Линда Ховард - Любить Эванджелину
Когда Эви немного успокоилась после испытанного наслаждения, он, слегка приподняв, склонил ее к спинке шезлонга. Затем опустился на колени позади нее и, крепко обхватив за бедра, стал размеренно входить в ее влажные расслабленные ножны. Эви цеплялась за верхнюю перекладину ложа, будучи не в состоянии сдерживать громких стонов, когда его ритмичные движения набрали темп и силу. Наконец его тело содрогнулось, и он извергся в ее лоно, после чего обессилено привалился к Эви, жадно хватая воздух и пережидая, пока сердце снова забьется в привычном ритме.
Придя в себя, он собрал их разбросанную одежду и, вручив ее Эви, поднял возлюбленную на руки, после чего занес внутрь, где опустил на широкую кровать, которая уже давно дожидалась их.
На следующее утро они спали до девяти часов. Эви зевала, потягивалась и жмурилась, словно сонный котенок, а Роберт обнимал ее и гладил по волосам, отводя спутанные пряди от лица. Как обычно, он разбудил ее на рассвете безмолвными неторопливыми любовными ласками, а затем они снова уснули.
Быстро поцеловав и слегка шлепнув ее по голому заду, Роберт поднялся с постели и ушел в душ. Эви еще раз зевнула и тоже поднялась. Она накинула на себя его рубашку и отправилась на кухню, чтобы приготовить кофе.
— Роберт, твоей кофеварке просто необходим автоматический таймер, — пробормотала она себе под нос, засыпая кофе в круглый фильтр. Правда, тогда им все время нужно будет помнить о том, что, прежде чем идти спать, следует засыпать кофе и выставить время.
Стоя в залитой солнцем кухне и слушая потрескивание и шипение кофеварки, Эви вдруг поняла, что ощущает в себе странную легкость, почти беззаботность. Она крепко обняла себя руками, словно пытаясь удержать подольше это неуловимое чувство. А потом с некоторым удивлением осознала, что это счастье. Вот такое самое обыкновенное счастье. Оказывается, несмотря на продажу дома, она счастлива. Она сохранила причал, и еще у нее есть Роберт. Хотя, следовало признать, радость по большей части была все-таки из-за того, что у нее есть Роберт.
Ее любовь к нему тихо и неуклонно росла с каждой минутой, что она проводила с ним. Он все еще оставался сложным, властным, закрытым человеком; и неважно, насколько часто они занимались любовью, он тщательно оберегал свой внутренний мир от вторжения, не позволяя ни ей, ни кому-либо другому проникнуть туда. Она понимала, что не стоит особенно рассчитывать на ответное чувство с его стороны. И пусть Роберт не желал раскрывать перед ней свое сердце, это никоим образом не делало его менее достойным ее любви. Возможно, он никогда не сможет полюбить ее, но она с этим смирилась. Даже если страсть единственное, что он мог дать женщине, то она, не раздумывая, возьмет ее.
Внезапно мелодичная трель звонка нарушила безмятежную утреннюю тишину. Это очень походило на звук телефона, но аппарат, установленный в кухне, определенно не звонил, к тому же звук был каким-то приглушенным, будто шел из другого помещения. Наверное, в кабинете Роберта установлен еще один телефон, подумала девушка. А так как он сейчас в душе, то не услышал его. Звонок раздался лишь однажды, но тем не менее Эви поняла, что включился автоответчик.
Она прошла к кабинету и приоткрыла дверь. Ее приветствовала энергичная трескотня факса. Ага, значит, это не телефонный звонок, а факс.
Аппарат закончил печатать и умолк, выплюнув из своих недр листок бумаги. Когда Эви уже собиралась повернуться и уйти, ее взгляд неожиданно зацепился за имя в тексте, и любопытство заставило вернуться.
На листке красовалось ее имя. И именно оно привлекло ее внимание.
Сообщение было кратким:
«Мистер Горовиц уведомил меня, что банковский чек от Э.Шоу, полностью погашающий кредит, был доставлен экспресс-почтой и получен. У него связаны руки. Каковы будут ваши дальнейшие инструкции?»
Небрежно сделанная подпись напоминала «Ф. Кури».
Эви поднесла листок к лицу и снова перечитала. Сначала она была просто озадачена. Зачем бы этому Ф. Кури сообщать Роберту о том, что она погасила кредит? И с чего бы это мистер Горовиц уведомил Ф. Кури об этом? Роберт даже не знал о кредите и тем более о нависшей над ней угрозе утраты права выкупа по закладной.
Ее разум отказал ей одновременно с дыханием. Она замерла, парализованная отвратительной догадкой. Роберту на самом деле все известно, потому что он и есть тот неизвестный противник, который блокировал все ее попытки заложить дом. Именно он причина того, почему ее заем перекупили и почему мистер Горовиц был столь непреклонен, требуя его полного погашения. Он вообще не намеревался идти ей на уступки, так как получил четкие инструкции от Роберта Кэннона. Ее любимый и есть ее враг.
От боли у нее сдавило сердце. Она прерывисто и часто задышала и, пытаясь восстановить дыхание, стала делать глубокие вдохи, но боль не уходила, разрастаясь в груди, словно огромный ледяной комок. Эви просто задыхалась от столь подлого предательства.
Потом на нее напала странная апатия, и ей пришло в голову, что Роберт, так ловко все провернувший, очевидно, намного более богат и влиятелен, чем она думала. Эви не знала, зачем ему мог понадобиться ее причал, но тем не менее он был ему нужен. Так много этих «почему», которым она не находила объяснений. Возможно, позже, когда она все спокойно обдумает, хотя бы часть из произошедшего обретет смысл.
А в эту минуту все, о чем она могла думать, — то, что попытка Роберта завладеть причалом стоила ей дома.
Та отстраненность, которую она в нем чувствовала, существовала на самом деле. Роберт и не собирался отдавать ей свое сердце, потому что для него это лишь бизнес. Выходит, он соблазнил ее для того, чтобы находится к ней поближе и следить за ней? Учитывая то, что он сделал, такое предположение казалось Эви вполне логичным.
Ее губы словно онемели, и она, бездумно переставляя ноги, покинула кабинет, осторожно прикрыв за собой дверь. Когда она вернулась на кухню, треклятый листок был по-прежнему зажат в ее руке.
Она чувствовала себя совершенно подавленной безнадежностью чудовищной ситуации. Какая ирония, что она влюбилась в мужчину, который столь хладнокровно пытался ее уничтожить! О, она сильно сомневалась, что он рассматривал все произошедшее с такой мелодраматической точки зрения, вероятнее всего, он видел во всем этом успешный финал делового поглощения, а не любовной интрижки.
Эви услышала, как перестала шуметь вода в душе. Очень медленными, болезненно выверенными движениями она аккуратно сложила полученное сообщение и выбросила его в мусорную корзину, а затем налила себе кофе. Она отчаянно нуждалась в кофеине или чём-нибудь еще, чтобы взбодриться. Ее руки немного подрагивали, когда она поднесла чашку к губам.
