Татьяна Корсакова - Ведьмин клад
Сказать по правде, Настя опасалась, что визит этот ей ничего не даст. Возраст-то у Александры Степановны более чем преклонный, скоро, глядишь, за сотню лет перевалит. Однако ее опасения оказались напрасными. Александра Степановна хоть и выглядела дряхлой и немощной, но ясности ума, слава богу, не растеряла. Ходить вокруг да около Настя не стала, почувствовала в этой сидящей в инвалидном кресле старушке немалую силу духа и прозорливость и первое, что сделала, после того как закончилось чаепитие с купленным по случаю знакомства тортиком, выложила на стол перед женщиной медальон. Медальон Александра Степановна узнала сразу же, взяла в руки, с нежностью погладила лису на крышке.
– Откуда он у вас? – спросила она глухим голосом.
– Мне его подарили. Матушка Василиса. Вы знаете такую?
– Валечка? – Глаза Александры Степановны наполнились слезами. – Как она?
– Она погибла… ее убили.
– Давно? – Старушка отложила медальон, поморщилась, точно он причинил ей физическую боль.
– Несколько месяцев назад.
– Расскажите мне все, – потребовала Александра Степановна. – Вы же не просто так ко мне пришли, Анастасия. Вам же что-то от меня нужно.
– Нужно, – Настя кивнула.
– Значит, сначала вы рассказываете мне, при каких обстоятельствах погибла Валюша и почему подарила медальон именно вам, а потом я отвечаю на все ваши вопросы.
Настя рассказала: все как есть, не утаивая ровным счетом ничего, потому что поняла, только рассказав правду, можно добиться от Александры Степановны желаемого. Женщина слушала, не перебивая, с полуприкрытыми глазами. Иногда Насте казалось, что она дремлет, но в эти моменты старушка едва заметно покачивала головой, давая понять, что следит за нитью разговора. Когда рассказ закончился, она очень долго молчала, а когда заговорила, Настя не узнала ее голос, таким решительным и звонким он стал.
– А я ведь думала, что Иван Владимирович все выдумал про лисье золото и карту. Думала, это все для того, чтобы я поверила и Валюшку у себя оставила – ради денег. – Александра Степановна посмотрела на Настю чуть выцветшими, но еще не утратившими ясный васильковый цвет, глазами, спросила: – Я путано все рассказываю, да?
Настя кивнула, пока она ровным счетом ничего не понимала.
Женщина вздохнула, покивала каким-то своим мыслям, а потом снова спросила:
– Вы медальон открывали?
– Открывала.
– И что там внутри?
– Прядь волос и гравировка на внутренней поверхности крышки.
– Значит, правда все. Это Хозяйки волосы. Во всяком случае, Иван Владимирович так думал.
– Какой Хозяйки? – Настя машинально погладила медальон.
– В тех местах, где вся эта история началась, есть легенда про ведьму, которая умеет оборачиваться лисицей. Тот, кому она в образе лисы покажется, непременно золото отыщет, а кому женщиной – тому несдобровать. Это была моя первая экспедиция, топографическое изучение местности, составление карт для последующих геологоразведочных изысканий. Я, тогда еще совсем молоденькая, в Ивана Владимировича была влюблена безумно, каждое его слово ловила, каждой улыбке радовалась, как подарку. Копии карт для него делала, он любил, чтобы после экспедиций весь необходимый материал у него на руках оставался для дальнейшего изучения, вот я и старалась. В ту экспедицию он с собой Валюшку взял. Девочке тогда то ли пять, то ли шесть лет было. Иван Владимирович рано овдовел, а чужим людям Валюшку не доверял, вот и брал ее повсюду с собой. Я за девочкой и присматривала. Да недосмотрела. Валюшка пропала у Лисьей топи, все уже решили, что утонула, а Иван Владимирович вместе с Евсеем Морозовым, проводником нашим, отправились прямиком в топь, чтобы ее отыскать. Целый день их не было, а к вечеру вернулись вместе с Валюшкой, целой и невредимой. Все тогда удивлялись, как это малышка в болоте не утонула. Попробовали было расспрашивать, да Иван Владимирович запретил, сказал, нечего девочку вопросами травмировать. А вечером того же дня профессор составил карту Лисьей топи, помню, когда я ее копировала, все удивлялась зачем эта карта вообще нужна, ведь никто же в здравом уме в такое место добровольно не сунется.
Стоило только Александре Степановне заговорить про топь и лисицу, как у Насти от нехорошего предчувствия взмокли ладони. А ведь видела она лисицу, как раз на Лисьей топи и видела. И бирюковского старосты фамилия Морозов. Совпадение?..
– Это все предыстория была. – Старушка рассеянно погладила подлокотники инвалидного кресла. – Я сейчас не про то хочу рассказать. Любовь моя юношеская к Ивану Владимировичу еще очень долго не проходила, у нас с ним даже роман скоротечный случился, а потом все так закрутилось – тридцать шестой год, репрессии… – Она помолчала, точно заново переживая те страшные годы. – Иван, наверное, чувствовал что-то, потому что пришел ко мне буквально за день до своего ареста, просил, чтобы я не оставляла Валюшу, чтобы присмотрела за ней, когда его не станет. А времена ж такие, вы не представляете. Страшно, от малейшего шороха за дверью вздрагиваешь, ждешь, когда твой черед придет. В нашем институте к тому времени уже половину профессорского состава арестовали. Иван, наверное, понял мои колебания, потому что принялся уговаривать. Рассказал, что в той давней экспедиции он лисье золото нашел, что план места, в котором клад спрятан, есть в сборнике карт, том самом, что я для него копировала, а номер карты и какая-то дополнительная информация выгравированы на внутренней поверхности медальона, который, по его словам, когда-то самой Хозяйке принадлежал. Говорил, что я, если захочу, смогу всем этим богатством воспользоваться…
– А вы? – спросила Настя шепотом.
– А что я? Струсила я, вот что, – Александра Степановна потерла виски. – Сказала, что не нужно мне никакое золото и что за Валюшкой я присмотреть не смогу. – Она подняла взгляд на Настю. – Осуждаете? Знаю, что осуждаете. Я сама себе той слабости простить никогда не смогу, страх и молодость такой подлости не оправдание.
– Время такое, – эхом повторила Настя, – все боялись.
– Боялись, – старушка кивнула, – но нельзя же вот так, не по-божески это. Ивана в том же тридцать шестом расстреляли, а Валюшка сначала по сиротским домам скиталась, а перед Великой Отечественной, я узнавала, ее отправили в ссылку, как дочь врага народа. А теперь вот выходит, что Валюшка умерла, и моя в том вина тоже есть.
– Она вас простила. – Настя погладила Александру Степановну по руке. – Она всех простила.
– Простила? – В васильковых глазах вспыхнула надежда.
– Я уверена.
– А вы, стало быть, решили лисье золото найти?
– Не знаю, – Настя покачала головой. – Пока сборник у меня был, за мной охотился кто-то, а теперь уж что? Карты я, как матушка Василиса велела, ее давнему другу отдала, а институтский архив сгорел. Так что, спасибо вам, Александра Степановна, вы мне очень помогли. Пойду я, наверное.
