Эвелин Энтони - Шаг до страсти
— О милая, — сказал он. — Ладно, не нервничай. Я заскочу минут через пятнадцать. Мы с Эриком почти закончили.
* * *— Боже, — произнес Лодер. — Пятница, вы хотите сказать, эта пятница? Времени остается совершенно в обрез!
— Об этом я и говорю. — Голос Джуди Ферроу звучал по телефону из Нью-Йорка с надрывом, раздраженно. — Но это то, что я должна передать. Я лечу с ним на Барбадос, тем же рейсом, мы будем в отеле «Прибрежный». Он должен уехать как можно скорее. Он уверен, что за ним слежка. Вы сумеете устроить все вовремя?
— Мне, черт побери, придется устроить, — огрызнулся Лодер. Она действовала ему на нервы. Джуди этого не замечала, но забота об этом русском сделала ее просто агрессивной. Уже тогда, в первый раз, она как львица бросилась защищать его, и Лодер этого не забыл. — Это все, что он сказал?
— Документы будут с ним, — вспомнила она последнее наставление. — Он особенно просил, чтобы ему организовали отлет в Лондон в субботу или воскресенье, самое позднее. Не удастся ли это в пятницу вечером? Я думаю, что он сошел с ума, совершая это, но он говорит, что у себя в посольстве он прикрылся.
— Еще бы! — бросил Лодер. — Если он выбрал Барбадос, он знает, что делает, лучше, чем кто-либо другой. Что касается вечера пятницы, скажите ему, что это невозможно. У меня не хватит времени, чтобы получить места на прямой рейс до Лондона. Я могу реквизировать часть коммерческого самолета, но на это уйдет не меньше двадцати четырех часов, пока я получу нужные санкции. Я могу забрать его субботним самолетом. Передайте ему, что в отеле будет поставлена охрана и чтобы вы, когда приедете туда, не выходили из помещения. Вы это поняли? Оставайтесь внутри до тех пор, пока наши мальчики не придут за вами. О'кей?
— Да, я передам ему. И не беспокойтесь, я позабочусь, чтобы он не высовывал носа из номера.
— Постарайтесь, — подтвердил Лодер. — Мне нужны эти проклятые бумаги, что бы там ни случилось. Вы летите с ним или как? У нас это не предусмотрено, мне казалось, я предупреждал вас.
— Вам незачем было утруждать себя, — обрезала его Джуди. — Я еду на Барбадос, потому что я нужна ему как алиби. Я, мистер Лодер, не собираюсь лететь в Лондон. Единственное, чего я хочу, это вернуться сюда и продолжать заниматься своими делами, так, для разнообразия. Это, если я не потеряю места, взяв отпуск за свой счет.
Телефон замолчал, и Лодер позволил себе ткнуть двумя пальцами в воздух. Все-таки он ее уел, эту воображалу, — надо же, эта сучка притворяется, будто у нее ничего не было с этим русским!
Ладно, выбросим ее из головы. Суббота или воскресенье. Он велел своей секретарше дать ему расписание самолетов, вылетающих с Барбадоса в Лондон в субботу, начиная с утренних рейсов и до ночи. Он составил шифровку в Лондон с просьбой дать указание послу открыть ему, Лодеру, «зеленый свет». Это дало бы ему право предпринимать все необходимые шаги, не обращаясь за согласованием к послу или к Стефенсону, в случае если руководитель посольства отсутствует.
Получив «зеленый свет», Лодер мог бы реквизировать весь самолет «ВС-10», если бы захотел, мог бы вызвать в посольство такое количество сотрудников службы безопасности, какое счел бы необходимым, а также мог бы рассчитывать на самую полную поддержку от внутренних сил безопасности барбадосского правительства. Возможно, ему понадобится помощь канадцев, находящихся на острове. Он задумался, стоит ли связываться с канадцами. Наряд канадской секретной службы, расположившийся вокруг «Прибрежного», будет выглядеть дьявольски подозрительно. Можно посадить двоих людей в тот же самолет, которым полетит завтра Свердлов, они присмотрят за отелем. Он решил обойтись без помощи канадцев.
Секретарь вернулась с сообщением, что в субботу только один прямой рейс с Барбадоса в Лондон, вылет в семь тридцать вечера. Утром в воскресенье есть рейс «Алиталии» в одиннадцать часов, с четырьмя промежуточными посадками: на Тринидаде, в Нассау, на Бермудах, затем Лондон, и после Лондона — Рим. Все билеты на оба рейса зарезервированы, а на английский вечерний рейс имелся длинный список ожидания. Лодер выругался, девушка сделала вид, что ничего не слышала. Наверное, он очень волнуется, если выражается непечатно.
— Соедините меня с главным в отделении БОАК в Нью-Йорке, — приказал он. — Я поговорю с ним.
Звонок оказался безуспешным: нужный Лодеру человек уехал за город. Дальнейшие звонки позволили откопать его помощника, который не обладал нужными полномочиями, но по крайней мере дал телефон, по которому имело смысл искать его шефа. Через полтора часа с третьей попытки Лодер добрался до него. В первый раз ему сказали, что шеф выехал и задерживается в уличной пробке. Во второй Лодер был доведен до белого каления просьбой подождать или позвонить еще раз, потому что этот человек принимал ванну и бойкая американка не пожелала изъять его персону из ванны, чтобы тот взял трубку. Когда шеф БОАК наконец стал доступным, Лодер заговорил подчеркнуто сухо. Ему нужны три места первого класса на вечерний рейс с Барбадоса. Да, он знает, что просит нечто практически невыполнимое, он понимает, как трудно выкидывать людей с их мест в переполненном самолете, — и все-таки он подчеркивает, что не просит места, а предупреждает, что их реквизируют именем правительства и Ее королевского величества. Соответствующий документ будет предъявлен ему завтра, и, если корпорация не поможет, он не остановится перед реквизированием всего самолета. Лодер повесил трубку. Через несколько секунд зазвонил стоявший на столе внутренний телефон. Он весь еще был в борьбе с БОАК, когда понял, что звонит Фергус Стефенсон. Они не встречались за ленчем уже месяц, Лодер намеревался назначить Стефенсону дату, но, когда он получил депешу, вызвавшую его в Лондон, проблемы, связанные с выявлением Синего и организацией перехода Свердлова, вытеснили из головы все другие заботы. Прежде всего он был профессионалом высшего класса, именно фанатическая преданность служебному долгу способствовала развалу его семьи, и служение долгу не могло допустить, чтобы на время, которое по всем статьям принадлежало его работе, в такой критический момент претендовала даже самая дорогая для него дружба. Первый раз он отказывался от приглашения Фергуса, и тот остался явно огорченным. Посланник сказал что-то любезное и дал отбой.
Лодер попросил принести ему в кабинет бутерброды и апельсинового сока, а также велел секретарю не уходить, потому что она будет ему нужна весь вечер. Она подчинилась безропотно; начиналась, как это называл Лодер, «драчка», и ей это нравилось. У них сложились хорошие рабочие отношения, он никогда не приставал к ней, что ее очень устраивало, потому что он был решительно неприятен ей как мужчина: маленький и невзрачный. В целом он был очень внимателен, и, когда в работе наступал такой же аврал, как сегодня, он никогда не забывал поблагодарить ее. Вряд ли она могла сказать, любила она его или недолюбливала, но походила на него в значительно большей степени, чем осознавала это. Так же, как и он, она прежде всего любила свою работу.
