Юлия Шилова - Выигрывает тот, кто все продумал, или Наказание красотой
– Ладно, я гляжу, вы нормальные ребята. – Мужичок, улыбнувшись, вытащил сигарету. – Сами понимаете, жизнь заставляет никому не доверять. Мне месяц назад опера на хвост сели. Жареным запахло. Они, заразы, каждый день в штатском на базар приходили. Пришлось на дно лечь. Недавно на работу вышел. Давайте ближе к делу. Что вас интересует? Есть гексоген, «черный сахар», есть тротил, есть и попроще штучки. Каждое вещество имеет свое назначение. Вы какие цели ставите?
– Не задавайте лишних вопросов! – одернула его я.
– А я, может, посоветовать хочу, какой вам нужен товар. Я же не просто продавец, а продавец-консультант, – сплюнув, ухмыльнулся мужичок.
Закрыв глаза, я сжала кулаки и подумала о том, что кто-то приходил к этому человеку, чтобы купить взрывчатку для моего мужа.
– Если хотите рыбку поглушить, возьмите динамит или тол, – соловьем заливался продавец.
– Нам бы посильнее… – кашлянув, произнес Савелий.
– Все с вами ясно! Кто-то дорогу перешел? Хотите грохнуть конкурента? Тут пластид подойдет, тротил опять же, тол. Все зависит от места, куда вы собрались взрывчатку закладывать. Нитроглицерин можете взять. Неплохая штука, если, конечно, не бодяженный. Или вам посильнее нужно? Может, вы хотите целый дом долбануть?
– Нет, – в ужасе замотала я головой. – Нам что-нибудь попроще. Нам только одного человека долбануть…
– Ну, это без проблем, если, конечно, о цене договоримся. Я за деньги маму родную продам, – засмеялся мужичок, почесывая небритый подбородок. – У меня и пакетики с образцами есть…
Савелий с видом знатока стал рассматривать образцы. Я принялась перебирать уродливые бюстгальтеры, делая вид, что один из них хочу приобрести. Наконец сторговавшись, мы все втроем пошли в какой-то гараж и взяли нужный товар.
Пересчитав полученные баксы, мужичок с довольным видом сказал:
– Сначала ухожу я, а затем вы. Вслед за мной идти нельзя, иначе у вас будут серьезные неприятности…
Покинув рынок, чтобы не «палить» свои номера, мы взяли такси.
Приехав домой, Савелий положил сумку с тротилом на стол и задумчиво сказал:
– При помощи таких гадов, как этот, нормальных людей взрывают. Представляешь, Верка, любой человек, способный грамотно выстроить свое поведение, может купить у него взрывчатку! Ты видела, что у него в гараже? Там и на Кремль, и на Белый дом хватит!
Сев на диван, я молча смотрела перед собой.
– Вера, это не Макар, – опустившись передо мной на колени, заговорил Савелий. – У Михаила было слишком много врагов. Возможно, его убили спецслужбы. В нашем городе произошел санкционированный отстрел крупных коммерсантов. Михаил был последним… Не исключено, что Мишку грохнули урки. Ходили слухи, что он рассорился с «крышевыми». В конце концов, таких, как Михаил, стреляют пачками, а виноватых не находят…
– Тогда покажи мне того, кто это сделал, и я взорву его у тебя на глазах, – произнесла я. – Говори, кто?!
– Я не знаю, – опустил глаза Савелий. – Я правда не знаю… Но то, что ты задумала, пахнет безумием. Ты хочешь лететь в Прагу? Как ты провезешь сумку с тротилом? Это невозможно!
– Я никуда не полечу, – покачала я головой. – Я поеду на поезде в Москву, а дальше в Прагу. Тоже на поезде.
– Но ведь ты можешь попасться!
– У меня есть деньги, а это уже о чем-то говорит, – тяжело вздохнула я и прикусила губу.
– Может, ты все-таки оставишь эту затею? Зачем наказывать ни в чем не виновного человека?
– У меня на этот счет другое мнение. Я приняла решение. Я не умею отменять своих решений.
Глава 24
К моему великому удивлению, я без особых происшествий добралась до Праги. Сняв небольшую комнатку в двух кварталах от русского ресторана и спрятав спортивную сумку со взрывчаткой под кровать, я принялась усиленно думать, что же делать дальше. Прежде всего необходимо поменять внешность. Если меня узнают, обязательно доложат Макару, а это отнюдь не входило в мои планы.
Походив по магазинам, я купила себе ярко-рыжий парик с большими кудрями, похожее на балахон бесформенное платье и очки с темными стеклами. Вернувшись домой, я посмотрела на себя в зеркало и с облегчением перевела дух. В таком прикиде можно было идти куда угодно: от прежней Верки не осталось и следа.
Еле дождавшись вечера, я поймала такси и назвала адрес ресторана. Шлепать по улице в таком виде мне казалось неудобным.
Расплатившись с водителем, я преднамеренно сгорбилась, выпятила худые лопатки колесом и на полусогнутых ногах, шаркая, как дряхлая старуха, с замиранием сердца вошла в зал.
Там ничего не изменилось… Те же столы, покрытые кипенно-белыми скатертями с простенькими фестончиками внизу, скатерти эти каждый день стирали в прачечной за углом, и выглядели они всегда как новые; те же разлапистые стулья с высокими спинками, та же, пока еще пустующая сцена… «Ребята, наверное, на кухне сидят, желудки набивают перед выступлением, – подумала я, вспомнив оркестрантов. – Как они тут без меня? Скучают, наверное…»
А вот за этим столиком сидел Михаил в тот самый день, когда он так неожиданно сделал мне предложение… В глазах предательски защипало. Нет, плакать нельзя, одернула себя я. Зачем привлекать к себе внимание…
– Ищете свободный столик? – неискренне улыбаясь, подошла ко мне виртуозно подкрашенная официантка средних лет. Это была Кристина. Проработав вместе два с лишним года, мы никогда не питали особой симпатии друг к другу. Любка ее терпеть не могла… Любка… Предательница Любка… Ладно, не будем о грустном! Кристина меня не узнала – это уже хорошо…
– Спасибо, если можно, я сяду в углу, – как немазаная телега, проскрипела я.
Кристина подвела меня к свободному столику и, протянув меню, ушла. Вот уж удружила, тетеха! Да это меню я давно уже выучила наизусть. Ночью разбуди – без запинки перескажу: осетрина заливная, поросенок с хреном, блины… Мишка, кстати, очень любил блины…
Минут через пять на сцену вышли оркестранты. Играли они без души – лабали, как говорят на ресторанном сленге, но мне это было по фигу. После нескольких дежурных мелодий конферансье объявил сольный номер. «Это же моя песня!» – удивилась я, услышав знакомое название. Красноватый луч прожектора высветил полуголую девицу с жиденькими, высоко взбитыми волосами, обильно политыми сверкающим лаком. Вихляя некрасивыми бедрами, девица запела, отчаянно перевирая слова. Публика слушала ее невнимательно: ела, пила, болтала о своем… После девицы микрофон перешел к пожилому барду с нелепой банданой на голове. Когда он допевал вторую песню, в зал вошел Макар. Не боясь быть узнанной, я во все глаза уставилась на него. Макар почти не изменился. Хотя нет… Пожалуй, он постарел… Да, постарел и пополнел, лоб прорезала глубокая складка…
