Харли Козак - Смерть экс-любовника
Я запихала все свои вещи в багажник, предугадав это, но все же машина была не слишком просторной.
– Я привыкла, – заверила меня Джо. – Благодаря театральному прошлому. Однажды я поехала на вручение «Эмми» в фургончике, где кроме меня было шестеро. После внестудийной съемки. Сразу можно было понять, кто работал в театре – Макс, Дэвид и Клэй переоделись в костюмы менее чем за десять минут на заднем сиденье, а я натянула на себя длинное платье от Оскара де ла Ренты. Но Руперт и Триша заставили нас остановиться у «Севен-Илевен», чтобы они могли привести себя в порядок в туалете.
– О, «Прометей»! – Джо обнаружила комиксы. – И «Планета»! Здорово! Это для Пи-Би?
– Да. Их выбирал Аполлон. Студент Калифорнийского технологического института, он живет у дяди Тео. – Я посмотрела в зеркало заднего вида. Джо сняла рубашку. Под рубашкой у нее оказался синтетический топик. – Ты носишь спортивный бюстгальтер под платьем от Валентине?
Джо встретилась со мной взглядом в зеркале.
– Ты имеешь в виду маечку? Она не для занятий спортом, а для… – Она подняла руку, показывая мне потайной карман, и достала из него пистолет.
– Джо! – закричала я. – На какую такую вечеринку мы собираемся?
– Я не намерена стрелять. Просто боюсь потерять его. Он принадлежал Эллиоту. И я испытываю к нему сентиментальные чувства.
Это показалось мне странным, но я не смогла переубедить Джо. Во французский ресторан она взяла с собой «глок». Закончив переодеваться, она забралась на переднее сиденье, чтобы наложить макияж.
Я ехала на запад по четыреста пятому шоссе, гадая, какую из плохих новостей сообщить ей первой. Джо была занята своим лицом – замазывала шрам на щеке. Если будет суд, то разрешат ли ей краситься? Да, если отпустят под залог. А в тюрьме? Шрам портил ее, а когда она теряла аппетит, то становилась похожей на привидение.
– Снова звонил Чарлз Зетракис, – сообщила я. – Говорит, он подумывает о том, чтобы все рассказать.
– Почему в эти дни все такие болтливые? Ладно, позвоню ему позже.
– Полицейские явились к тебе в дом с ордером на обыск и забрали кое-что из одежды. – Я не хотела, чтобы мои слова прозвучали слишком уж прямолинейно, но как еще можно было рассказать о случившемся?
Застыв на мгновение, Джо продолжила накладывать косметику.
– Понятно. Но беспокоиться не о чем. Возможно, они нашли пятна крови Дэвида на моей одежде. Такие пятна есть на одежде всех, кто заботился о нем. Ему делали капельницы. И что с того?
Она хорошо держалась, но была напугана.
– Джо, сегодня я разговаривала с одной журналисткой. С Моникой как ее там. Она хочет написать о тебе сенсационную статью, нечто доброжелательное. Она преподнесла это как бесплатный пиар.
Джо фыркнула:
– Все они так говорят.
– Но тебе такая статья может пойти на пользу. Ты не могла бы встретиться с ней и выяснить…
– Лучше я позагораю на муравейнике.
– Конечно, есть журналисты, от которых бросает в дрожь, но должны быть и такие, которые придерживаются этических соображений.
– Да, есть. Но я уже столько раз обжигалась… Им придется целовать мне задницу в течение следующих тридцати четырех лет, чтобы сравнять счет.
– В каком-то отношении эта женщина мне понравилась, – сказала я. – И, похоже, ты ей тоже нравишься.
– Уверена, ей нравится и собственный дедушка, – ответила Джо. – Но неужели ты думаешь, что она не продаст его за хороший подзаголовок к статье? Не за целую статью, а за один только подзаголовок.
– Ладно. А как насчет Чарлза Зетракиса? Если он расскажет все полиции, то, полагаю, это будет хорошо. Правильно?
Джо начала перекладывать из большой косметички в сумочку всякие мелочи.
– Нет, это будет преждевременно.
– Да? А когда настанет подходящий момент?
– Когда я поговорю с убийцей Дэвида.
– Ты знаешь, кто его застрелил? – воскликнула я.
– У меня остались двое подозреваемых. Может быть, трое. Я пытаюсь выяснить это.
Я заставила себя повернуться и посмотреть на дорогу.
– Что ты имеешь в виду?
Джо немного помолчала, а затем сказала:
– Ну, я видела номер машины.
– Допустим, – кивнула я. – Но номер машины нельзя найти в справочнике, как номер телефона. У тебя есть знакомые, имеющие доступ к базе данных по автомобилям?
– Ты имеешь в виду какого-либо полицейского? Я знаю многих полицейских.
– Да, но станет ли кто-нибудь из них помогать тебе?
Еще немного помолчав, Джо сказала:
– Я не спрашивала совета у брата. Его нет в стране. Но, я знаю, он скажет, чтобы я поведала все детективам и пусть этим делом занимаются они. Он такой.
– Я тоже такая. Значит, ты знаешь что-то важное, но тебе это не помогает. У тебя есть запасной план? Может, ты пойдешь к трем основным подозреваемым и спросишь, не они ли убили Дэвида?
– Я спрошу их почему.
– Но почему?
– Почему что?
– Почему «почему»? – Я нажала на гудок, как будто винила в своем разочаровании автобус.
– Потому что. – Джо положила помаду в сумочку. – Дэвида застрелили. В каком-то смысле не важно, с какими намерениями действовал убийца. Это не имеет значения для конов – в любом случае совершено преступление. Но это имеет значение для страховой компании. И для меня. Если убийство спланировал Дэвид, я хочу, чтобы убийца вышел сухим из воды.
– Джо, но ведь дела идут все хуже и хуже…
– Это смерть Дэвида, а не чья-то еще – скажем, штата Калифорния. Если условия диктовал он, отдав предпочтение быстрой пуле, а не медленной мучительной смерти от рака, то я готова согласиться с этим. Я не могла помочь ему, он никогда бы не попросил меня о таком – не хотел отягощать мою совесть. Но я не стану выдавать полиции того, кто это сделал.
– Ты готова предстать перед судом?
– До суда дело не дойдет. Я все продумала. У меня были средство, мотив и возможность, но у них нет вещественных доказательств.
– А кровь на одежде? Это не доказательство?
Она нахмурилась и ответила:
– Я не собираюсь паниковать из-за каждой мелочи. Это игра не на жизнь, а на смерть. Они могут представить дело как угодно, но кровь – это всего лишь косвенная улика.
– А если смерть Дэвида не была самоубийством, в котором ему кто-то помог? – спросила я. – Что, если Дэвида просто убили?
– Тогда правила игры меняются. Я расскажу копам все, что знаю.
– Но в ином случае Департаменту полиции Лос-Анджелеса придется отправиться по домам?
– Да. Нераскрытое дело. Не повезло.
Я смотрела на свет фар на восьми полосах магистрали в сгущающихся сумерках последнего дня года.
Я верила полицейским, хотя, возможно, это было наивно с моей стороны. Верила больше, чем Джо. Но даже мне было ясно: если они прицепятся к ней, то, возможно, не станут терять времени на вторую по степени вероятности версию, в уж тем более на третью или на ту, что окажется правильной. Потому что они люди, и, в конце-то концов, сколько часов в сутках?
