем одна, города совершенно не знает. Дверь закрывать не умеет.
