Татьяна Воронцова - Не совсем мой, не совсем твоя
Вахтанга же, благодаря которому Ник мог наслаждаться всеми удобствами отдельной палаты и первоклассным медицинским обслуживанием, она и вовсе ни разу не видела, только слышала постоянно: Вахтанг сказал то, Вахтанг сказал это, нужно посоветоваться с Вахтангом… После снятия швов Ник начал было собираться домой, но Каталина, вызвавшаяся согласовать этот вопрос с заведующим, вернулась с известием, что вести речь о выписке можно будет только после консультации в отделении пластической хирургии, а это произойдет не раньше завтрашнего утра. Невидимый и практически неуловимый Вахтанг мало-помалу превращался в какую-то нуминозную фигуру. Его приказы не обсуждались, любое, даже самое робкое, возражение было равносильно богохульству.
– Бог ты мой! – с непритворным ужасом вымолвил Ник, впервые увидев себя в зеркале. – На кого я стал похож…
– На дурака! – отрезала Ксения. – Слушай, я купила на рынке немного клубники. Положи в холодильник, если не будешь есть сразу… Что? ЧТО?
Бледный, подавленный, ошеломленный, он стоял, прислонившись к стене, и смотрел на нее широко раскрытыми глазами.
– Ник, что с тобой? Тебе плохо?
Ксения осторожно коснулась пальцами его лба, перечеркнутого багровой лентой шрама.
– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил он хриплым шепотом.
– Конечно. – Она спокойно встретила его взгляд, моментально прояснившийся и преобразивший все лицо. – Почему ты спрашиваешь?
Он пожал плечами, улыбаясь во весь рот счастливой, глуповатой улыбкой влюбленного мальчишки.
– Так принято. Ну, я должен спросить, понимаешь? Это называется «сделать предложение».
– А-а… Понятно.
Привстав на цыпочки, Ксения дотянулась губами до его губ. Руки Ника обвились вокруг ее туловища, приподняли, оторвали от пола… Ох, так ведь и упасть недолго!
Задыхаясь от смеха, они кружились по больничной палате, то и дело натыкаясь на мебель и производя ужасный, непотребный шум.
– Так-так, – сварливо начала, появляясь в дверях, дежурная медсестра, – это что еще за карнавал?
Объяснять не хотелось (да и кого это касается, кроме них двоих), поэтому они выскочили из палаты, сбежали по лестнице на первый этаж, пересекли вестибюль, а уж оттуда, держась за руки и придурковато хихикая, рванули в парк и затерялись в лабиринте тенистых аллей.
– Ладно, если не в понедельник, то во вторник я точно отсюда вырвусь, – возбужденно говорил Ник, глядя на Ксению горящими от предчувствия близких перемен глазами, как будто и не жил с ней целых три недели полноценной семейной жизнью, как будто все только начиналось… – Это невыносимо – торчать столько времени среди этих больных и убогих, постепенно тоже начиная чувствовать себя полнейшей развалиной. Завтрак, обед, ужин… вечерний просмотр телепередач… заглавный аттракцион – визит лечащего врача… Черт! У меня дел невпроворот! Телефон просто разрывается. Олег, конечно, по мере сил окучивает моих клиентов, но среди них, увы, встречаются такие, кто не желает иметь дела ни с кем, кроме меня.
– Только не заставляй меня выступать в белом платье с кружевными оборками. Брючный костюм цвета ванили, в крайнем случае юбка и жакет…
– А как же иначе? И фата до пола, и венок из атласных розочек на голове…
– Фу! Скажи, что ты это не всерьез!
– Очень даже всерьез!
– Где твой вкус? Где чувство меры?
– Вкус вкусом, моя дорогая, но есть же еще традиции…
– К черту традиции!
– Ну может, хотя бы одну атласную розочку в прическу?
– Тиран! В задницу себе засунь эту розочку…
– О-о, это так сексуально…
– В зубы я тебе ее дам, чтоб молчал…
– А может, лучше…
– Господи, дай мне силы… чувствую, моя жизнь с этим человеком превратится в сущий ад…
Глава 20
– …ну, и он сделал мне предложение.
– Да ты что? – Светка испустила долгий счастливый вздох. – Ох, Ксенька, я так рада за тебя, честное слово! Что вам подарить на свадьбу? Постельное белье у тебя есть? А столовый сервиз на двенадцать персон?
– Кошмар какой! – ужаснулась Ксения. – Лучше подари корзинку для Матильды.
– Корзинку для твоей толстухи и обжоры я уже дарила. В позапрошлом году. И что с ней стало?
– Ну, Матильда точила когти…
– …и сточила ее до основания. Погоди, я…
– Посадишь Гошу на горшок? Ох уж этот Гоша…
– А тебя не пугают его эксперименты с наркотиками?
– То, чем он увлекся с подачи швейцарских психологов, – это, конечно, нелегальный продукт, но и не наркотик. Это психоделик. Их вообще полно, и во многих странах Европы, и в США психотерапевты успешно используют их в своей практике. Конечно, не ЛСД. Другие препараты, в основном синтезированные из различных метамфетаминов и триптаминов. Они не вызывают привыкания и не причиняют вреда здоровью. Они просто взламывают барьер между сознанием и подсознанием. – Услышав в ответ гробовое молчание, она сочла нужным пояснить: – Я посвятила этому вопросу довольно много времени. Пошарила в Интернете, почитала кое-что… Знаешь, поначалу я тоже боялась. Просто с ума сходила. Но теперь я спокойна.
– Ну, раз так… – с сомнением протянула Светка.
– Ник знает, что делает.
– Что ж, тебе виднее. – Это прозвучало немного зловеще, но Ксения решила не забивать себе голову. – А твоим родителям он нравится?
– Ты не поверишь, но да. Мама от него без ума. Папа не подает виду, но в целом ведет себя очень дружелюбно – настолько, насколько это вообще возможно. Вера, правда, все еще крутит носом, считает себя безвинно пострадавшей. Но на днях какой-то папин знакомый предложил ей работу в одной из крупнейших фармацевтических компаний (оклад, соцпакет, бесплатные обеды), так что слишком громко выражать свое недовольство она остерегается.
– Ну и слава богу. Погоди, я…
– Снимешь Гошу с горшка?
– М-м… А что Игорь?
Ксения тяжело вздохнула. Ну что Игорь? Что Игорь?.. Что еще о нем можно сказать, кроме того, что с ним покончено?
– Он звонил на прошлой неделе.
– Чего хотел?
– Хотел встретиться, поговорить.
– А ты что?
– Я ему все объяснила.
– А он что?
– Светка, прекрати! – взмолилась Ксения.
– Думаешь, у него остались чувства к тебе?
– Может, и остались. Только это ничего не меняет.
И дело даже не в том, что он подбил глаз своей девушке, а после этого дал номер ее телефона сопернице, которая мечтала до нее добраться. Просто между ними никогда не было любви. Того, что придает отношениям между людьми ценность и смысл. Того, что делает эти отношения достойными пролитой крови. Не было любви, была привычка и некоторая взаимная симпатия. Вещи сами по себе не плохие, но исключающие всякое движение вперед. Лишенные творческого потенциала.
