Карина Тихонова - Солнце ночи
Я поднялась с бордюра, весело бросила собеседнику — «удачи!» И, размахивая сумочкой, отправилась в больницу. К Игорю.
Через два часа я вернулась в отель. Часы в холле показывали полдень, из ресторана доносились голоса. Похоже, гости отеля собрались на очередное мероприятие. Открылась дверь, ведущая в коридор, в холл вошла Светлана. Увидела меня, спросила:
— Ну, как? Купили, что хотели?
Я чуть не звезданула себя кулаком по голове. Но сумела сдержаться и даже выдавила бледную улыбку.
— Нет. Не нашла ничего подходящего.
— А-а-а, — понимающе протянула Светлана. Ее глаза откровенно надо мной насмехались.
Она вообще заметно изменилась. Перестала сидеть в холле, словно контролируя каждый наш шаг, стала позволять себе ехидные интонации в разговоре, стала реже улыбаться… И вообще, вела себя так, словно решила уволиться. Может, и правда решила? Я покосилась на Светлану.
Нет. Судя по ликующей усмешке, даму переводят с повышением. Еще бы! «Солнце ночи», наконец, оказалось в нужных руках!
— Кстати! — сказал Светлана. — Мне только что сообщили: Макаров умер этой ночью. Я думала, вам нужно это знать.
Глеб лежал на диванчике в своем номере и читал детектив. Увидев меня, он обрадовался, отложил книжку и уселся на диване.
— Привет! Почему так долго?
Я плотно прикрыла дверь, дважды повернула ключ в замке. Подошла к дивану, уселась рядом с Глебом и сказала без всяких предисловий:
— Макаров умер.
— Как? — ахнул Глеб. Я схватила его руку и крепко ее сжала.
Глеб замолчал.
— Я была у Игоря, — продолжала я, четко произнося каждое слово. — Мы с ним договорились об одной вещи: никогда не упоминать об этом проклятом камне. Мы должны забыть о том, что его видели.
Глеб обвел стены комнаты понимающим взглядом. Я кивнула. Глеб кашлянул и сказал:
— Знаешь, я хотел тебе сказать то же самое. Думаю, мы не должны упоминать его даже в разговорах между собой, не то, что с другими людьми. И потом, подумай сама: кто нам поверит?!
— Клянусь забыть об этом проклятом украшении! — твердо сказала я.
— Клянусь! — эхом откликнулся Глеб. И добавил вполне искренне: — Глаза бы мои его никогда не видели!
Я потянулась к столу, взяла лист бумаги и ручку, написала: «Альберт умер от кровоизлияния. Лопнула вена, и кровь вытекла». Сунула лист Глебу, дождалась, когда он прочтет. Глеб прикусил нижнюю губу и написал под моими неровными буквами: «Солнце ночи»?! Оно и на такое способно?!» Я перехватила ручку. «Думаю, да. Не надо было ему надевать это украшение».
Я скомкала лист, бросила его в пепельницу и поднесла к бумажному краю зажигалку. Негромко чиркнул кремень, короткий хищный язычок дотронулся до края бумаги, охватил ее, начал разрастаться… Минуту мы, как зачарованные, следили за танцем огня. Наконец лист свернулся, обуглился, рассыпался мелкой черной пылью. Я поднялась с дивана.
— Пойду к себе, переоденусь. И немного посплю, если ты не возражаешь. А то я что-то очень устала. Разбуди меня перед ужином.
На меня вдруг навалилась такая слабость, что я чуть не свалилась. Глеб торопливо подхватил меня под локоть.
— Что с тобой? Заболела?
Я посмотрела на него и улыбнулась:
— Ну что ты! Просто не выспалась. Сейчас подремлю немного, и все будет хорошо.
Не знаю, что там будет впереди, но я сделала все, что могла. Большего нельзя сделать даже при большом желании. Совесть моя чиста. Я добрела до кровати на ватных подкашивающихся ногах. Не раздеваясь, упала на покрывало и провалилась в глубокий сон без сновидений.
Глава 26
Прошло два дня. Мы с Глебом обсуждали наши дальнейшие планы, подавляя тоскливую мысль о том, есть ли у нас будущее?
Ответить на этот вопрос мог только один человек, живший рядом со мной в соседнем номере. Но мы ни разу не сталкивались с ним ни в коридоре, ни в ресторане.
Светлана явно игнорировала свои обязанности. Похоже, все ее мысли были обращены в будущее, к предстоящему ответственному заданию, не связанному с этим городом. Приближалась какая-то развязка, и это ощущение добавляло напряжения в и без того напряженную атмосферу отеля. Гости все чаще заказывали еду в номера, а если встречались на лестнице или в холле, торопились прошмыгнуть мимо, едва поздоровавшись.
Никто не останавливался, чтобы обсудить последние животрепещущие новости, никто не произносил ни одного лишнего слова. Атмосфера царила унылая и настороженная.
Глеб поправился окончательно, и мы стали подолгу гулять вдоль берега. Хотя уходили мы из отеля не для того, чтобы прогуляться, а для того, чтобы откровенно побеседовать.
— Как ты думаешь, каким образом камень попал к Альберту? — спросил Глеб. — По всему выходило, что камень утащил Макаров. Я проверил тайник в тот день, когда мы выходили в море. Камень был на месте. Конечно, Альберт мог его найти, пока я нырял, но как-то слабо верится. А что, если камень попал к Альберту после нападения на Макарова?
— Каким образом? — удивился Глеб.
— Очень простым! Предположим, что убийца нашел «Солнце ночи» и продал его Альберту!
Глеб обдумал мое предположение.
— Возможно, конечно, — сказал он неуверенно. — Только ответь мне на один вопрос: почему Макаров прятал в кроссовке подделку, а не настоящий камень?
— Понятия не имею! — ответила я. И добавила: — Наверное, мы этого уже никогда не узнаем.
Мы вернулись в отель к обеду и стали свидетелями странной сцены. Перед ступенями террасы стоял белый «лимузин». Шофер скучал, сидя в салоне.
— Кто-то уезжает, — сказал Глеб, кивая на машину.
— Неужели уже можно? — обрадовалась я. — Тогда и мы будем собираться!
И мы, не сговариваясь, ускорили шаги. В холле собралось непривычно много народу: режиссер Палянский с супругой, Светлана и Ольга. А у самой двери стоял следователь Олег Андреевич. Если он действительно следователь.
Мизансцена выглядела следующим образом: Ольга курила сигарету за сигаретой, пепельница перед ней была доверху наполнена окурками и пеплом. Светлана сидела на подлокотнике кресла, болтала ногой и с интересом разглядывала действующих лиц. Олег Андреевич внимательно слушал режиссера, на его лице застыло выражение вежливого сочувствия. Анечка, как обычно, безмолвствовала.
— Что значит, «просим задержаться»? — бушевал Палянский. — Меня в Москве работа ждет! Понимаете, работа!
— Я вас не задерживаю, — ответил Олег Андреевич. — Просто прошу остаться на пару дней. До окончательного выяснения обстоятельств нападения на Макарова.
— Господи! Мы-то здесь при чем?!
— Есть соображения, — туманно выразился следователь. Его глаза скользнули по фигуре Анечки, в глубине зрачков вспыхнули и погасли хищные искры.
