Мэри Стюарт - Лунные пряхи
— Вот это здорово!
В Колине снова взыграла мальчишеская жажда приключений.
Марк расхохотался.
— Вообще-то задумка действительно дурацкая, но лучше ничего не придумаешь — разве что ворваться в Агиос-Георгиос и расшугать всех на многие мили.
— Этого даже не понадобится, — заметила я. — Достаточно будет Марку появиться в этом пиратском одеянии и… Ладно, я пойду. Никого там не видать, сестрица Анна? — обратилась я к Колину, который взобрался на какую-то гнилую подпорку возле наружной стены церкви и снова осматривал окрестности с помощью бинокля Джозефа.
— Ни хрена.
— Тогда я пошла. Господи, только бы успеть в гостиницу к ужину! Иначе как же я оправдаюсь? Да нет, не волнуйтесь, просто скажу, что ходила посмотреть на церковь — Стратос сам мне это советовал, так что он, наверное, будет доволен. Всегда лучше сказать правду.
— Ты мне говорила, — раздался сверху голос Колина, — что будто бы отправилась собирать цветы.
— Боже, ну конечно! Что ж, нагребу одну-две охапки, пока буду спускаться.
— Для начала возьми-ка это… и это… и это… — Колин уже успел сорвать с полдюжины растений из щелей между камнями у себя над головой. — А эта штука, я уверен, жутко редкая.
Потянувшись, он сорвал целый пучок цветов из высокой вертикальной трещины.
— На Франсис эта уйма раритетов, вероятно, произведет глубокое впечатление, — сухо заметил Марк. — Да и на Стратоса тоже.
— А почему нет? Возможно, все они чертовски редко встречаются в Англии.
— В том числе одуванчики? Не забывай, он прожил там двадцать лет, а Тони вообще англичанин.
— Да ладно вам, господа лондонцы. — Колин спрыгнул вниз, нимало не растерявшись. — Ничего они в этом не понимают. Можешь сказать им, что это разновидность, встречающаяся только на Крите и только на высоте двух тысяч футов. А погляди-ка на эту пурпурную штучку, черт возьми, клянусь, ее-то в Кью точно нету! Держи, Никола, — и он вручил мне охапку экзотических растений, — и не забывай, что это «данделиона лэнглиэнсис хирсута» и она жутко редкая.
— Постараюсь не забыть. — Я с благодарностью приняла у него букет, воздержавшись от замечания, что «данделиона лэнглиэнсис» по сути обыкновенная ястребинка. — Большое спасибо. Уверена, что Франсис они очень понравятся.
— Я позвоню тебе в «Астир», — пообещал Марк, — и расскажу, как идут дела. А потом, полагаю, мы увидимся в Афинах?
— Если не встретимся сегодня ночью в Дельфиньей бухте, — весело заметила я. — Пока. До встречи в Афинах. Колин, веди себя хорошо и позаботься о Марке. А обо мне можете не беспокоиться. Со мной все будет в порядке.
— Это были ее знаменательные последние слова, — радостно прокомментировал Колин.
— Заткнись, болван, — сердито оборвал его Марк.
ГЛАВА 17
Опустошив уловок арсеналы
И исчерпав запасы лжи,
Она вдруг поняла, что час настал…
Ламбис покинул меня возле камней, положенных для перехода через речку, — очень вовремя, как оказалось. Рядом с придорожным алтарем меня поджидал Тони, сидя на камнях в гуще вербены и покуривая.
— Приветствую вас, моя радость. Хорошо погуляли?
— Чудесно. А кузина моя, как я поняла, выдохлась и вернулась к чаю?
— Вернулась. Она, видать, ничуть о вас не беспокоилась, однако я, признаться, собирался пойти поискать вас. По этим горам не стоит гулять в одиночку.
— Да, наверное. — Я присела рядом с ним. — Но я все время шла по тропинке, к тому же, если подняться достаточно высоко, видно море. Право же, я бы не заблудилась.
— Но вы могли подвернуть ногу. Хотите сигарету? Нет? И тогда нам бы пришлось всю ночь вас разыскивать. Вот ужас был бы!
Я засмеялась.
— Да уж. Но нельзя всю жизнь прожить в ожидании худшего. И потом, мне так хотелось увидать ту церквушку.
— Ага, так вот где вы были!
— Да. Мой приятель-датчанин рассказывал мне о ней, а мистер Алексиакис сказал, что ее легко отыскать, если все время придерживаться тропинки, вот я и пошла. Далеко, конечно, но игра стоит свеч, верно?
Тони выпустил кольцо дыма и, грациозно запрокинув голову, наблюдал, как оно расширяется, расплывается и наконец рассеивается в воздухе.
— Откуда мне знать, дорогая, дальше этого места я никуда не ходил. Горы не моя стихия.
— Серьезно? Франсис говорит то же самое. Вообще-то раньше она любила горы, но однажды сломала щиколотку и слегка хромает, так что теперь много по горам не лазает.
Это было правдой.
— Она так и сказала. Это для нее?
— Да.
Я нерешительно взглянула на свои цветы. Мы с Ламбисом, пока спускались, добавили к букету что смогли, но даже при самом лояльном отношении едва ли можно было назвать эту коллекцию достойной восхищения профессионального ботаника. Я намеревалась выдернуть из букета наиболее неподходящие экземпляры, прежде чем доберусь до гостиницы; теперь же мне оставалось лишь надеяться, что Тони не заметит, что большинство жемчужин из моей коллекции растут прямо на деревенской улице.
— Не знаю, правда, понравятся ли они ей. — Я с надеждой подняла на него глаза. — Вы разбираетесь в цветах?
— Ну, розу от лилии я могу отличить, и еще орхидею — от них обеих.
— Я и сама-то не слишком большой знаток. Собирала все подряд, что попадалось на глаза. Вот в птицах я больше понимаю, но Франсис говорит, я и тут не сильна. — Я повертела охапку цветов. — Наверняка большинство из них ничего собой не представляет.
— Для начала, это вот одуванчик. Право же, дорогая…
— А вот и нет, это ястребинка, совсем другое дело. Этот вид называется «лэнглиэнсис хирсута» и растет только выше двух тысяч футов над уровнем моря. Уж это-то я знаю. Франсис просила меня поискать ее.
— Вот как? Что ж, видать, вы не зря провели день. Встретили кого-нибудь наверху?
— Ни души. — Я улыбнулась. — Вы же говорили, что мы выбрали самое подходящее местечко, если нуждаемся в тишине и спокойствии. Там нет ни малейших признаков жизни, если, конечно, не принимать в расчет птиц, да и то я заметила лишь одну серую ворону, парочку степных пустельг и стайку щеглов возле ручья.
Судя по всему, птиц Тони не принимал в расчет. Он поднялся.
— Ну как, отдохнули? Пойдем вниз?
— Боже, неужели вы приходили сюда лишь затем, чтобы встретить меня?
— Хотел прогуляться. Чудесно пахнут лимоны, не правда ли?
Мы вышли из лимонной рощицы и двинулись в обход ноля, на котором стояла мельница. Бросив быстрый взгляд в ее сторону, я заметила, что дверь плотно закрыта, а из скважины не торчит никакого ключа. Я поспешно отвернулась, мозг мой лихорадочно работал. Действительно ли Тони поднялся сюда, чтобы меня встретить и, возможно, выяснить, где я была и что видела; или же он поднимался на мельницу? Известно ли ему, что Колина там больше нет? Если да, подозревает ли он Софью или предположил, что Джозеф увел мальчишку высоко в горы, чтобы заставить замолчать навеки? Возможно даже, что сама Софья во всем ему призналась; ведь он, как и она, возражал против дальнейших убийств. Я украдкой глянула на него. Ни в лице его, ни в манере держаться ничто не выдавало серьезной озабоченности; казалось, он думает лишь о том, как бы не вляпаться в помет мулов, красующийся на тропинке. Ни малейшего намека на то, что он ведет со мной нечто вроде шахматной партии.
