Карен Робардс - Чужая жена
Сейчас она войдет в его кабинет и потребует развода.
А потом позвонит Тому и сообщит ему о принятом ею решении.
Дэвиса внезапно что-то заинтересовало, и он устремился за угол. А Ронни поднялась на крыльцо, вошла в холл и направилась к кабинету Льюиса. Она даже не взглянула на хрустальные люстры и дорогой антиквариат, который отныне не будет ей принадлежать.
Это всего лишь вещи.
Люди – важнее. Во всяком случае, один человек.
Она негромко постучала и повернула ручку двери кабинета.
Льюис уснул за столом. Ронни вгляделась. Его седовласая голова и широкие плечи покоились на ярко освещенной поверхности стола красного дерева.
– Льюис!
Ронни осторожно вошла в кабинет. Никогда на ее памяти Льюис не засыпал за столом.
– Льюис!
Да что с ним? Может, ему плохо? Сердечный приступ? Инсульт? Как-никак он немолод…
Она тронула его за плечо, решила обойти стол, но споткнулась о какой-то предмет, валяющийся на ковре.
Глянув под ноги, она увидела пистолет. Серебристый пистолет, который Льюис хранил в верхнем ящике стола. Или очень похожий.
Ронни наклонилась и взяла пистолет в руки.
Холодный и тяжелый.
Она опять посмотрела на мужа.
– Льюис!
Она выронила пистолет и принялась трясти Льюиса за плечо.
И тогда увидела, что его голова лежит в густой луже липкой крови.
ГЛАВА 37
– Отличный бифштекс. – Сытый и довольный, Джерри поднялся из-за стола, приоткрыл заднюю дверь и кинул взгляд на маленькую девочку, играющую на заднем дворе. – И картошка хорошая. У тебя все замечательно получается.
– Спасибо, Джерри.
Марла принялась убирать со стола. Все тарелки она поставила в посудомоечную машину и включила воду.
– Похоже, Лиззи тут нравится, – произнес Джерри.
– Ты очень к ней добр.
Марла быстро протерла стол и встала рядом с Джерри возле задней двери. Лиззи забралась высоко, футов на двадцать, на дерево и вела серьезную беседу с котенком, который только что поднялся к ней. Ее длинные худые ноги свисали с ветки, на которой она устроилась.
– Придется снимать ее, – вздохнула Марла. – Если упадет, сломает шею.
– Да оставь ты ее, – отмахнулся Джерри. – Ей хорошо.
Лиззи в самом деле выглядела счастливой. У нее был дом, двор, котенок. И Джерри она полюбила. Это он два дня назад подарил ей котенка – приволок его из овощной лавки. Лиззи пришла в полный восторг, ведь у нее никогда прежде не было животных. Котенка она нарекла звучным именем Бу.
Котенок служил ей большим утешением, так как она еще не вполне поладила с девочками в школе. Джерри настоял, чтобы ребенка отдали в школу, хотя Марла горячо возражала, опасаясь, что убийца доберется до Лиззи в школе. Но Джерри успокоил ее, Лиззи отчаянно просилась в школу – она обожала учиться, – и Марла сдалась.
Она чувствовала себя неловко из-за того, что села Джерри на шею.
Дети в школе отказались принять Лиззи в свой круг. Кровь вскипала у Марлы в жилах всякий раз, как она об этом вспоминала. Они не желали обедать с ней за одним столом, не играли с ней на переменах. Почти все они знали друг друга с детского сада и не терпели чужаков.
– У меня для нее сюрприз, – сказал Джерри. Марла повернула голову.
– Что такое?
– Она будет заниматься танцами. Я записал ее в балетный кружок. Первое занятие завтра, сразу после уроков.
– Что-о?
– Все девочки должны учиться танцевать. Я все устроил.
Марла не могла прийти в себя от изумления.
– Но… понадобится специальная одежда. Обувь. Джерри, я даже не знаю, сколько это может стоить, а…
– Я обо всем позабочусь. – Он опять смотрел на Лиззи, болтающую с котенком. – Я хочу, чтобы она занималась тем же, что и другие девочки. Так ей легче будет с ними подружиться.
– Джерри, мы же не собираемся оставаться надолго…
Джерри посмотрел на нее.
– Не загадывай, Марла.
ГЛАВА 38
Сенатор лежал в большом круглом зале здания законодательного собрания штата. Том и следующий за ним по пятам Кенни протискивались сквозь толпу репортеров к входу. К счастью, прессу они сегодня не интересовали. Все объективы, микрофоны, взгляды были направлены к тяжелым дверям; ожидалось появление значительных лиц. Сейчас в зал допускались лишь родные, близкие друзья и сотрудники покойного, а также политические шишки. Завтра утром, в середине дня и вечером зал будет открыт в общей сложности в течение шести часов для доступа широкой публики.
Один из полицейских, дежуривших у дверей, узнал Тома и Кенни и пропустил их в зал. По толпе журналистов зашелестели разговоры: “Кто это?” – “Вы видели?” – “Тоже члены семьи?”
Тяжелые двери закрылись за консультантами предвыборной кампании, и шум снаружи стих.
Том сразу же увидел гроб, стоящий на помосте для ораторов. Гроб, привезенный на родину покойного, убедил всех в истинности случившегося: достопочтенный сенатор мертв. Он играл не слишком большую, но значительную роль в жизни Тома. Знакомство Тома еще в ранней юности с сенатором Соединенных Штатов, безусловно, повлияло на выбор профессии. В те давние времена Том смотрел на сенатора снизу вверх и даже восхищался им. Кроме того, сенатор был – теперь воистину “был” – мужем Ронни.
Господи, как все запутано в этой жизни!
Огромный стеклянный купол потолка, окаймленный золотой полосой, придавал месту действия должное величие. Приглушенный свет лился через матовое стекло, и интерьер казался принадлежащим к потустороннему миру. Люди в строгих костюмах стояли возле гроба небольшими группами и вполголоса переговаривались. По периметру зала стояли полицейские штата в парадной форме. Похоронное безмолвие царило над сценой.
Том обвел взглядом собравшихся. Сейчас его интересовал один-единственный человек.
– Вон миссис Ханнигер, – прошептал Кенни.
Том повернул голову в указанном направлении, но увидел не ту миссис Ханнигер, которую ожидал увидеть. Перед ним стояла Дороти, одетая в черное, в обществе двух дам столь же преклонного возраста. Она тяжело переносила утрату и внезапно стала выглядеть на свои восемьдесят с лишним лет. Том также заметил Марсдена в дальнем углу зала, тот с кем-то разговаривал. Он тоже, по-видимому, сильно переживал смерть отца.
Наконец Том заметил знакомую рыжеволосую фигурку. Ронни сидела спиной к нему на одном из золоченых стульев в первом ряду возле гроба. Около нее стоял губернатор Блейк. Он гладил ее по руке и говорил слова соболезнования.
– Я иду туда, – шепнул Том, кивая в сторону Ронни.
Неторопливой походкой, приличествующей месту и ситуации, Том подошел к Ронни.
