Анна Малышева - Ночь опасна
— Упражнения для гортани, — пояснила женщина, поймав его удивленный взгляд, — Что-то случилось?
В двух словах он рассказал, что произошло и откуда он явился. Тамара замерла, потом резко, неловко сняла очки. Ее глаза стали влажными и беспомощными. Она пообещала отменить следующий урок, хотя Олег убеждал ее, что такая жертва вовсе ни к чему.
— Нет-нет, я не смогу сегодня заниматься, — в какой-то тихой панике повторяла она. — Ее все-таки убили! Ужасно! А я было поверила, что ей ничто не угрожает! Все это было как-то немного не всерьез… Посиди на кухне!
Она в самом деле быстро разделалась с учеником, позвонила еще кому-то и, наконец, полностью освободилась.
— Честно тебе скажу, — призналась Тамара. — Я ведь так и не ходила больше к Валере. Не могла себя заставить. А сейчас пойду и вытрясу из них все, что можно. Ты ведь меня подвезешь?
…А теперь она курила уже третью сигарету подряд, кашляла и нервно оглядывалась на подъезд. Наконец выбросила окурок в полуопущенное окно и велела трогаться с места.
— Куда мы едем?
— В библиотеку. Не представляю себе, с кем еще можно поговорить. Маша в самом деле ни с кем не общалась — только с коллегами по работе да со мной. Тут они не врут. Ирина Степановна ничего не знает, но, может, Маша звонила кому-то еще?
— А не поздновато ли? — Олег взглянул на часы. — Скоро шесть. Нас туда пустят?
— Меня пустят. Я всех там знаю, сто раз бывала.
…Тамару и в самом деле узнали. Да и самому
Олегу показалось знакомым лицо женщины, которая вышла к служебному входу, когда Тамара позвонила ей по местному номеру. Оказалось, он видел ее на похоронах Марии.
— Сто лет ты у нас не была, — вздохнула Александра — так звали эту немолодую сухощавую даму в рабочем голубом халатике. — Зайдешь? Надеюсь, чаю выпьешь? А этот молодой человек с тобой?
— Олег, мой приятель, — скромно представила его Тамара. — Можно нам а хранилище? Я бы ему показала ваше «подземелье ведьм»!
— Нет, сейчас нельзя, там такое творится… — расстроилась та. — У нас уже целый месяц идет учет. Ты не представляешь, сколько мы книг переворошили. Посидим в служебке?
Тамара охотно согласилась. В подвальной комнате с низкими сводчатыми потолками было очень холодно — крохотный обогреватель едва тянул. За низким окошком, расположенным под самым потолком, слышался шум скребка — дворник чистил от свежего снега внутренний двор. Александра извинилась за скромное угощение — оно состояло из жестких бледных сушек.
За первой чашкой жиденького чая гости выяснили, что сегодня на работу вышли всего две сотрудницы хранилища — по случаю выходного дня.
— А завтра будут все. Ты что — по делу?
— Откуда вы узнали? — удивилась Тамара.
— Да ты очки надела! — засмеялась сухонькая дама. — Томочка, ты не представляешь, до чего все по тебе видно. Когда случается что-то серьезное — ты всегда в очках!
Олег и сам успел заметить эту особенность. Это неосознанная причуда Тамары очень его забавляла. Молодая женщина тоже засмеялась и смущенно сняла очки:
— Да, в общем-то я по делу. Это все из-за Маши… Знаете, убийцу ведь так и не нашли.
— Знаю-знаю, — кивнула та. — Думаю, что и не найдут.
— Почему?
— Где же его искать? Думаю, что убили-то ее, бедную, случайно. Мало ли пьяных, наркоманов… Просто хулиганья. И свидетелей, наверное, нет.
— Да, не нашлось ни одного. Скажите, а она давно тут была? Ирина Степановна говорит — год назад.
Женщина призадумалась, с сомнением взглянула на большой настенный календарь, пошевелила обветренными, ненакрашенными губами… И наконец сказала, что Ирина Степановна ошибается.
— Машенька заходила в конце лета, это я точно помню, — задумчиво произнесла она. — Почему же Ирина Степановна… А, так она, скорее всего, тогда ушла в отпуск. Вот они и не встретились.
Тамара попросила вспомнить подробности того летнего визита, и теперь пожилая библиотекарша с трудом восстановила в памяти некоторые подробности. Маша принесла небольшой тортик, и они пили чай — в этой самой комнате. Потом пенсионерка прошлась по всем подвальным помещениям, где проработала столько лет — не видя солнечного света, вдыхая старую книжную пыль. На свою жизнь, насколько припоминала Александра, она не жаловалась. Выглядела не очень здоровой и не слишком веселой, но тут не было ничего необычного — ведь Маша часто болела, да и депрессии были для нее обычным делом.
— Так зачем она все-таки приходила?
— Наверное, соскучилась, — предположила та. — Я сама переживаю — что буду делать на пенсии? Мне осталось всего полгода. Может, оставят еще поработать, а может, «уйдут». Правда, желающих на мое место найдется немного, потому что зарплата у нас тут… Работаем с такими ценностями, с раритетами, а платят, как уборщицам. Да и уборщицы в больших фирмах больше получают!
Она еще долго рассуждала о несправедливости нынешней оплаты труда, и свернуть ее с этой темы было невозможно. Тамара и не собиралась этого делать — она внимательно слушала, сочувственно кивала, изредка вставляя словечко.
Олег не вмешивался. С тех пор как ему дали чашку чаю, он не произнес ни слова. «Опять ничего не вышло, — стучало у него в висках. И опять перед ним возникало мертвое серое лицо, слышалась ненавистная заунывная музыка. Он терпеть не мог звуки похоронного марша — каждая нота гвоздем вбивалась в нервы. — Это нужно бросить, все бросить и забыть. Как бы уйти отсюда? Как увести Тамару? Неужели она не видит, что все напрасно?»
Но тут разговор принял несколько иное направление. Тамара поинтересовалась, кто сегодня работает. Она знала всех сотрудников — их состав практически не изменился с тех пор, как Мария вышла на пенсию.
— Валечка и Лена, — ответила та. — А вторая Леночка ушла на похороны. Наверное, на поминки осталась… Ну что же, раз такое дело…
— А кто у нее умер?
— Подружка. Они вместе к нам пришли, еще практикантками. И в институте учились вместе. Только Нина скоро уволилась. Ты ее не знала, да и я плохо помню.
И после паузы Александра добавила, что ужасно, когда умирают молодые да еще оставляют маленьких детей.
— Леночка прямо сама не своя. Хотя редко виделись, но все же… Она и узнала-то об этом случайно, через каких-то знакомых по институту… Ей вчера прямо сюда позвонили. Она весь день ходила сама не своя: «Торцову Нинку убили!»
Олег вскочил бы, но ему помешал край стола. Больно ударившись об угол животом, он охнул, сел и расплескал на стол остывший чай. Тамара недоуменно на него взглянула, потом укоризненно сощурилась… Олег с трудом перевел дух:
— Извините, как ее фамилия?
— Леночкина?
— Нет, вы сказали — Торцова? Ее хоронили сегодня?!
