Фредерик Дар - Глаза, чтобы плакать
Доев остатки рыбных консервов с размоченным хлебом, я вышел из дома. Лишь Париж, его низкий теплый голос, его все понимающие улицы могли помочь мне взять себя в руки.
Я прошел по аллее Люксембургского сада. Приятно пахло зеленью. В грустном небе из-за облаков изредка выглядывало солнце. На бульваре Сен-Мишель с озабоченными лицами прогуливались мои ровесники студенты, беседуя на научные темы. Внезапно нос к носу я столкнулся с Люсией. В фривольной позе, с сигаретой в зубах, она смотрела мне прямо в глаза. Разрисованный картон афиши, висевшей на фронтоне кинотеатра, казалось, шевелился. Неожиданно я почувствовал страстное желание увидеть ее в движении, услышать ее голос. Я уже видел этот фильм, выпущенный четыре года назад, но мне был безразличен его сюжет. Купив в кассе билет, я вошел в зал в тот момент, когда погас свет и сеанс начался.
Люсия играла роль шпионки. Ее жертвой стал немецкий дипломат, которого она окрутила в турецком посольстве. В фильме было множество весьма пикантных сцен, во время которых шелковый пеньюар актрисы ненароком распахивался, позволяя видеть восхитительные длинные ноги, девичью талию, прелестную, соблазнительную грудь, которая ничем не была обязана силикону. Обычно меня не слишком трогали экранные любовные страсти. Но на этот раз произошел любопытный феномен. Вчерашняя сцена в доме Люсии словно перенеслась на экран. Реальность и кино в моем сознании перемешались, и я стал наяву ощущать себя героем фильма, добивающимся любви прекрасной женщины. Во мне проснулось сильное желание, какого я никогда еще не испытывал. Мысль об упущенном шансе жгла меня огнем, принося невыносимые страдания. Вцепившись в подлокотники кресла, я тщетно пытался унять дрожь во всем теле. Торжествующий образ недоступной красавицы лишь усиливал танталовы муки.
Не дожидаясь окончания фильма, я бросился прочь из кинотеатра, надеясь, что свежий воздух и бульварный шум прогонят наваждение, однако мои надежды не оправдались, желание добиться любви Люсии приобрело почти маниакальный характер.
Заметив медленно едущее вдоль тротуара такси, я сделал ему знак остановиться.
– Сколько стоит доехать до Жуэнвиля?
– Около пятисот франков.
У меня оставалась тысячная купюра, и я без колебаний сел в машину.
– На киностудию Сен-Морис, пожалуйста, и побыстрее...
Я плохо себе представлял, что скажу Люсии, но желание немедленно увидеть ее, вдохнуть аромат ее духов было сильнее меня. Автомобиль пересек мост Дю Палэ и поехал вдоль набережной. Вся дорога заняла не более двадцати минут. Я расплатился с таксистом и бегом устремился к дверям студии, возле которых столкнулся с молодым охранником, приветливо мне улыбнувшимся.
– Где сейчас снимают "Белокурое приключение"? – заорал я.
– Загляните на съемочную площадку Б.
Я прибежал в павильон, когда съемка была в разгаре. Пришлось ждать под дверью. Наконец свет, запрещающий вход посторонним, погас, и дверь приоткрылась.
– Люсия Меррер занята в этой сцене?
– Нет, только что снимали прибытие президента.
Чертыхнувшись, что напрасно потерял время, я рванул по коридору, вдоль которого располагались актерские уборные. Уборная Люсии, естественно, самая просторная, находилась в конце коридора, около гримерной. Увидев в двери ключ, я набрал в легкие воздуха и постучал.
– В чем дело?
Вместо ответа я распахнул дверь.
Люсия сидела перед зеркалом в своем знаменитом прозрачном пеньюаре. Над ее грудью колдовал гример, нанося макияж в расчете на вечернее платье с глубоким декольте, лежащее на диване. Заметив меня в зеркале, актриса, виртуозно изобразив стыдливость, запахнула пеньюар на груди.
– Ну и манеры! – возмущенно воскликнула она.
– Я стучал...
– Но вам никто не разрешал входить!
– Прошу прощения, но мне необходимо с вами поговорить.
– Я занята, мне некогда с вами...
– Я подожду!
Резко развернувшись, она задела руку гримера, который от неожиданности выронил свою кисточку.
– Послушайте, Морис, вы что, выпили?!
– Ни капли, даже кофе со сливками не пил.
– Приходите после съемок.
– Мне необходимо поговорить с вами немедленно!
– Это невозможно! Убирайтесь!
От ее слов я похолодел и окончательно утратил над собой контроль.
– Если вы меня сейчас прогоните, я брошусь под первую попавшуюся машину!
Я был уверен, что сделаю это, если женщина не внемлет моим просьбам. Люсия смущенно хмыкнула.
– Какой упрямец! Оставьте нас ненадолго, Иван, – обратилась она к гримеру.
Этот огромного роста гомик с посеребренной головой и светлыми глазами, немного поколебавшись, все же решил выполнить ее просьбу, испепелив меня на прощание взглядом. Как только за ним захлопнулась дверь, я закрыл ее на задвижку. Непреодолимое желание совершенно лишило меня сил, ноги, ставшие ватными, подкашивались.
– Итак, я вас слушаю!
Я медленно приблизился к туалетному столику. Люсия беспокойным взглядом следила за мной, не понимая, что я собираюсь предпринять. Я наклонился и неуклюже прилепился ртом к ее накрашенным губам. Женщина отпрянула.
– Ну нет, только не это!
Лишь на секунду я заколебался, но быстро понял, что если отступлю, то навсегда останусь в ее глазах посмешищем. Люсия привстала, пытаясь меня оттолкнуть. Преодолевая головокружение, я бросился на нее и потащил к дивану, мало заботясь о лежащем там платье. Актриса яростно отбивалась, рыча, как тигрица. Схватив ее за волосы, я впился в распахнутый для крика рот. На секунду мне показалось, что я целую мертвеца, но это лишь усилило мою страсть. Я наконец добрался до источника и стал утолять восхитительную жажду любви и все никак не мог ее утолить...
* * *Когда мы поднялись с дивана, я не решался взглянуть на Люсию, снедаемый стыдом. Мне показалась неприличной ее манера заниматься любовью, в которой было что-то звериное. Но, увидев ее отражение в зеркале, я устыдился самого себя. Женщина выглядела ужасно. Хуже того, она была отталкивающе безобразна. Размазанный в результате моей яростной атаки грим превратил ее прекрасное лицо в размалеванную маску индейца, разрушив всю гармонию и очарование. Слипшиеся от пота волосы делали ее похожей на героев гротескных карикатур Домье. Если бы какому-нибудь фотографу посчастливилось щелкнуть знаменитость в этот момент, он мог бы смело оставить все заботы о хлебе насущном: этот снимок обеспечил бы ему безбедное существование на всю оставшуюся жизнь.
Взглянув на себя в зеркало, Люсия иронично заметила:
– Ты неплохо потрудился, мой мальчик.
Вооружившись жидкостью для снятия макияжа и салфеткой, она начала приводить себя в порядок, убирая уродующие ее остатки грима. Освобожденное от косметики лицо стало выглядеть, как ни удивительно, значительно моложе.
![Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]](/uploads/posts/books/148319/148319.jpg)
