Лаура Ван Вормер - Публичное разоблачение
— Понимаю.
— Могу я тебя увидеть? На этот уик-энд?
— Конечно, — согласилась я. — Я позвоню тебе, когда определюсь со временем. Договорились?
— Хорошо, — покровительственно согласился он.
— Позвоню, когда приеду домой, — пообещала я.
Я вытерлась и нанесла на тело лосьон. Телефон зазвонил снова, и я схватила трубку.
Это Спенсер.
Выйдя в холл, я сразу наткнулась на кошку Спенсера, блуждающую по коридору. Перекинув сумку через плечо, я взяла ее на руки. Услышав приветствие, я обернулась и увидела Спенсера, спешившего мне навстречу.
— Сила ни к кому не идет на руки. Кроме меня, — сказал он. — Как тебе это удалось?
— Не знаю, — ответила я, целуя кошку в маковку.
— Мы оба влюбились в тебя, — сказал он со вздохом, целуя меня и забирая мою сумку. — Для меня стало таким естественным, когда ты здесь, — сказал он, закрывая за нами дверь. — Мне странно приходить домой, когда тебя нет.
Он выглядел уставшим. Целый день носился с начинающим автором. Он открыл банку с овощным супом, приготовил салат, несколько тостов, накрыл стол, за которым я сидела, и рассказывал, как прошел его день. Затем расспросил, как продвигается работа. Я пробормотала насчет интервью, которые, по моему мнению, прошли отлично, и что передо мной стал вырисовываться реальный портрет Касси.
Спенсер убрал со стола посуду и спросил, не хочу ли я травяного чая.
Я удивленно взглянула на него. Травяной чай. Это один из тех моментов, когда, как бы мы ни полагали, что знаем друг друга, на самом деле выходит, что не совсем.
— Нет, спасибо, — поблагодарила я.
Пока он ставил на плиту чайник, я услышала слабый звонок моего сотового. Извинившись, побежала в спальню, где его оставила.
— Алло?
— Все еще в Нью-Йорке? — спросил Бадди Д'Амико.
— Да. — Я посмотрела на часы. Почти половина одиннадцатого.
— У тебя там есть где-нибудь факс?
— Думаю, есть. — Я побежала к Спенсеру спросить номер факса, который находился на первом этаже. Он назвал номер, и я сообщила его Бадди.
— Ты все еще в офисе? — удивилась я.
— Да. Послушай, Салли, я посылаю тебе тот список. Не говори потом, что я для тебя ничего не сделал.
— Спасибо. — Его слова поставили меня в тупик. — Чем обязана?
— У меня настроение отличное, — ответил Бадди. — Потому что поймал убийцу Тони Мейерза и собираюсь препроводить в тюрьму.
— Ты меня разыгрываешь! Кто он?
— Ты его не знаешь, — весело ответил он. — Увидимся, когда вернешься в город!
Я попыталась дозвониться до Джо Бикса, но его нигде не было. Поэтому я позвонила в редакцию газеты и сообщила им новость, чтобы они смогли напечатать ее в утреннем номере.
Вернувшись в гостиную, я нашла Спенсера развалившимся в кресле, с ногами на кофейном столике и смотрящим по телевизору новости.
— Не возражаешь? — спросил он.
Мы стали узнавать друг друга. Когда вместо дурака валяния парень включает телевизор, значит, он привык к тебе.
Не спуская глаз с телевизора, Спенсер похлопал рукой на место рядом с собой, приглашая меня сесть.
— Консьерж принесет тебе факс, — сказал он.
— Чудесно. — Я села рядом.
Через пару минут в дверь позвонил консьерж и вручил факс. Пока Спенсер пялился в экран, я просмотрела факс. Для такого городка, как Каслфорд, в котором живут одни католики, странный список. Я усмотрела несколько этнических имен. Вообще говоря, он был похож на телефонную книгу Объединенного Королевства времен правления Генриха VIII. Я знала в этом списке почти все фамилии.
Если бы я была сумасшедшим Питом Сабатино, тоже усмотрела бы заговор масонов.
Я заметила, что большинство людей или уехали из Каслфорда, или ушли в мир иной. И конечно, дети и внуки тех парней — мои сверстники — уже не жили в городке.
На следующей странице список — значительно короче — последних членов ложи; в нем представлены те, кто жил в двадцатом веке. Интересно — один афроамериканец. Все масоны, по всей вероятности, христиане.
Хорошо, к какой бы масонской ложе ни принадлежал мой отец, она или потеряла свою привлекательность в Каслфорде, или распалась на группы, которые в нем больше не процветают. На третьем листе масонские ложи четырех прилегающих городов, которые за последние годы влились в ложу Каслфорда.
— Что это? — спросил Спенсер, когда на экране замелькала реклама.
— Список членов масонской ложи в Каслфорде. Мой отец — масон.
— Правда? Как это случилось?
— Не знаю. Это клуб, где встречаются парни.
— Но только парни-христиане, верно? — Он секунду подумал. — Существует древний ирландский орден для ирландских католиков и орден рыцарей Колумба для итальянских католиков, правильно?
Я пожала плечами.
— И что они делают на этих сборищах?
— Это гражданские группы, подобные «Ротари», «Лосям» и прочим. Среди членов «Ротари» есть и женщины, — заметила я.
— Тогда он подобен «ДАР», — сказал Спенсер, ссылаясь на «Дочерей американской революции».
— Они обмениваются тайными рукопожатиями?
— Думаю, да. Именно поэтому я мечтал вступить туда, когда был ребенком. Хотел носить кольцо.
— А плащи с капюшонами они носят?
— Это ку-клукс-клан, Салли. — Он поцеловал меня в лоб.
— Ну, я не знаю, — проговорила я. — Мне с трудом верится, что мой отец мог принадлежать к такой группе.
— Твой отец был архитектором! — воскликнул Спенсер. — Масоны первоначально были гильдией каменщиков где-то в Англии. Поэтому, если тебе встретится английская фамилия, Харрингтон, к примеру, — тем более у тебя в роду архитектор, — значит, это как-то связано с масонством.
Я стала размышлять над этим, а Спенсер вернулся к новостям.
— Я заберусь в постель и просмотрю его, хорошо? — спросила я.
Спенсер кивнул, не отрывая глаз от экрана. Ну конечно, спортивные репортажи.
Еще неделю назад мы срывали одежду друг с друга в прихожей гостиничного номера, хотя знакомы были всего несколько часов; сегодня мы вели себя как давно женатая супружеская пара. Именно об этом я думала, забираясь в постель. Что мне нравилось в квартире Спенсера, так это яркие лампочки.
Я стала перечитывать материалы, приготовленные к завтрашнему дню, и задремала.
Меня разбудил Спенсер. Он погасил свет и забрался под одеяло. Мы лежали каждый на своей половине. Собирались спать.
Что-то во мне встрепенулось, и я улыбнулась. Подкатившись к нему под бок, шепнула:
— Я думала, ты устал до изнеможения.
Спенсер рассмеялся и ответил, что то же самое думал обо мне.
