Энн Максвелл - Тайные сестры
Эти слова были для Кристи как молния посреди грозы. Она испытывала к нему точно такие же чувства – хотела его, как никогда в жизни не хотела ни одного мужчину, и ничто уже не могло ее остановить…
– Я не вырываюсь.
– Ты пыталась вырваться.
– Нет, – рассмеялась она. – Я пыталась прижаться к тебе еще крепче!
Вместо ответа Кейн прижал ее к себе еще крепче, и их губы снова слились в поцелуе. Поцелуй длился так долго, что Кристи показалось: еще немного – и Кейн зацелует ее до смерти, но сейчас она готова была умереть в его объятиях.
Когда поцелуй наконец кончился, Кейн двумя быстрыми движениями расстегнул «молнии» на куртке Кристи и на своей собственной, затем кнопки их рубашек.
– Ты красивая, – прошептал Кейн.
На этот раз он не протестовал, когда рука Кристи потянулась к пряжке его ремня…
Кристи отодвинулась от Кейна, тяжело дыша.
– Я знал, что все именно так и будет, – сказал он. – Я знал это еще тогда, когда в первый раз увидел тебя в музее.
– А я тогда не могла отвести от тебя глаз.
– Я это заметил. Это-то меня и завело. Если бы не Деннер, кто знает… Впрочем, теперь он нам не мешает. А если так, то почему бы нам не повторить?
ГЛАВА 26
Кейн проснулся за час до рассвета. Небо над ними было усыпано холодно мерцавшими звездами, но им, прижавшимся друг к другу, словно птенцы в гнезде, было уютно и тепло. Кейн долго лежал без движения, наслаждаясь теплом спящей рядом Кристи.
Он думал. О том, что каша, которую заварила Джо-Джо, еще не расхлебана.
Кейн осторожно поцеловал Кристи в плечо, не желая ее будить. Она так мирно спала…
А предстоящий день, как боялся Кейн, может оказаться вовсе не мирным.
Кристи открыла глаза.
– Доброе утро, – шепнул Кейн.
– Утро? – зевнула она. – По-моему, так еще ночь.
Она закрыла глаза и снова погрузилась в сон.
Кейн осторожно поцеловал ее в губы.
– Утро на подходе, родная, – сказал он. – Прислушайся.
В густых ветвях ив над прудом просыпались птицы, пробуя свои голоса.
Кристи оперлась на локоть и посмотрела на восток. Небо из черного медленно превращалось в серо-голубое. Близился рассвет. Поежившись, Кристи еще глубже нырнула в спальный мешок, прижавшись к Кейну, словно он был одеялом.
– Смотрящая На Солнце ждет тебя, родная. Пора просыпаться.
– А ты?
– Я уже проснулся.
Кристи, покосившись на Кейна, увидела, что он действительно проснулся.
– Когда, ты сказал, будет рассвет? – спросила она сонным голосом.
– Скоро.
Кристи зевнула:
– Нельзя ли перенести на другое время?
Кейн рассмеялся и снова поцеловал ее. Затем он быстро, словно ошпаренный, выскочил из мешка и стал натягивать замерзшую за ночь одежду, ругаясь себе под нос.
– Похоже, и мне придется одеваться, – пробормотала Кристи.
– Это заменит тебе холодный душ.
Через пять минут, дрожа от ночного холода, Кристи следовала за фонариком Кейна, взбиравшегося на гору. Когда они достигли древних развалин, небо на востоке посветлело настолько, что на нем были различимы силуэты гор и плато Санта-Фе.
Из рощи над водой выпорхнула проснувшаяся пара жаворонков, наполнив воздух звонкой песней.
Застыв на месте, Кристи слушала жаворонков. Это была песня из ее детства, когда жизнь казалась бесконечной. Сожаление о прошлом вдруг, как ножом, резануло ее по сердцу, и глаза наполнились слезами.
– Я нашел тропинку, – окликнул ее Кейн. – Поторапливайся, уже почти рассвело.
Кристи вытерла слезы и последовала за ним.
Тропинка, спускаясь с горы, вела в глубь каньона Чако. Она была расчищена для туристов, а в некоторых местах в качестве опознавательных знаков были положены камни.
Минут через десять тропинка вывела их на небольшой песчаный уступ. Остановившись на самом краю, они смотрели, как в лучах рассвета на дне ущелья, словно чудо, появляется из мрака древнее полуразрушенное строение.
Строение было в два, а местами и в три этажа. Сквозь его полуразрушенные стены виднелись комнаты. Оно было полукруглой формы.
Рядом со стеной в земле чернели большие круглые ямы – очевидно, кивы. В рассветной полутьме казалось, что кивы наполнены таинственными тенями столетий.
Глаза Кристи привыкли к полутьме, и она разглядела, что обветшавшие стены древней постройки были укреплены такими же деревянными подпорками, какие она видела в пещере.
– Двадцать четыре кивы, – сказал Кейн. – Когда-то святилище в Пуэбло-Бонито было главным в империи.
– Но почему так много кив? – спросила Кристи. – Неужели недостаточно одной?
– Может быть, у каждого клана была своя кива, как сейчас у индейцев пуэбло. Или, может быть, разные кивы использовались в разные времена года, – предположил Кейн. – Никто не знает. Или, если знает, хранит это в тайне от белых людей.
Кристи вгляделась в ночные тени, все еще не уходившие из кив, словно надеясь найти ответ.
– А почему одна кива больше всех остальных? – спросила она.
– Не знаю. Возможно, в ней во время долгой зимы все вместе молились, чтобы весной солнце снова благополучно возвратилось на небо.
Кейн посмотрел на небо, на Полярную звезду, которая уже начинала гаснуть. Затем перевел взгляд на руины.
– Когда была построена эта стена, – сказал он, – она всего на один градус отклонялась от линии север – юг.
Анасази не знали металлов, а следовательно, и компаса. В те далекие времена Полярная звезда была единственным точным указателем северного направления.
– Как же им это удалось? – прошептала она.
– Спроси у Смотрящей На Солнце. Это один из секретов, которые она собирается передать Юнис.
– Юнис?
Кейн указал на большую киву. На ее краю появились две человеческие фигуры.
Одна из фигур приветливо помахала рукой.
– Это действительно Юнис, – пригляделась Кристи. – Откуда ты знал?
– Юнис – племянница Молли.
– Сестра Джонни? – спросила Кристи.
– Да.
Кейн снял руку с плеча Кристи.
– Пойдем, – сказал он. – Смотрящая На Солнце хочет встретиться с тобой в тот момент, когда солнце позолотит дно ущелья.
– После ночи, проведенной с тобой? – улыбнулась Кристи, но лицо ее было очень серьезно.
Кейн улыбнулся ей:
– Для древних людей ритмы дня и ночи имели очень большое значение.
Взяв Кейна за руку, Кристи пошла рядом с ним по узкой тропинке, ведущей в проход между двумя скалами. Проход напоминал туннель, открывавший путь к пещере, разграбленной Джо-Джо.
Кристи и Кейн спускались по выщербленным, неровным, почти стершимся ступеням. Было видно, что по этим ступеням часто спускались люди: стены ущелья были отполированы от прикосновений бесчисленного количества рук. Ступени, очевидно, были построены гораздо раньше, чем в этих краях появились первые европейцы.
