Юлия Шилова - Обманутые надежды, или Чего не прощает любовь
– Да прекрати ты. – Я посмотрела на часы и забеспокоилась: – Что-то Валентины нет так долго. Не нравится мне всё это.
– Может, двигатель не заводится? – сразу выдвинул свою гипотезу дед.
– Да всё нормально было с двигателем.
– Может, аккумулятор сел?
– Лето на дворе. Как он может сесть?
– Всякое бывает. Давай я схожу посмотрю? – Услужливый Матвей горел желанием оказать мне хоть какую помощь.
– Нет уж. Я сама схожу, – задумчиво произнесла я и посмотрела на задремавшего Жана.
– Это его самогонка повалила, – объяснил мне Матвей.
– Вот и хорошо. Пусть поспит в нормальных условиях. Он столько всего натерпелся. Я пойду посмотрю, почему Валя не едет. Оставляю Жана здесь. Смотри, не сделай ничего лишнего.
– Да я вообще буду сидеть без движений, положив руки на колени, – заверил меня Матвей.
– Смотри мне, – на всякий случай пригрозила я ему пальцем. – Я скоро приду.
Встав с дивана, я дошла уже почти до самого выхода, затем остановилась и позвала деда.
– Тома, а хочешь я сам схожу? – ещё раз предложил мне он.
– Нет. Я хотела, чтобы ты дал мне своё ружьё.
– Зачем?
– На всякий случай. Не нравится мне, что Валентины так долго нет. Да не смотри ты на меня так. Не буду я никого убивать! Твое ружьё мне всего лишь для страховки нужно.
– Ну если только для страховки. Дед протянул мне ружьё и заботливо меня перекрестил. Я бросила взгляд в комнату, где лежал Жан, и, скрывая слёзы, произнесла:
– Дед, слушай меня внимательно. Если я не вернусь…
– Как это? – на полуслове перебил меня дед.
– Я же попросила слушать меня внимательно.
Если я не вернусь, то ты должен мне поклясться, что француза в Париж отправишь. Слышишь, в Париж?!
– В сам Париж?!
– Да, в сам Париж! Не в подвал, а в Париж!
Понял?!
– Да не кричи ты так. Всё я понял.
– Ты, случайно, ничего не перепутаешь?
– Да не перепутаю я. Не перепутаю.
– Если через полчаса меня не будет, то ты на всякий случай любым способом вывези Жана из своего дома. Ты же сказал, что у тебя повозка есть.
– Есть.
– Вот и замечательно. Положишь Жана в повозку, накроешь его сеном и отвезёшь Матрёне. Здесь ему находиться опасно. А от Матрёны позвонишь по этому телефону.
Я достала визитку Марата и протянула её деду.
– Что это?
– Визитка.
– Адресная карточка?
– Что-то типа того. Тут основные координаты человека прописаны.
– Я видел где-то такую, только не могу вспомнить.
– Точно такую ты не мог видеть. Они все разные.
– Точно. Там и цвет другой был.
– Это директор охранного агентства. Его зовут Марат. Скажи, что у меня к нему единственная, последняя просьба. Отправить Жана в Париж.
– Что значит последняя? Ты что, умирать собралась?
– Не спрашивай меня ни о чём, а лучше внимательно слушай.
– Да я и так тебя внимательно слушаю.
– Так вот, позвонишь Марату и скажешь ему о том, что он должен отправить Жана во Францию.
– Это я уже понял.
– Пусть сначала отвезёт его в отель. Поможет собрать ему вещи, приведёт его в порядок и отвезёт в аэропорт на любой московский рейс. Ты всё понял? Ты меня не подведёшь?
– Нет, – замотал головой дед. – А ты вернёшься?
– Вернусь, – немного неуверенно произнесла я.
– Так, может, ты прямо сейчас сама этому директору охранного агентства позвонишь и всё расскажешь?
– Я ему сама звонить не хочу. Я с его женой повздорила, а он оказался обычным бабником.
– Да мы все бабники. И этот Марат тоже женат?
– Женат, – неохотно ответила я.
– Что ж у тебя все мужики-то женатые? Прямо напасть какая-то.
– Не знаю. Холостые почему-то не попадаются.
– Я холостой, – сразу воспрянул дед. – Ты не смотри, что я такой старый. Это я с виду старый, в постели любую загоняю пуще молодого жеребца.
Я рассмеялась и повесила ружьё на плечо.
– Дед, а ты юморист.
– Да я серьёзно тебе говорю. Будет желание, приезжай, попробуй. Вдруг понравлюсь.
– Шёл бы ты… к своей Матрёне!
– Матрёну я свою и в самом деле люблю, но сердце моё большое. Там места всем хватит.
– А я думала, ты однолюб.
– Это зависит от ситуации. Когда надо, я однолюб, а когда не надо, то я многолюб. Вот так.
– Ладно, дед, шутки в сторону. Я пошла. Ты всё понял?
– Понял. Только я думаю, что у Вальки что-то с машиной случилось. Не может она её завести, и всё тут.
– Я тоже на это надеюсь.
Дойдя до дачи Валентины, я не заметила ничего подозрительного. Ни одной живой души. У приоткрытых ворот всё так же стояла машина, но самой Валентины нигде не было видно.
– Валя! – громко позвала я её и посмотрела на открытую дверь дома. – Валентина, ты здесь?!
Мне никто не ответил, я приготовила ружьё и стала осторожно подниматься по ступенькам в дом.
– Валя, чёрт бы тебя побрал! Ты где?! Ты едешь, или я сейчас без тебя уеду?!
Зайдя в дом, с которым были связаны не самые лучшие воспоминания, я сразу бросила взгляд в открытую комнату, но то, что я там увидела, заставило меня закричать так громко и жутко, что я и сама не знаю, как не оглохла от собственного крика.
Глава 26
Никогда в жизни я не видела ничего подобного и не испытывала такого чудовищного страха, который испытала сейчас. Валентина криво сидела в стареньком кресле. Её язык был вытащен наружу и прикушен между зубов. А в глазах застыл ужас. В груди, именно там, где находится сердце, торчала заточка. Рядом с креслом валялся мобильный телефон, а на столе, в пепельнице, лежала выкуренная сигарета.
– Боже мой, Валя… Валя… Кто ж тебя так? По-прежнему держа ружьё наготове, я подняла валявшийся на полу телефон и машинально сунула его в карман своего сарафана. Заскулив, как раненая собачонка, я со всех ног бросилась из этого дома в сторону дедовой дачи. Я не видела, куда я бежала. Всё слилось – лес, кустарники, дорога, пробегающая мимо меня бездомная собака… Все предметы затянулись какой-то дымкой, и я не могла отличить один от другого. Смех Валентины, её слёзы, её шутки и чересчур интимные откровения. Вот мы сидим с ней в кафе… Вот она разговаривает по мобильному телефону… Вот торгуется по поводу драгоценностей… Вот понимает, что Влад её использует, и смотрит на меня глазами, полными слёз… А вот она раскаивается, что принесла столько зла в мою жизнь… Картинки шли одна за другой.
Споткнувшись на дедовом огороде о тяжёлый бак с водой, я грохнулась прямо на грядки и взвыла от сильной боли. Я так сильно ударилась, что даже не могла встать. Нога жутко болела, и эта боль становилась всё нестерпимее и нестерпимее. Не придумав ничего лучшего, я поползла прямо по грядкам, волоча за собой тяжелое ружьё.
– Матвей! Матвей! – громко позвала я деда, когда смогла доползти до лестницы и попыталась рядом с ней сесть.
