Рут Лэнган - Затерянные в смерти (сборник)
– Кортес, давай здесь остановимся, чтобы я могла купить себе банан.
– Нет-нет, вы этого не сделаете.
Прежде чем Изабель успела дать волю своему гневу, мальчик показал ей монету.
– Я сам куплю вам лучший и самый большой банан из всех, что здесь имеются. – Он исчез в магазине и через минуту появился вновь с большим желтым бананом, достаточно крупным даже для двоих. Изабель и вправду отломила ему четверть, и они двинулись дальше по улице, храня доброжелательное молчание.
Кортес забрал у нее кожуру, и Изабель вытерла руки о штаны как раз в тот момент, когда они подошли к дому, находившемуся чуть в стороне от улицы. По размерам больше остальных, он располагал настоящей дверью и двумя окнами.
Не стоило и говорить о том, что это был дом целительницы, миссис Эсме. Когда Кортес позвонил в колокольчик, к двери подошла какая-то женщина. Она смерила Изабель долгим взглядом, от которого той сразу стало неуютно.
– Я Эсме, целительница, а вы, конечно, медсестра.
– Изабель Рейно, – ответила Изабель, хотя в устах Эсме слово «медсестра» прозвучало так, словно это была какая-то низшая форма жизни.
– Я же говорила вам, хозяин, что она нам совсем не подходит, – обернувшись, сказала Эсме. – В нашей деревне нет места для медсестры. Что она может делать такого, чего не могу я?
Пройдя мимо женщины, Изабель вошла в переднюю. С подобными предубеждениями она сталкивалась и раньше и теперь была полна решимости доказать свою значимость. Она резко остановилась, когда увидела, что Себастьян Дюшейн лежит на кровати без рубашки, а его руки привязаны к спинке.
4
Увидев смущение, отразившееся на лице Изабель Рейно, Себастьян Дюшейн расхохотался. Эта женщина, должно быть, пришла из какого-нибудь монастыря, если ее так шокирует вид голого по пояс мужчины. Он хотел соблазнить ее, погрузив в мир чувственных удовольствий, но, возможно, на это потребуется гораздо больше времени, чем он предполагал. Трудно иметь дело с подобной наивностью.
Оттолкнувшись от столбиков кровати, он сел прямо.
– Ради бога, заканчивай с этим, Целительница, а то я весь день буду чувствовать себя ужасно.
– Вам не надо было сегодня плавать. Вы же знаете, что после шторма в воде часто встречаются огненные черви[6].
– Да-да, а теперь подойди и вытащи наконец все щетинки.
– Как вы его лечите? – спросила Изабель, с серьезным выражением лица подойдя поближе.
«Сейчас она не видит во мне мужчину, – подумал Себастьян, – сейчас я только пациент».
– Я удаляю щетинки пинцетом и затем втираю в эту область мякоть папайи, чтобы уменьшить неприятные ощущения. При укусах морских обитателей лучше всего некоторое время сохранять неподвижность, чтобы болезнь не проникла в другие части тела. От самых сильных укусов бывало что и умирали. Конечно, Себастьяну незачем об этом беспокоиться, хотя я и говорю ему, что он может потерять руку. Обычно я нахожу способ удержать его в постели.
Эсме лишь пыталась шокировать девушку. С Себастьяном они были скорее врагами, чем любовниками, и любой курс лечения всех его болезней включал в себя столько боли, сколько она могла ему причинить.
– Кажется, это превосходное лечение, Целительница.
Себастьян внимательно следил за поведением Изабель, которая держалась так, словно она здесь на стажировке. Он мог бы поклясться, что подобное послушание давалось ей нелегко. Где-то она научилась выдержке и терпению.
Жжение с правой стороны груди заставило его выругаться.
– Дай мне скорее папайю, раз уж вы собрались болтать тут весь день.
На то, чтобы закончить лечение, ушло меньше пяти минут. Натянув через голову рубашку, Себастьян оставил пуговицы незастегнутыми. По каменному выражению лица целительницы он мог понять, что она собирается выгнать Изабель сразу после того, как он уйдет.
– Я знаю, о чем ты думаешь, Эсме, и говорю, что тебе придется с ней работать.
Но прежде чем он успел выйти за дверь, Изабель сказала:
– Мистер Дюшейн, Целительница будет со мной работать только тогда, когда сможет мне доверять, и ни секундой раньше. У нее здесь отличная репутация, а я всего лишь новичок. Почему она должна полагать, что мои методы лучше, чем ее? Собственно, это не всегда так.
Себастьян покачал головой.
– Как пожелаете. Но такое поведение будет расцениваться как слабость. Кстати, не забывайте, что вы здесь должны еще и петь. Перед ужином приходите во внутренний двор кастильо. – На сей раз он вышел прежде, чем кто-либо из присутствующих успел возразить.
Изабель со злостью посмотрела ему в спину и, закрыв глаза, помолилась Господу о том, чтобы он дал ей терпения и самообладания. Раздражительность – один из самых больших ее недостатков. Один из многих.
Теперь ей нужно решить, что важнее: убедить женщину по имени Эсме, что ее не интересует Себастьян Дюшейн, или убедить знахарку Эсме, что она не собирается с ней конкурировать.
– Хозяин вас хочет.
Изабель уже почти привыкла к тому, что ее начальника так называют, но Эсме вновь напомнила ей об этом.
– Может, и так, но я его не хочу.
– Вы лжете.
– Нет, – сказала она, догадавшись, в чем заключалось недоразумение. – Я понимаю, как это звучит, но… Да, он очень обаятельный. Такой, перед которым трудно устоять любой женщине. И у него вид человека, очень уставшего от жизни, из-за чего женщина начинает думать, что она ему нужна. Конечно, я его хочу.
– Тогда почему вы говорите «нет»?
– Потому, миссис Целительница, что я не хочу его на его условиях. Я хочу любви. Я хочу получать столько же, сколько и отдавать. Мне нужно, чтобы все было поровну. А он явно не понимает значения этого слова.
– Думаю, вы хотите слишком многого.
– Мне уже об этом говорили. – Приняв безразличный вид, Изабель пожала плечами.
– Называй меня Эсме или просто Целительница. А я буду звать тебя Изабель. Ты будешь лечить следующего, кто войдет в эту дверь, и я решу, останешься ты здесь или нет.
Не успела она произнести эти слова, как в дверь, прихрамывая, вошел какой-то мальчик, изо всех сил старавшийся не заплакать.
Изабель повернулась к Эсме за разрешением. Женщина с улыбкой кивнула. Изабель надеялась, что это реакция на проявленное ею раболепие, однако опасалась, что таким образом знахарка демонстрирует свое удовлетворение по поводу предстоящего провала Изабель.
«Спокойствие! – сказала она себе. – Представь, что Эсме – здешняя версия старшей монахини».
Испытующе посмотрев на целительницу и дождавшись второго кивка, мальчик плюхнулся на стул и положил ногу на табуретку.
– Я вижу, у тебя заноза, – сказала Изабель, тщательно осмотрев его ногу, но не дотрагиваясь до нее. Подошвы были не только грязными, но и на вид весьма твердыми. Неужели здесь все дети ходят без обуви?
