Татьяна Корсакова - Паутина чужих желаний
Как и в прошлый раз, Егорка опять заметил меня первым. Группа ребятишек в сопровождении воспитателя и нянечки как раз выходила из дверей корпуса. Сначала я услышала радостный вопль, а потом от пестрой компании отделилась фигурка в синей курточке и, не обращая внимания на строгий окрик воспитателя, помчалась мне навстречу. Я поймала Егорку на бегу, подхватила на руки, закружила. Я кружилась, а он смеялся и не сводил с меня взгляда, точно боялся потерять.
– Привет!
На сей раз его мордашка оказалась чистой и пахла мылом, и ручки, которыми он гладил меня по щекам, тоже были чистыми.
– Ева... – Он прижался ко мне всем телом, как тогда, в первую нашу встречу. – Евочка!
– Егорка, а смотри, что у меня для тебя есть! – Из сумки я достала плюшевого медведя, того самого, которого приготовила для него его настоящая мама. – И вот еще что! – Шоколадка была контрабандной, не учтенной завхозом и Еленой Петровной. Это лакомство предназначалось исключительно Егорке, так же, как и плюшевый медведь. Одной рукой малыш обнимал игрушку, второй – меня. Для шоколадки рук не хватало. Я развернула ее сама, положила кусочек Егорке в рот.
– Вкусно?
Он счастливо зажмурился и зарылся лицом в медвежью шерсть. Наверное, это означало: вкусно.
Я пробыла с ним до конца прогулки. Сначала мы ели шоколадку, потом играли в догонялки, и вот наступил момент расставания. Егор вцепился в меня мертвой хваткой и не хотел отпускать. Воспитательнице и нянечеке пришлось уводить его от меня силой. Он не плакал, не протестовал, он просто не сводил с меня своих ясных глаз, и от взгляда этого я, взрослая, прошедшая огонь, воду и серый туман тетка, расплакалась.
Моей силы воли хватило лишь на то, чтобы не сделать это на глазах у мальчика. Зато в машине я дала себе волю, наревелась всласть. Спасибо Вовке, не стал отвлекать расспросами и утешениями. Хороший у меня друг детства, что тут скажешь...
* * *Для того чтобы прийти в себя, мне понадобились пятнадцать минут и выкуренная до самого фильтра сигарета. Сигарету Вовка мне давать не хотел, взывал к моему здравому смыслу, напоминая о вчерашнем приступе, но я настояла. Не так много осталось в моей жизни радостей. Имею право.
– Куда дальше? – спросил Козырев, когда я наконец окончательно успокоилась и даже привела в порядок поплывший макияж.
– Поехали к Щирому, – скомандовала я. – Сейчас расскажу, как к нему добраться.
Добирались до моего опекуна мы с теми же трудностями, что и в первый раз: преодолели несколько кордонов из лихих молодцов, пережили деликатный, но от того не менее тщательный личный досмотр, и только после всех этих издевательств я получила возможность пообщаться с дядей Яшей. Вовка остался в машине под бдительным наблюдением двоих шкафоподобных ребят.
С момента моего прошлого визита ничего не изменилось. Щирый ждал меня все в той же комнате, на столе стояли все те же так поразившие мое воображение пирожные. Изменился только сам хозяин, да и то незначительно. Не было больше гипса и инвалидной коляски. Щирый сидел в кресле, рядом с которым стояла элегантная, инкрустированная серебром трость. Мое появление он встретил приветливой улыбкой и даже попытался встать, но потом передумал, сказав виновато:
– Видишь, девочка, я уже не рысак. Гипс сняли только вчера, двигаться еще тяжеловато. Ты уж извини старика.
Старик. Признаться, я очень надеялась, что этот старик протянет еще не один десяток лет, потому что только на него я могла сейчас рассчитывать.
– Ну, рассказывай! – Он откинулся на спинку кресла и посмотрел на меня внимательно-доброжелательным взглядом. – Ты же по делу приехала, я полагаю?
– Верно. – Щирому врать так же бессмысленно и нечестно, как и Вовке. От Щирого я сейчас завишу, как ни от кого другого. – Дядя Яша, у меня к вам очень серьезный разговор.
Он вздохнул, с присвистом, по-стариковски, проговорил с невеселой улыбкой:
– Знаешь, Ева, как-то так повелось, что ко мне обращаются исключительно с серьезными разговорами. Что ты хочешь мне сказать?
Я не стала ходить вокруг да около, не тот это человек, чтобы разводить ненужные церемонии, да и время его, как мне кажется, дорого стоит.
– У меня есть сын, – выпалила я и замерла в напряженном ожидании.
Не знаю, на что я рассчитывала: на удивление, неодобрение, осуждение. На что угодно, только не на то, что услышала.
– Я знаю. – На морщинистом лице не отразилось никаких чувств, лишь в угольно-черных глазах блеснул и тут же погас огонек.
– Давно?
– Я знал это с самого начала. Александр мне рассказал.
Интересно, одобрял он действия моего папаши или просто придерживался нейтралитета? Моя хата с краю...
– С возрастом становишься терпимее, – старик погладил набалдашник трости, – и, наверное, равнодушнее. Осуждаешь?
Осуждаю ли я? Для этого нужны определенная смелость и собственная непогрешимость. И с первым, и со вторым у меня проблемы.
– Нет. Хочу попросить о помощи. Можно?
– Все, что в моих силах, девочка. – Он не кокетничал и не кривил душой, он поможет. Не потому, что такой добросердечный, и даже не потому, что я дочь его друга, а потому, что в этой жизни у него самого ничего не осталось, он живет ворованными чувствами, подпитывается чужими проблемами. Или я не права? Может, он просто искупает собственные грехи? Неважно. Главное, он готов меня выслушать.
Я долго молчала, собираясь с мыслями. Щирый не торопил, даже не смотрел в мою сторону, думая о чем-то своем. Это хорошо, так мне лучше.
Наконец я решилась.
– Я собираюсь его усыновить. – Все, главные слова сказаны, дальше должно быть проще. – Не хочу, чтобы он жил в интернате.
Щирый молчал, даже взглядом не подбодрил. Ну и черт с ним! Лишь бы помог.
– Стандартная процедура усыновления займет очень много времени. Чтобы сделать все по закону, мне, как минимум, нужно выйти замуж.
– А ты не хочешь?
– Замуж? Скажем так, законный супруг – это не то существо, которое может меня напугать или сильно расстроить. Если бы у меня было в запасе время, я бы, наверное, так и поступила. Фиктивный брак – вполне разумный компромисс.
– Что с твоим временем, Ева? – Щирый посмотрел на меня в упор.
Соврать? Наплести про недобрые предчувствия? Окажись на его месте кто-то другой, я бы, пожалуй, так и поступила, но, чтобы получить помощь от этого человека, с ним нужно быть предельно честной.
– Наверное, я скоро умру. – Я даже удивилась тому спокойствию, почти равнодушию, с которым огласила свой смертный приговор.
– Это врачи тебе сказали?
– Нет, – я покачала головой, – но риск велик, а рисковать в данной ситуации я не имею права.
– Что ты конкретно от меня хочешь, Ева?
