Юлия Шилова - Исповедь грешницы, или Двое на краю бездны
– Ева! – послышался с кухни голос супруга. – Ева, ты что там делаешь?!
Но я не ответила. Да и что я могла ответить?
– Ева, а у нас есть черный перец?
– Есть! – крикнула я и с особым остервенением принялась застегивать чемодан.
– А где?
– В шкафу!
– Ева, я отродясь по шкафам не лазил и даже не знаю, где что лежит! Ты ж у меня хозяйка-то! В каком хоть шкафу?
– Кухонном!
– Ева, ну достань, пожалуйста!
– Хорошо!
Переведя дыхание, я зашла на кухню и посмотрела на сидящего за столом мужа.
– Как же ты дожил до того, что даже не знаешь, где что лежит?!
– А зачем мне знать, если за меня все знаешь ты.
– Как же ты без меня-то будешь, если даже яичницу сам пожарить не сможешь?
– Без тебя я умру с голоду, – дружелюбно рассмеялся мой муж.
– Но ведь раньше ты жил без меня? Ты же как-то раньше питался, носил чистые носки, сам завязывал себе галстук! – Мой голос был полон неподдельного отчаяния. – Ведь раньше ты при желании мог сварить макароны…
– Раньше за мной ухаживала моя мама.
– Но ведь, когда мы с тобой познакомились, ты уже давно не жил со своей мамой, а жил сам.
– Ева, во-первых, к хорошему привыкаешь быстро, то бишь к тебе, потому что ты – самое лучшее, что у меня есть. Во-вторых, я не хочу вспоминать, что у меня было раньше, потому что сейчас у меня есть ты и наши с тобой отношения вечны. Зачем мне думать, как я без тебя, если я всегда с тобой. А в-третьих…
– Что в-третьих?
– Я всегда ценил, что ты сама завязываешь мне галстук. В нашей семье это как ритуал, как добрая и очень хорошая традиция. Мне приятнее, когда до моей шеи дотрагиваются руки любимой женщины, чем мои собственные. Это еще раз говорит о том, что ты меня очень сильно любишь и всегда рада сделать мне приятное. Ева, ты дашь мне перец или нет? У меня уже суп остыл.
– Да, конечно.
Достав из шкафа пакетик черного перца, я почувствовала, как у меня задрожали руки, и сыпанула в тарелку больше половины.
– Извини. Я не знаю, как это произошло. Что-то руки затряслись. Я испортила тебе суп? Извини еще раз. Возьми мою тарелку. Я почти не ела.
– Да мне без разницы.
Виктор поставил мою тарелку к себе и насыпал в нее немного перца.
– Ева, не расстраивайся. Подумаешь, перца пересыпала. С твоих рук я готов есть что угодно. Если захочешь, то я с радостью съем и свою тарелку.
– Не стоит так извращаться.
– С твоих рук я приму даже яд.
– Не говори ерунды. Ты лучше запоминай, где что лежит, чтобы ты всегда мог сам о себе позаботиться.
– Зачем мне о себе заботиться, если у меня есть такая очаровательная и заботливая жена. Это равносильно тому, что я скажу тебе то, что ты должна научиться зарабатывать деньги.
Не зная, что ответить, я вышла из кухни и не заметила, как мой муж вышел следом за мной и несколько раз чихнул.
– Ну, мать, ты даешь. От души насыпала. На кухне невозможно находиться, слезы из глаз фонтаном брызжут, а в носу щекотно.
– Возьми тарелку и поешь в гостиной, – взволнованно сказала я и, стараясь не обращать на своего супруга внимания, продолжила собирать вещи.
– Ева, а мы куда-то уезжаем? – наконец поинтересовался супруг, наблюдая за моими действиями.
– Мы – нет. – Я сознательно выделила слово «мы».
– А я уже подумал, грешным делом, что мы с тобой отправляемся в бега.
– Куда? – Я остановилась и, подняв голову, посмотрела на мужа пристальным взглядом.
– В бега, – деловито объяснил мне мой муж. – Как будто к нам на хвост села милиция, а мы пытаемся замести за собой следы и отправляемся в бега.
– Нет, Вить, тебе никуда бежать не нужно. Ты можешь оставаться дома. Иди доедай свой суп.
– А ты?
– А что я?!
Муж изменился в лице, видимо, до него что-то дошло, и, облокотившись о стену, скрестил на груди руки.
– Ева, что происходит?
– Ничего. – Я залилась алой краской и почувствовала, как земля уходит из-под ног. Господи, я так долго боялась этого момента… Я всегда отодвигала его как можно дальше и откладывала на неопределенный срок… Как я боялась… Я к нему не готова… Я не думала, что это так скоро произойдет…
– А зачем ты собираешь свои вещи?
Я не ответила на вопрос, а просто села на чемодан, скрестила колени и положила сверху руки так, как их кладет на парту самая прилежная школьница.
– Ева, зачем ты собираешь свои вещи? – повторил вопрос муж.
– Потому что я от тебя ухожу… – Сказав это, я почувствовала, что у меня в душе что-то оборвалось.
– Прости, я не понимаю…
– Что ты не понимаешь? Я же ясно сказала, Витя, что тут непонятного?
– Повтори еще раз, – стоял на своем мой супруг.
Неожиданно для самой себя я вызывающе вскинула голову и посмотрела на своего супруга глазами, полными слез.
– Витя, мы расстаемся. – Каждое слово давалось мне с кровью.
– Тогда почему ты плачешь?
– Я не плачу. Просто на моих глазах слезы.
– Хорошо. Почему на твоих глазах слезы?
– Это тебя не касается. Может быть, мне жалко столько прожитых вместе лет…
– А может быть, тебе жалко со мной расставаться?! Ты это просто вбила себе в голову, но на самом деле этого не хочешь. Это всего лишь упрямство, а упрямство всегда было твоей отличительной и самой главной чертой.
– Вить, не трави душу. Я сейчас уезжаю. Но еще заеду, потому что забрала не все вещи. Я так сразу не могу, взять и все забрать. Слишком много вещей. Я теряюсь. Даже не знаю, за что хвататься. Я вернусь. Я обязательно вернусь.
– А может, тебе лучше вообще от меня не уходить? – Виктор разволновался не меньше моего.
– Нет. Я уже все окончательно для себя решила.
Виктор сел на корточки рядом с моим чемоданом, на котором сидела я, и попытался меня обнять, но я резко одернула его руку.
– Ева, ты что?
– Не стоит, Витюша.
Я готова была провалиться сквозь землю, только бы ни в чем не разбираться и не выяснять отношений. Меня переполняло чувство вины. Нужно было уйти как можно скорее, убежать, скрыться, исчезнуть, испариться… Только бы побыстрее, чтобы больше не смотреть в эти глаза, не слушать упреки в свой адрес и ничего не объяснять.
– Ева, я знаю, почему ты решила от меня уйти. Я все знаю… – Виктора забило мелкой дрожью, которая сразу же передалась мне.
– Знаешь?
– Я знал, что все будет именно так… Что ты поступишь подобным образом, и я ни за что тебя не осуждаю. И все же… Все же мы должны пережить вместе.
– Пережить что?
– То, что произошло. Я тебе говорю еще раз, что я ни в коей мере тебя не осуждаю.
– Не осуждаешь?
– Нет. Я понимаю, что ты не хочешь жить с убийцей. Я все понимаю. И все же… Ева, пожалуйста, не оставляй меня одного в такой тяжелый момент.
– Я не хотела оставлять тебя именно в этот момент. Тут нет моей вины, но пойми, так вышло. И вообще, Виктор, может быть, это слишком жестоко сказано, но ты забудь о том, что произошло, и больше никогда не вспоминай. Твоя совесть чиста, и ты честен перед собой. Ты никого не убивал. Живи, как жил раньше. Если мы про это забудем, то никто даже этого не вспомнит. К нам с тобой это не имеет отношения. Не стоит ворошить свою память. И, пожалуйста, не ходи в милицию и не пиши заявление о чистосердечном признании. Своим признанием ты совершенно не облегчишь собственную душу, а только посадишь нас обоих за решетку. Человека уже нет в живых, и мы не можем его спасти и помочь. Он мертв, а мы живые. Мы живые и хотим жить. Мы должны думать о себе.
