Анна Малышева - Ночь опасна
Мало-помалу на Олеге стали останавливаться многие взгляды. Его никто не знал, но все подозревали, что он имел какое-то отношение к покойной. Иначе почему пришел, привез цветы? Он узнал ее сотрудников — тех самых, которых Нина при нем допрашивала в кабинете у мужа. Тут была и Лиза — она зябла в легоньком черном пальтишке, но, вероятно, ее немного согревал массивный парик, как-то странно сочетавшийся с ее узким лицом и тонкой шейкой. Сегодня секретарша не плакала и выглядела достаточно элегантно.
Николай оказался рядом неожиданно — Олег даже не увидел, как тот подошел.
— Есть новости? — тихо спросил тот, отводя гостя подальше к машинам.
— Пока нет. А у вас? Как идет следствие?
— Мало-помалу, — сдержанно ответил Николай. — Вчера я после ресторана ездил к следователю. Между прочим, мне вернули сумку Нины.
— Нашли? Где же?
Сумка оказалась в одном из ближайших к месту наезда проходных дворов, в мусорном баке. Ее обнаружил один из жильцов, выносивший мусор. Новенькая щегольская сумка лежала на самом верху и, естественно, привлекала внимание. Денег там не оказалось — бумажник исчез. Зато все остальное оказалось на месте. Нашедший сумку сразу сообразил, что наткнулся на следы какого-то ограбления, и, проявив сознательность, не поленился позвонить в местное отделение милиции.
— Значит, украли только деньги?
— Да. Но я не думаю, что там было много денег. А так все цело, и ключи тоже. Не знаю, что и думать. Если верить вашему вчерашнему рассказу, то все это проделано для отвода глаз.
— А следователь не спрашивал вас о заявлении, которое писала Нина?
Николай как-то странно, порывисто оглянулся, будто боялся, что кто-то неслышно подкрался к ним сзади. А потом еле слышно осведомился: откуда Олег вообще взял, что было какое-то заявление? Тот оторопел:
— Как? Да ведь Нина сама ходила в милицию в прошлый понедельник!
— Это она вам так сказала?
— Конечно! Я с ней там не был, но… Но… — Он вдруг осекся. Так некстати отключенные телефоны, остановленный» будильник, ее странный уход поутру — почти бегство. А вечером — сбивчивый жалобный рассказ о том, что в милиции к ней отнеслись пренебрежительно.
„— Вот вам и «но», — грубовато заметил Николай. — Никакого заявления не было. Я и то думал — что за чепуха? Да разве Нина стала бы заявлять на меня в милицию? Сами посудите — она же ко мне вернулась! Получается, доверяла? Не считала убийцей?
— Она все равно говорила, что вы ей подозрительны! — не выдержал Олег. — Мы просто поссорились, вот она и вернулась домой!
А, да бросьте вы, — устало ответил Николай. — Это чисто семейные сцены. Сегодня доверяет, завтра нет… И так много лет подряд. Нет у следователя никакого заявления — нигде его нет. Я ждал-ждал — когда же меня об этом спросят? А потом, как идиот, сам намекнул — дескать, как быть с заявлением моей жены? Мы потом полчаса не могли друг друга понять. Слава богу, я не все им рассказал. А то бы… Вовремя спохватился!
В результате выяснилось, что Нина в милиции не была, на собственную машину жалоб не предъявляла, и о первом наезде, а также о царапинах там ничего не знают.
— Я оттуда выскочил, как из бани, — признался Николай. — Аж в глазах темно стало! Короче, она нам наврала. Так я и знал!
Олег был ошеломлен. Чего-чего, а этого он никак не мог предположить. Не была в милиции? Но ведь решилась, твердо решилась! Как она осматривала царапины на крыле, как раскаивалась в том, что сразу не заподозрила супруга… Возмущенно описывала Олегу, как пыталась убедить следователя в своей правоте. И что же получается? Лгала?!
— Вы мне не верите? — заметил Николай, впрочем, без особого огорчения. — Ваше дело, можете сами сходить в милицию и узнать. Только лишнего не говорите! И за то спасибо, что я от этой мороки избавился! А то, если рассуждать по-вашему, я главный подозреваемый.
— Но тогда… Тогда вас теперь не заподозрят… — пробормотал Олег. Он был совершенно сбит с толку и не знал — верить Николаю или нет? И все-таки склонялся к тому, чтобы поверить.
— Вот именно, — согласился тот. — Вы все про первый наезд говорили — как это для меня плохо да почему моя машина поцарапана… А теперь получается, что этого наезда как бы и не было!
— Но он все равно был! И только благодаря Нине о нем не узнали в милиции!
— Да, спасибо ей за это, — сумрачно ответил Николай. — Ну что ж, я свое слово сдержал — поставил вас в известность. А теперь…
Он сдержанно попрощался и отошел к группке ближайших родственников покойной. Потрепал по плечу Диану, потом грубовато, но в то же время бережно прижал к себе девочку. Та слегка извернулась из-под отцовской руки и снова нашла взглядом мужчину, с которым тот только что разговаривал. Олег отвернулся.
С телом он не прощался, лоб не целовал — не решился. Но к гробу все-таки подходил, и ему показалось, что Нина очень изменилась, хотя лицо не было изуродовано — во всяком случае, никаких ран не было видно. Но выражение… Точнее, отсутствие выражения. Одушевляющая сила исчезла, а оболочку он не узнавал, хотя Олегу казалось, что знал и любил это лицо. Круглый выпуклый лоб, за которым теперь не было ни единой мысли, опущенные ресницы, застывший, задранный кверху подбородок, непривычно, чужими руками подкрашенный полный рот… Олег ничего не узнавал и после очень жалел, что смотрел в лицо покойнице. Прежняя Нина исчезла, как только он взглянул на эту. У него даже не осталось ни одной фотографии — Олег не запасся материалом для воспоминаний, потому что не ожидал, что они так быстро расстанутся. Осталось только это сероватое, замершее среди белых кружев лицо. А потом — длинная колонна разномастных машин, окраинное, открытое всем ветрам кладбище, желтая глинистая яма, суета, женские слезы. И небо над кладбищем — серое, застывшее, тоже как будто мертвое.
А после похорон он поехал к Тамаре — не позвонив, не предупредив о своем визите. Олег загадал — если ее не окажется дома, он больше никогда с ней не свяжется. Просто потому, что все это не имеет смысла. Нина мертва, и даже если найдут убийцу — это ее не воскресит. С Марией все давно кончено. И есть ли между этими женщинами какая-то связь — в сущности, теперь не важно. С их смертью все связи распались. Зачем кого-то искать, к чему строить догадки? Нужно жить дальше.
Но Тамара оказалась дома. Она как раз занималась с очередным учеником, и, когда отворила Олегу дверь, он услышал доносящиеся из комнаты странные, заунывные звуки — будто кто-то пел горестную песню без слов.
— Упражнения для гортани, — пояснила женщина, поймав его удивленный взгляд, — Что-то случилось?
В двух словах он рассказал, что произошло и откуда он явился. Тамара замерла, потом резко, неловко сняла очки. Ее глаза стали влажными и беспомощными. Она пообещала отменить следующий урок, хотя Олег убеждал ее, что такая жертва вовсе ни к чему.
