Ольга Егорова - Между двух огней
Уж лучше бы ударил, подумала Инга. Было бы не так больно.
– Собирайся, – снова послышался его голос. Инга открыла глаза и увидела бледное лицо мужа почти рядом. Он стоял, вытянув расслабленные руки вдоль тела, и смотрел на нее как-то странно.
– Ты… Ты хочешь, чтобы я ушла? – спросила она зачем-то, хотя и так все было понятно.
Павел в ответ снова промолчал.
Вот и кончилась семейная жизнь, не успев начаться. А вместо воспоминаний – только яркие фотографии. Счастливые лица на счастливом голубом фоне воды и неба. И невозможно уже ничего изменить. Как бы ей ни хотелось, как бы ни мечталось – не получится. Нет на свете таких слов, которые смогли бы изменить прошлое. А значит, и будущее теперь не изменишь…
А ведь я люблю его, со щемящей болью в душе подумала Инга.
Подавила глубокий вздох, проглотила ком в горле и молча вышла из комнаты.
Павел окликнул ее, когда она уже коснулась дверцы шкафа, отстраненно размышляя, куда же она теперь пойдет.
– Инга! – он зашел в спальню вслед за ней. Прислонился к стене, откинув назад голову. Посмотрел на нее долгим отяжелевшим взглядом и тихо сказал: – Ты меня не поняла. Я совсем… совсем не об этом тебя прошу.
– Не об этом?
– Нет, не об этом. Тебе просто нужно срочно… Как можно быстрее уехать. Если ты и дальше будешь оставаться здесь, я окончательно сойду с ума. Здесь ты не можешь быть в безопасности…
– О какой… безопасности ты говоришь?
– О твоей. О твоей безопасности, – устало повторил Павел, вздохнул и опустился в кресло. – Почему ты раньше мне не рассказала?
– Я… не хотела, чтобы ты… – Инга опешила, совершенно не понимая, как отвечать на его вопрос. Но Павел ждал, и пришлось выдавить из себя жалкие, никчемные слова: – Я не хотела тебя расстраивать…
Он сухо усмехнулся и отвел взгляд.
– Я тоже не хотел тебя расстраивать. Оказывается, мы оба были неправы. Иногда бывает лучше знать правду…
– Паша, я не понимаю, – устало прошептала она. – Ты говоришь… как-то странно.
– Собирайся, – снова, в который раз уже повторил он. – Ты собирайся пока, а я тебе все расскажу…
Загипнотизированная страхом, разъедающим изнутри, как серная кислота, и странным голосом мужа, Инга послушно достала с верхней полки шкафа большую спортивную сумку. Кажется, сумка была та самая, с которой они ездили летом в отпуск – она попадалась ей на одном из снимков в альбоме.
Через десять минут вещи были собраны.
Еще через десять минут они уже сидели в машине. Павел гипнотизировал взглядом приборы на панели, ожидая, когда прогреется двигатель. Инга, отвернувшись, смотрела сквозь запотевшее стекло на улицу. В не успевшей еще прогреться машине было зябко, так, что пальцы от холода побелели. Она спрятала руки в рукава меховой куртки и вдруг тихо спросила:
– Паш, а ты меня… простил?
Он нажал на педаль сцепления, и машина медленно двинулась вперед, разворачиваясь по ходу дороги.
– Я люблю тебя, – ответил он без эмоций, не глядя.
Инга сглотнула подступившие слезы и снова отвернулась к окну.
О том, что она узнала сейчас, ей предстояло думать еще очень долго. Мыслям в голове было тесно. Но одна из них все же звучала рефреном, повторяясь слишком часто. И ничего поделать с этим было нельзя.
Что было бы, если бы она и дальше молчала?
В той аварии она спаслась чудом. Но чудеса, если и бывают на свете, то наверняка не случаются два раза подряд. Теперь рассчитывать на чудо уже не приходится…
Впрочем, теперь у нее есть, на кого рассчитывать. Искоса глянув на мужа, она робко склонила голову на его плечо. Он мимолетно коснулся щекой ее волос и продолжал, ни слова не говоря, сосредоточенно следить за дорогой.
Инга, почувствовав это его прикосновение, наконец поверила, что все самое страшное уже позади.
* * *До загородной дачи добирались долго. Трасса была отвратительной, скорость свыше семидесяти километров в час казалась почти опасной. Павел вел машину медленно и осторожно, тщательно объезжая ухабы на дорогах и замедляя движение на обледеневших участках. Несколько недель назад, как выяснилось, Инга ехала по этой же самой трассе. Тогда дорога была сухая и абсолютно не скользкая, и с ней бы наверняка ничего не случилось, если бы не испорченные тормоза…
Теперь она знала наверняка, что тормозная система «Лексуса» была выведена из строя намеренно. Искусственным путем, как выразился эксперт службы контроля качества, имени которого она никогда не помнила, а теперь забыла и фамилию.
Павел рассказал ей об этом. И еще о многом рассказал, пока она одеревеневшими пальцами складывала в сумку какие-то вещи, большая часть которых казалась ненужными, и сосредоточенно смотрела в темноту шкафа, боясь оглянуться и увидеть лицо мужа.
Та слежка, о которой знала Марина, оказывается, была не единственной. Было в жизни Инги Петровой в последний год еще много странных, тревожных и неслучайных обстоятельств, которые и привели несколько недель назад к той страшной аварии.
Павлу было известно все. Они оба не знали только, кто же стоит за всем этим. Кто этот человек и каковы мотивы его поступков…
Теперь остались неясными только мотивы. Впрочем, мотивы – вещь, тесно сопряженная с логикой здравомыслящего человека. В данном случае в наличии здравомыслия приходилось очень серьезно усомниться…
Теперь ей стало понятно, почему Павел целых две недели, несмотря на ее хорошее самочувствие, не выходил на работу. Почему каждый раз, когда она оставалась дома одна, в его голосе, лишь слегка искаженном телефонным эфиром, сквозило напряжение и беспокойство. Почему он так разволновался, едва не сошел с ума в тот день, когда она вышла на улицу – одна…
Ей и самой теперь было страшно даже думать об этом. От этого страха легкая тошнота подступала к горлу и голова начинала кружиться. Приоткрывая окно, Инга жадно ловила ртом свежий холодный воздух и мысленно уговаривала себя, что теперь, когда все окончательно прояснилось, она будет в безопасности…
* * *Дорога заняла почти два часа. Наконец, завернув в узкий проулок между домами, Павел остановил машину и заглушил двигатель.
Инга вышла первой и долго, с любопытством осматривала латунный забор с причудливыми завитками и симпатичный дачный домик из белого кирпича. На этой даче она бывала неоднократно, но воспоминаний не сохранилось.
– Нравится? – спросил Павел будничным тоном. Как будто они приехали сюда отдохнуть от городской суеты и ни с какой иной целью.
Инге нравилось. Особенно симпатичным был крошечный балкон, возвышающийся над входом. Только ей по-прежнему было страшно.
– Дверь железная, – все тем же будничным, абсолютно спокойным тоном, объяснял Павел, открывая калитку. – Два замка. Один, причем, открывается только снаружи. Так что…
