Присцилла Хагон - Опасный круиз
Столовая оказалась очень просторной, а столики, по большей части, довольно маленькими. Наш был один из самых больших — на восемь человек, хотя нас, кажется, набиралось всего семеро. Остальные четверо пришли почти сразу — мистер и миссис Крейг и их дети, Керри и Билл. К счастью, они оказались ровесниками юных Верритонов, а сходство имен очень позабавило Кенди.
— Керри и Кенди! Билл и Гил! — повторила она несколько раз.
Еда была изысканной и очень разнообразной. Ее подавал стюард, который, кажется, почти не говорил по-английски. Я предположила, что он итальянец, и мне трудно было справиться с искушением заговорить с ним на его родном языке, но я знала, что этого делать не следует. Дети Верритонов вели себя очень обходительно и прекрасно поддерживали беседу. Они, вероятно, многому могли бы научить своих родителей.
Я все лучше понимала необычайную сложность своего положения. Роль, которую я так необдуманно взялась играть тогда на Аппер-Белгрейв-стрит, нужно было во что бы то ни стало довести до конца. Подумав об умном лице Чарльза Гаррика, я вздохнула. Мне ужасно не хотелось разыгрывать дурочку, но — или придется это делать, или никаких круизов. Единственное, что оставалось — быть настороже и держать язык за зубами.
Когда мы с детьми выходили из столовой, я встретила Чарльза, который шел обедать во вторую смену. Он улыбнулся и сказал:
— Увидимся попозже в танцзале, Джоанна. Говорят, танцы будут, хотя и не допоздна.
Мне пришлось немного помучиться с Кенди и Гилом, которые зевали во весь рот и страстно убеждали друг друга, что совершенно не хотят спать. Я оставалась в каюте, пока они принимали ванну и готовились ко сну; потом без пререканий развела их по кроватям.
Идти в танцзал было еще слишком рано, и я побродила по пароходу, который теперь едва заметно покачивало. Еще не стемнело, но вечер, определенно, стоял не летний, и никакой охоты сражаться с ветром на палубе у меня не возникало. Вместо этого я немного погодя устроилась в одной из этих тесных комнат отдыха на пути в танцзал и стала разглядывать людей.
Я обрадовалась, когда Чарльз пришел за мной.
— Музыка начинается, — сказал он. — Но должен предупредить, мне нельзя слишком усердствовать. Я поехал в круиз как раз чтобы поправить свое здоровье.
— Так вы были больны? — спросила я по пути в танцзал.
— Я попал в аварию, — ответил он, останавливаясь около дверей. За ними, на большом свободном пространстве, уже танцевали под небольшой оркестр две или три пары. Пароход неожиданно накренился, и Чарльз подхватил меня, чтобы я не упала.
— Я не виноват в столкновении, — продолжал он, — но машину все равно не вернешь, да и самому мне прилично досталось. Могло быть и хуже, конечно, но я и так получил хорошую встряску.
— Да уж, наверняка, — однако мне показалось, что, несмотря на перенесенное, он выглядел очень неплохо. Он, вероятно, был из тех, кто быстро загорает. — Смотрите! Может, не стоит нам танцевать, раз…
— О, на самом деле, я прекрасно себя чувствую. Просто пока довольно быстро устаю. Через несколько дней, наверное, все будет совсем хорошо. Солнце и морской воздух, знаете ли… Вообще-то, я не из тех, кто ездит в круизы. Мне нравится что-нибудь более энергичное. Обычно я отправляюсь куда-нибудь в горы — в Альпы, Австрию или Швейцарию. Неплохая музыка, правда?
Он здорово танцевал, я получила колоссальное удовольствие. Я заметила, что Верритоны танцевали вместе. Эдвард Верритон танцевал довольно эффектно, а его жена была просто грациозна. Но она все-таки выглядела бледной и, по-моему, была недовольна собой. Он называл ее Мелисса. Это имя шло ей.
Они все еще танцевали, когда мы с Чарльзом решили отдохнуть. Народу собралось уже полным-полно и я обрадовалась, увидев много молодежи. Я вкратце объяснила Чарльзу, что сопровождаю двоих детей, с которыми он меня видел раньше, и показала Верритонов.
— Понимаете, это была возможность попасть в круиз.
— Вы студентка? — он уже рассказал мне, что год назад закончил Кембридж и работает в лондонском отделении фирмы своего отца.
— Нет, — это, безусловно, так и было на сегодняшний день, но я снова задумалась над тем, как же мне дальше продолжать разыгрывать мою новую роль. «У м-меня есть еще несколько недель, чтобы… чтобы подумать. Я только закончила школу этим летом».
Мы сели слишком близко к оркестру, и было трудно разговаривать. Поэтому, по большей части, мы занимались разглядыванием людей вокруг. Я гадала, сколько из них успеют подружиться друг с другом до конца нашего путешествия.
Неожиданно мой взгляд приковал к себе мужчина, сидевший неподалеку. Он был темноволосый, среднего возраста и сидел один, пристально разглядывая танцующих. Я заметила, что за Верритонами он наблюдал с особенным интересом. Пока они кружились в танце, его взгляд следовал за ними, но и потом, когда музыка кончилась и Верритоны направились к столику на том конце зала, он не спускал с них глаз. А когда Эдвард Верритон посмотрел в его направлении, мужчина немедленно подозвал проходившего мимо официанта и заказал коктейль. Эдвард Верритон не выказал к нему вовсе никакого интереса; через некоторое время мужчина снова выглядывал их.
Ладно, может быть, темноволосому незнакомцу просто нравилась миссис Верритон и ничего больше. Теперь он, кажется, потерял к ним всякий интерес. Он осушил свой стакан и встал, чтобы спросить женщину, сидевшую в одиночестве, не хочет ли она потанцевать. Они отдалились от нас, и теперь он уже не выглядел таким озабоченным, каким показался мне сначала, наоборот, весело болтал о чем-то.
Мы еще несколько раз потанцевали с Чарльзом, а потом я сказала, что мне лучше бы все-таки заглянуть к детям и после этого идти спать.
Я пожелала доброй ночи Чарльзу и поспешила вниз, на палубу А. Дети спали, и я прошла в свою каюту, где приняла горячую ванну и легла с книгой в постель.
Нет, это не движение корабля мешало мне заснуть, когда я отложила книгу и выключила свет. Мне мешали теснившиеся в голове, мысли. Столько новых впечатлений… какая темная вода за иллюминатором… Верритоны, вероятно, скрывают какую-то тайну. Или я все просто выдумала? Да нет, ведь не придумала же я этот разговор тогда наверху на Аппер-Белгрейв-стрит. Я до сих пор слышала этот голос с еле уловимым акцентом. Голос, таивший в себе какую-то смутную угрозу. Может, я неправильно поняла, но уж, во всяком случае, не выдумала.
Ладно, сказала я себе, чуть ли не в двадцатый раз поворачиваясь на другой бок. Если здесь что-нибудь кроется, то в ближайшие несколько дней все станет ясно. С одной стороны, мне ужасно хотелось без помех наслаждаться солнцем, морем и новыми видами; с другой — я все еще была охвачена любопытством. Тот мужчина в танцзале… Нет, уж это точно мои фантазии. Просто одинокий путешественник, интересующийся хорошенькими женщинами.
