Паулина Симонс - Красные листья
— Возвращайся в управление, Рей. Мы подъедем позже.
— Он не такой уж плохой полицейский, Спенс, — мягко проговорил Уилл после ухода Рея. — Во всяком случае, на него можно положиться.
— Не знаю, как насчет того, чтобы положиться, но заморыш он какой-то..
— Нет-нет, ты ошибаешься. У него просто…. еще мало опыта.
— Уилл, что ты говоришь? Да он забывает все на свете! Все! Он забудет явиться на собственные похороны.
Уилл улыбнулся и снова проронил:
— Вот это да.
— Так все же, что ты хочешь сказать этим своим «вот это да»? — спросил Спенсер, наклонившись ближе к Бейкеру.
— Ничего, абсолютно ничего. В самом деле. Просто я подумал, что Кристина могла бы быть моей дочерью.
— Но у тебя же двое сыновей.
— Да, двое, — сказал Уилл. — Но у меня вполне могла быть дочь. Сколько времени она пролежала здесь мертвой, эта бедная девочка, как ты думаешь?
— По крайней мере достаточно долго, чтобы над ней успел вырасти сугроб.
— Значит, с того снегопада во вторник, перед Благодарением? — сказал Уилл после паузы.
Спенсер кивнул. Мысль о том, что она пролежала под снегом девять дней, была для него невыносимой. Когда он расстался с ней в прошлый вторник, после полудня, пурга только начиналась. Тогда она еще была жива. Значит, Кристина погибла где-то между часом дня во вторник и утром в среду, когда снегопад утих.
— Да. Я думаю, это довольно правильное предположение, — наконец произнес он. — Это случилось накануне Благодарения.
— В ту ночь было очень холодно, — сказал Уилл. — Она должна была окоченеть немедленно. Ты же видишь, никаких следов разложения. Совершенно никаких.
— Послушай, — вяло проговорил Спенсер, пытаясь пошутить, — а может быть, она жива? Оттает сейчас в больнице и оживет.
Уилл покачал головой. Спенсер дал ему несколько поручений: во-первых, сообщить декану факультета, что в колледже имеет место смертельный случай, во-вторых, выявить всех, кто мог видеть ее на прошлой неделе, и опросить. Потом он вспомнил про баскетбол.
— Уилл, сделай одолжение, поговори с тренером женской баскетбольной команды. Узнай, принимала ли Кристина участие в последней игре в субботу. — Пусть Уилл проверит. Но Спенсер знал, что не могла она играть в субботу. Ни при каких обстоятельствах. Он видел ее плечо.
После ухода Уилла Спенсер поразмышлял некоторое время о следах на теле Кристины. Помогая укладывать ее тело на носилки, он успел оглядеть ее спину и ноги. На них было множество черных кровоподтеков и узлов, где скопилась кровь, после того как перестала циркулировать по телу. Разложение, конечно, не началось, потому что трупное окоченение не наступило: она просто окоченела от мороза. В больнице она начнет оттаивать, и одновременно начнет разлагаться тело.
Спенсер очень замерз.
Он открыл заднюю дверь общежития Хинман, вошел внутрь и поднялся по лестнице. На четвертом этаже он остановился у двери Кристины и постучал. Дверь была не заперта, но Спенсер знал, что без ордера на обыск входить туда не имеет права.
Слегка приоткрыв дверь, он заглянул в комнату. Свет был включен. Компьютер тоже. На экране монитора была картинка «скрин сейвер» [32]. Постель была не убрана. Повсюду разбросаны книги и одежда. Та, что валялась на кровати, несомненно, была той, какую Кристина сняла с себя в свою последнюю ночь. На полу, рядом с кроватью, лежала бутылка «Южного комфорта».
Спенсеру так хотелось войти в комнату и послать ко всем чертям этот ордер, но он прекрасно понимал, что если даже и найдет сейчас здесь что-нибудь, то все равно не сможет это потом использовать: суд отвергнет любое доказательство, любую улику, полученные таким образом. Мало того, окружной прокурор потребует от шефа принять меры к нарушителю чистоты следствия, и тот под давлением господ из Конкорда будет вынужден Спенсера изгнать. Его выгонят с работы пинком под зад, без выходного пособия. Так что не было смысла заходить сюда.
Спенсер неохотно закрыл дверь.
Потом он оглядел коридор и после некоторых колебаний постучал в дверь напротив. Ему' открыл молодой человек изящного вида, с восточной внешностью. Спенсер начал говорить ему, кто он такой и что произошло, но студент его прервал, затараторив:
— Подождите. Подождите-подождите. Вам надо поговорить вот с ним. — Он показал куда-то за спину Спенсера. — Комната три девятнадцать.
— Почему мне надо обращаться в комнату три девятнадцать?
— Потому что они были друзьями, — ответил студент и попытался закрыть дверь.
Спенсер помешал ему, подставив ступню, и вынул полицейский жетон.
— Мне не нравится, как ты себя ведешь, приятель, — твердо произнес он. — Так кто там живет, в этой комнате три девятнадцать?
Студент посмотрел на ногу Спенсера, просунутую в дверь, затем на его жетон.
— Альберт Мейплтоп, — сказал он. — Теперь я могу закрыть дверь?
— Теперь, наверное, можешь. — Спенсер убрал ногу, дверь закрылась.
Он медленно двинулся к комнате номер 319. На розовато-лиловой двери рядом с магнитной доской для объявлений был изображен Анубис — бог смерти с головой шакала, а под ним болгарская пословица: «Хочешь утопиться — не лезь в мелкую воду. Там только одно мучение».
«Какие мне еще нужны сведения о Мейплтопе?» — подумал Спенсер и постучал. Дверь отворилась, и перед ним появился красивый молодой человек с длинными волосами. Из одежды на нем были только черные шорты.
Спенсер показал полицейский жетон и спросил:
— Вы Альберт Мейплтоп?
— Да, это я, — сказал Альберт, отбрасывая волосы назад и завязывая их в хвостик.
— Вы были в дружеских отношениях с девушкой, которая жила вон там, по этому коридору, с Кристиной Ким?
Черные глаза молодого человека вспыхнули. Он как-то странно посмотрел на Спенсера. Мол, что за вопрос?
— В дружеских отношениях? Да.
— Она была найдена сегодня мертвой.
Даже в неярком свете коридора было видно, что молодой человек сильно потрясен. Кровь отлила от его лица.
— Конни, — не оборачиваясь, крикнул Альберт, — поди сюда! Это насчет Кристины.
К двери подошла девушка. Она тоже была полураздета, хотя на дворе стояла зима.
— В чем дело? Что случилось?
— Это детектив…
— Извините; — сказал Спенсер, обращаясь к девушке. — Не могли бы вы назвать свое имя?
— Конни. Констанция Тобиас, — пролепетала девушка. Она нервничала. Спенсер вспомнил, как дергался Милтон.
— Что-нибудь случилось? — спросила Конни упавшим голосом.
Альберт повернул к ней голову и тихо проговорил:
