Лоуренс Сандерс - Личное удовольствие
— Тебе совершенно на меня наплевать.
Боже мой! Она окончательно смутила меня.
— Да как же мне плевать на тебя? Ведь я же поцеловал тебя, не так ли?
— Да, но это для тебя абсолютно ничего не значит.
— Ну конечно же, значит.
— Держу пари, ты поцеловал уже очень многих девочек.
— Да никого я не целовал.
— Никогда?
— Ну, может быть, одну или двух, — ответил я.
— Кто они? Я их знаю?
— Боже мой! Да не знаешь ты их.
На самом деле это была чистая ложь. Никаких девочек не было.
— Почему ты целовал их?
— Ну-у-у, — я поднялся на ноги, чувствуя себя абсолютно растерянным, — я не помню, почему я поцеловал их. Ты довольна?
— Ты абсолютно не заботишься обо мне, — заявила она.
И все началось с начала.
— Послушай, — сказал я. — Я ведь не спрашиваю тебя, сколько мальчиков тебя целовали.
— А меня никто не целовал. Ты был единственным. Это доказывает, как много я забочусь о тебе. Потому что ты единственный мальчик, которому я позволила это сделать.
— Послушай, скажи мне, что ты хочешь от меня услышать?
— Нет, так нехорошо, — ответила она, — ты должен сам мне сказать, что ты думаешь.
Вот и весь разговор, который произошел у нас в гараже. И я совершенно не понимал, чего же она добивается. Я был очень растерян и чем больше думал о случившемся, тем меньше я что-нибудь понимал. Я никак не мог уразуметь, зачем она говорит все эти вещи. Я не сделал ей ничего плохого, наоборот, она мне очень нравилась.
Я надеялся, что она вскоре забудет обо всем этом, но она не забыла. Каждый раз, когда мы говорили о чем-то, она неожиданно вставляла, что я не забочусь о ней. Она буквально третировала меня всем этим.
— Послушай, — сказал я, — если мы собираемся убегать вместе, это ведь доказывает, что я забочусь о тебе. И я всегда буду заботиться о тебе, не волнуйся об этом.
— Это не то, что я имею в виду, Чет.
— Ну, так а что же ты подразумеваешь?
— Когда я сказала, что ты не заботишься обо мне, я хотела сказать, что я тебе не нравлюсь.
— Ну, конечно же, ты мне нравишься.
Она помолчала какое-то время, затем спросила:
— Ты меня любишь?
Боже ж ты мой! Она была просто неподражаема. Сначала оказалось, что я не забочусь о ней, потом, что она не нравится мне, а теперь требовалось выяснить, люблю ли я ее.
— Послушай, детям полагается любить своих родителей и, может быть, еще каких-нибудь родственников. Например, сестру или брата, если таковые есть. Но детям не полагается любить других детей.
— Кто это сказал? — спросила Таня.
— Да каждый знает. Когда ты вырастешь, это будет совершенно нормально любить другого человека, и тогда ты можешь пожениться. Но дети ведь не могут пожениться. Какой же смысл кого-то любить? Это не принесет тебе ни малейшей пользы.
— Ты можешь любить кого-то и не обязательно жениться, — возразила Таня. — Фредди Вошхрум сказал Вельме Баккет, что он любит ее, а они тоже дети и не могут пожениться.
— Кто сказал тебе это?
— Что?
— Что Фредди сказал Вельме, что он ее любит?
— Вельма сказала.
— Послушай, Фредди абсолютный болван, каждый знает это, и он постоянно врет.
— Нет, он не врет, — сказала Таня. — Фредди подарил Вельме кольцо дружбы, в которое вделан маленький голубой камешек. Это доказывает, что он любит ее, Чет.
— Ну, может быть, он это кольцо нашел где-нибудь.
— Да, но он отдал его ей, вот что главное.
— Послушай, ты что хочешь, чтобы я дал тебе кольцо дружбы?
— Это было бы здорово, — ответила Таня. — Это бы доказывало, что ты меня любишь.
— Но я ведь этого не говорил.
— Так что же, значит, ты меня не любишь?
— Я не говорил ни того, ни другого. Неужели это все так важно?
Она вздохнула:
— Ты просто не понимаешь.
— Абсолютно не понимаю, — сказал я, — объясни мне, пожалуйста.
— Ну, смотри, если мальчик говорит, что он любит девочку, тогда она его девочка и он не может любить никого другого. А если девочка любит мальчика, тогда она тоже никого больше не может любить. Их просто двое. Вечно и навечно.
— Что за ерунда, — сказал я. — А что, если один из них переедет?
— Тогда они могут писать друг другу или разговаривать по телефону.
— Ну а если один из них уедет, например, в Россию, тогда они не смогут больше увидеться. Что же тогда?
— Это не важно, Чет, — ответила Таня. — Они будут продолжать любить друг друга просто потому, что они так сказали.
— Ерунда, — возразил я. — В этом нет никакого смысла.
— Нет, есть. И это вовсе не глупо. Это означает, что мальчик и девочка принадлежат друг другу. И если один из них заболеет или ушибется, другой будет о нем заботиться.
Я ничего не ответил на это.
— Чет, а если я ушибусь или заболею — я имею в виду, когда мы убежим, — ты будешь заботиться обо мне? — спросила Таня.
— Разумеется, — ответил я, — конечно, буду. И я никогда не брошу тебя.
— Ну вот видишь, это доказывает, что ты меня любишь. И если ты дашь мне кольцо дружбы, это будет как знак.
— Знак чего?
— Того, что мы принадлежим друг другу.
— О, черт побери, — сказал я, — здесь ужасно жарко. Давай разденемся и пойдем к бассейну.
— Хорошо, — согласилась Таня.
Я был рад, что она прекратила разговор. Весь этот треп про любовь и про все такое прочее действовал мне на нервы.
47
Чес Тодд
Я весь день проводил в своем инвалидном кресле и постоянно думал о том, почему же никто не изобрел способа отращивать ноги. С другой стороны, может быть, следовало взять тот протез, который мне предлагали. Сам не знаю, почему я предпочел кресло. Наверное, потому, что я не хотел выставлять свою ущербность напоказ, или потому, что решил немного сыграть на жалости. Кто знает? Вы ведь не всегда можете объяснить, почему делаете те или иные вещи.
Вообще люди часто сталкиваются со всякими неожиданностями, никто никогда не даст заглянуть вам в карту вашей жизни. Вот, допустим, вы рождаетесь. Предполагается, что вы должны получить прекрасное образование, научиться хорошим манерам, приобрести жизненный опыт. Но иногда вы сталкиваетесь с такими вещами, о которых вам ничего не известно. Вас никто не предупреждал, что такое может быть, и никто не учил, как вы должны вести себя в той или иной ситуации. А здравый смысл, он часто отступает перед лицом большой беды.
Ну вот, например, какой опыт мог подсказать мне, что надо делать, когда мне позвонила моя племянница Таня, сообщив, что собирается убежать из дому. Я был уверен, что, если бы я предал ее, Таня никогда не простила бы мне этого. Но если бы я продолжал держать ее планы в секрете, как и пообещал, то поставил бы под угрозу ее физическую безопасность. Я совершенно не мог понять, почему такие хорошие ребята, как она и Честер Бэрроу, должны убегать из дому, рискуя попасть под машину на какой-нибудь из оживленных дорог.
