Патриция Макдональд - За все надо платить
Дилан подошел к двери и открыл. На пороге стояла Николь Уорнер.
— Привет, — сказала она. — Я Николь.
— Я знаю.
— Это Эбби плачет?
— Да. А тебе чего?
— Может, лучше взять ее на руки?
— Угу. Входи, — пробормотал он, а сам пошел по коридору в детскую.
Эбби по-прежнему стояла в кроватке, заливаясь плачем. Дилан подхватил ее на руки и начал укачивать.
— Смотри, что у меня для тебя есть, — сказал он, но Эбби оттолкнула бутылочку и заревела с удвоенной силой.
Николь, вошедшая в комнату следом за ним, робко подошла ближе.
— Хочешь, я попробую? Я с ней уже сидела.
Дилан передал ей малышку, а потом и бутылочку.
— На, Эбби, — заворковала Николь. — Держи свою бутылочку, моя маленькая.
Рыдания Эбби стали стихать. Николь сунула ей бутылочку, и девочка наконец умолкла.
— Ловко! — восхитился Дилан.
— Знаю, — шепотом ответила Николь. Держа Эбби на руках, она опустилась в кресло-качалку. — Когда ты вернулся домой?
Дилан сразу понял, что ей известно, где он был. Притворяться не имело смысла.
— Сегодня, — ответил он.
Николь кивнула. Наступило неловкое молчание. Наконец Николь спросила:
— А где твоя мама?
Дилан бросил взгляд на циферблат настенных часов с коровой, прыгающей через луну.
— Она уехала. Пора бы уже ей вернуться. А что?
Николь пожала плечами.
— Предполагалось, что я буду проходить мимо и меня случайно осенит блестящая идея: а не пригласить ли ее и тебя тоже, если хочешь, завтра к нам на ужин?
— А кого на самом деле осенила эта идея? — невольно улыбнулся Дилан.
— Моего папу, — улыбнулась в ответ Николь. — Мне кажется, ему нравится твоя мама.
— Он в разводе?
Николь покачала головой, не сводя глаз с Эбби.
— Моя мама умерла.
— Ой, прости, — смутился Дилан. — Спасибо за приглашение, но сейчас я не знаю, согласится ли мама. — Он подошел к окну и выглянул в темноту. — Я даже не знаю, где она.
30
— Вам чертовски повезло, — сказал мужчина в униформе спасательной службы, прибывший на эвакуаторе. — Хорошо, что вы не перевернулись. Вы даже не представляете, сколько раз мне приходилось ставить эти спортивные машинки обратно на колеса после вот таких вот аварий.
Кили кивнула. Ее била неудержимая дрожь.
— Вы уверены, что вам не надо в больницу?
— Нет, все в порядке, — прошептала Кили.
Мужчина заполнил какую-то квитанцию и протянул ее Кили.
— Вот, подпишите. Все-таки надо бы вам вызвать полицию и заявить на того типа. От таких чокнутых только и жди беды. Не понимаю, куда люди вечно спешат? На вашем месте я заявил бы в полицию.
— Мне надо скорее вернуться домой, — объяснила Кили. — У меня двое детей. Они уже заждались.
— Ну, машина-то в порядке — ехать можно, — пожал плечами водитель эвакуатора. — А вот вы точно в порядке?
— Точно, — заверила его Кили и расписалась на линии, помеченной «галочкой».
Мужчина вернул Кили техпаспорт ее машины, а сам забрался в кабину своего грузовика.
— Не отрывайте колес от дороги, — посоветовал он на прощание.
Кили кивнула и забралась в машину. Она включила зажигание и тут же продвинула до отказа рычажок обогревателя. Через несколько минут в машине стало жарко, как в печке, и колотившая ее дрожь наконец утихла. Но она все еще не была готова ехать. Вытащив из сумки сотовый телефон, Кили долго смотрела на него, потом медленно набрала свой домашний номер.
— Алло? — услышала она встревоженный голос сына.
— Дилан, это я. Дома все в порядке?
— Да. А ты куда пропала, мам?
— Я в порядке. Все нормально, — солгала она.
— Видела того парня?
— Кого? Какого парня?
— Разносчика пиццы.
— Нет, — ответила она, — не видела. Я долго его ждала, но он так и не вернулся.
— Вот как… — протянул Дилан. Кили услыхала явственное разочарование в его голосе.
— С Эбби все в порядке?
— Да. Она, правда, выдала трель, но тут пришла эта девочка… Николь. Помогла мне отскрести ее от потолка.
— Господи, а что с Эбби?
— Да спит она, спит!
— Вот и хорошо, — вздохнула Кили.
— Кстати, отец Николь хотел пригласить нас на ужин или что-то в этом роде, — сказал Дилан.
Кили не ответила.
— Мама?
— Я тебя слышала.
— А в чем дело? У тебя голос какой-то не такой, — заметил Дилан.
— Со мной все в порядке, — повторила она. — Я еду домой. Запри дверь и ложись спать. У тебя усталый голос.
— Ну, не знаю. Посмотрим.
Опять наступила пауза.
— Я просто хотела проверить, все ли у вас в порядке.
— Ты мне не доверяешь? — спросил Дилан.
— Конечно, доверяю, и тебе это отлично известно.
— Ну ладно, увидимся. — И он повесил трубку.
Кили вздохнула и спрятала телефон обратно в сумку. Она оглядела улицу, но нигде не было видно ни единого автомобиля. «Это был какой-то сумасшедший, — сказала она себе. — Ему надо было выпустить пар, а я просто попала под руку». Другого объяснения просто быть не могло. Она не могла позволить себе думать, что это было преднамеренное покушение на нее. Что кто-то ее выслеживал и нарочно столкнул с дороги. Нет, это было невозможно.
Кили бросила взгляд в зеркальце заднего вида и положила трясущиеся руки на руль. Ей вдруг стало страшно выезжать на дорогу. Ей хотелось просто сидеть в машине и плакать. Но в то же время она понимала, что ей нужно как можно скорее вернуться домой, к детям, а сделать это можно было только одним способом. Она глубоко вздохнула, включила первую скорость и медленно поехала по тихой, пустынной улице.
В доме все было тихо, когда она вернулась. Проверив, заперты ли все двери и заглянув к Эбби, Кили тихонько окликнула снизу Дилана. Он что-то проворчал в ответ. Удовлетворившись этим, Кили прошла в кухню и налила себе чаю. Ей хотелось оттянуть разговор с Диланом. «Пусть лучше заснет, ему нужен отдых», — твердила она себе, прекрасно зная, что ей просто не хочется объяснять ему, что произошло. Может, к утру он обо всем забудет и не спросит. А если спросит, она отделается какими-нибудь общими словами. Не нужно ему этих лишних волнений. Не следует его пугать.
Она так долго сидела над своей чашкой, что чай остыл. Ее преследовало воспоминание о страшном ударе, о том, как скользили шины, как ее заносило и кружило по мокрому асфальту. Но сколько ни старалась, она ничего не могла припомнить о машине, которая ее ударила. И в этом заключалась еще одна веская причина не обращаться в полицию. Кили совершенно не замечала той машины, пока не зажглись ослепительные фары, а когда они зажглись, уже ничего невозможно было разглядеть. Она видела лишь слепящий свет.
