Стефани Майер - Сумерки
Он несся по темному густому подлеску как пуля, как привидение. Невозможно было уловить ни звука, ни другого признака того, что его ноги касались земли. Ритм его дыхания не изменился, словно он вообще не трогался с места. Но деревья пролетали мимо, как смертоносные снаряды, всего в каких-то сантиметрах от нас. Мне было страшно закрыть глаза, хотя встречный поток прохладного лесного воздуха хлестал меня по лицу и жег, как огнем. Я будто высунула голову в иллюминатор летящего самолета. Первый раз в жизни я почувствовала, что меня укачало.
И вдруг все это кончилось. Мы шли почти все утро, чтобы добраться до поляны Эдварда, а вернулись обратно меньше, чем за полчаса.
— Весело, да?
Его голос звенел от радостного возбуждения.
Он встал неподвижно, ожидая, когда я слезу. Я попробовала, но мышцы не подчинялись мне. Мои руки и ноги словно приклеились к нему, а голова отчаянно кружилась.
— Белла, — уже встревожено окликнул он.
— Кажется, мне надо прилечь, — прохрипела я.
— Ой, прости.
Он подождал еще, но я не могла двинуться.
— Кажется, мне нужна помощь, — призналась я.
Он тихонько засмеялся и мягко распутал мои руки, обвившиеся удавкой вокруг его шеи. Мое тело не оказало никакого сопротивления его железной силе. Он повернул меня лицом к себе и взял на руки, словно маленького ребенка. Подержав так немного, он осторожно посадил меня на пружинистый папоротник.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
Я не могла понять, как я себя чувствую, потому что в моей голове вертелась сумасшедшая карусель.
— Голова кружится…
— Опусти голову между колен.
Я попробовала, и это немного помогло. Я дышала очень медленно, стараясь не двигать головой. Я ощущала, как он сидел рядом со мной. Прошло какое-то время, и я наконец смогла потихоньку поднять голову. В ушах раздавался гулкий звон.
— Кажется, это была не лучшая идея, — задумчиво произнес он.
Я постаралась сказать ему что-нибудь хорошее и слабо пискнула:
— Нет, что ты, было очень интересно.
— Ха! Да ты белая, как привидение — нет, еще хуже, ты белая, как я!
— Думаю, надо было закрыть глаза.
— В следующий раз не забудь.
— В следующий раз! — простонала я.
Он засмеялся, настроение у него было лучезарное.
— Пижон, — пробурчала я.
— Открой глаза, Белла, — спокойно сказал он.
Оказалось, он сидел очень близко, его лицо было совсем рядом с моим. Его красота ошеломила меня — ее было слишком много, и к этой чрезмерности я никак не могла привыкнуть.
— Знаешь, я думал, пока бежал… — он умолк.
— Надеюсь, о том, как бы не врезаться в дерево.
— Глупая Белла, — он сдавленно фыркнул. — Да я бегаю, как ты дышишь, мне не надо об этом думать.
— Пижон, — снова пробормотала я.
Он улыбнулся.
— Нет, — продолжил он. — Я думал, что хотел бы кое-что попробовать.
Он снова взял мое лицо в ладони. Я перестала дышать.
Он колебался — и в этом не был похож на человека.
Он колебался не так, как обычно колеблется мужчина перед тем, как поцеловать женщину, стараясь предвидеть ее реакцию, стараясь понять, как он будет принят. Или, возможно, желая продлить миг предвкушения, этот идеальный миг, который иногда лучше, чем сам поцелуй.
Эдвард же словно испытывал себя, оценивал, какова опасность, хотел удостовериться, что сможет удержать себя в узде.
И вот его холодные мраморные губы очень мягко и нежно прижались к моим.
Чего ни один из нас не ожидал, так это реакции моего тела.
Кровь вскипела у меня под кожей, обожгла губы. Легкие с диким всхлипом втянули воздух. Пальцы вцепились в его волосы, руки крепко сжали его тело. Губы раскрылись, жадно впивая его пьянящий запах.
И тотчас же я ощутила в своих объятиях бесчувственный камень. Его руки нежно, но с неодолимой силой отвели назад мое лицо. Я открыла глаза и встретила его настороженный взгляд.
— Упс, — выдохнула я.
— И это еще мягко сказано.
Его глаза горели диким огнем, челюсти были отчаянно сведены, но он все так же прекрасно владел своим безупречным старомодным произношением. Его лицо было на расстоянии ладони от моего — оно ослепляло меня.
— Может?.. — Я попыталась высвободиться, чтобы дать ему немного свободного пространства. Но его руки не позволили мне отодвинуться ни на йоту.
— Не надо, все терпимо. Подожди чуть-чуть, пожалуйста. — Голос звучал вежливо и твердо.
Я смотрела ему в глаза и видела, как из них понемногу уходит возбуждение, и взгляд светлеет.
И вдруг он улыбнулся, совсем как озорной мальчишка.
— Есть, — сказал он, совершенно довольный собой.
— Терпимо? — спросила я.
Он громко рассмеялся.
— Я сильнее, чем я думал. Как приятно узнать это.
— Жаль, что я не могу сказать того же о себе. Прости меня, пожалуйста.
— Ну, ты всего лишь человек.
— Вот спасибо, — ядовито ответила я.
Он уже поднялся на ноги одним из своих гибких неуловимых движений и теперь протягивал мне руку. Это было неожиданно, ведь я успела привыкнуть к его чопорной отстраненности. Я ухватилась за его ледяную ладонь — оказалось, что мне очень нужна поддержка, меня еще пошатывало.
— Тебе плохо после пробежки или от моих опытов с поцелуями?
Он смеялся и казался сейчас таким беззаботным, таким близким. Его ангельское лицо выражало полный покой. Это был совсем другой Эдвард, непохожий на того, кого я знала раньше. И я чувствовала, что еще больше теряю голову от него. Наверное, теперь мне будет физически больно, если придется расстаться с ним.
— Что-то я не понимаю, я все еще не в себе, — я как-то ухитрилась ответить. — Наверное, от всего понемногу.
— Давай я поведу?
— Ты что, с ума сошел? — запротестовала я.
— Да я вожу лучше, чем ты в свой самый удачный день, — поддел он меня. — У тебя реакция намного хуже.
— Наверняка так, но вряд ли мои нервы и мой пикап смогут тебя выдержать.
— Чуть-чуть доверия, Белла, пожалуйста.
Но моя рука уже была в кармане и крепко держала ключи. Я поджала губы, подумала мгновение, а затем с натянутой улыбкой покачала головой.
— Нет. Ни в коем случае.
Он недоуменно поднял брови.
Я попыталась обойти его, чтобы влезть на водительское место. Он, может быть, и пустил бы меня, но тут меня слегка качнуло. Теперь шансов не было — он тут же обхватил меня за талию железной рукой.
— Белла, я затратил немало сил на то, чтобы ты дожила до этого дня. И я не склонен давать тебе управлять опасным транспортным средством, когда ты не в состоянии управлять собственным телом. И вообще, друг не даст другу сесть пьяным за руль, — со смешком процитировал он знаменитый антиалкогольный лозунг 50-х. Я ощущала невыразимо сладкий и свежий аромат, исходящий от его груди.
