Француаза Бурден - Хрустальное счастье
— Тогда зачем ты задаешь мне этот вопрос?
— Судя по тому, что он мне рассказал, ты говорил не с ним. Ты произнес нравоучительную речь, нет?
— Но… да! Я должен был его поздравить? Он спал с Тифани, когда она была еще ребенком! Однако у меня не было ни малейшего желания его затыкать, он одновременно умирал от страха и дико храбрился, чтобы убедить меня, очень трогательно…
— Точно так же, как и ты, когда притащил Магали в кабинет твоего отца.
Имя его бывшей жены, так же как и напоминание о молодости, увлекли Винсена в ностальгические размышления.
— Как давно это было… — сказал он почти шепотом. Его очевидное смятение заставило Алена улыбнуться, и он ласково подтолкнул его.
— Пойдем, не будем стоять на самом солнце.
Они медленно зашагали дальше, спустились в первую оливковую рощу и добрались до тени деревьев. Деревьев, которые росли и тридцать пять лет назад, когда они были беззаботными детьми.
— Я ходил на выставку Жана‑Реми, — сообщил Винсен через мгновение. — Мне очень понравилось… Он, наконец, показал тебе картину, на которой изображен ты?
— И которую ты хотел купить? Да.
— Я хотел пригласить его на ужин, но у него не было времени. Ты можешь это устроить в эти дни?
Ален резко остановился и набросился на него.
— Почему ты вдруг хочешь лучше с ним познакомиться? Из‑за его известности?
Раздраженный, Винсен пожал плечами, но спокойно ответил:
— Потому что он является частью твоей жизни.
— Это не ново!
— Нет, но я тебе напоминаю, что мы годы избегали друг друга, ты и я!
Незаметно их тон стал повышаться, и воцарилось короткое молчание, которое первым прервал Ален.
— Ты прав. Я передам приглашение.
Он опустил глаза на фляжку, которая висела на поясе, взял ее, открутил крышку, потом откинул голову, чтобы попить большими глотками. Переведя дыхание, он бросил:
— Я рад, что ты здесь. Хочешь пить?
Винсен кивнул, счастливый утолить жажду. Ален продолжил:
— Я никогда больше не хочу с тобой ссориться.
Они оба от этого страдали, но только Ален имел смелость это признать, это выразить. Они пошли дальше, на вершину холма. Жара становилась знойной, хотя сухость делала воздух сносным, и пятнистые ящерицы даже не разбегались перед ними.
— Ты в Париже хоть немного занимаешься спортом? — побеспокоился Ален, взглянув на Винсена.
На его лице начинала проявляться усталость, а рубашка была уже мокрой от пота.
— Я записался в спортивный зал, но никогда туда не хожу!
— У тебя остается спорт в постели…
Винсен закатил глаза, наконец, остановился запыхавшись.
— Ты выиграл, я прекращаю, я сдох.
— Ладно, но ты все‑таки можешь пройти еще двадцать метров? Сядем там, — решил Ален.
Он довел своего кузена до плоского камня, находящегося в тени последних оливковых деревьев.
— Это моя любимая остановка, вид здесь величественный.
Перед ними простиралась оливковая роща, которая была серебряно‑зеленого цвета в режущем свете солнца. Другой холм слева от них был украшен пиниями и кипарисами, на заднем плане была видна гора Ком.
— Давай рассказывай, — предложил Ален с нежностью.
— О чем тебе рассказывать? Ты прекрасно знаешь, что происходит… Я сделал ошибку, женившись во второй раз, и это не единственная ошибка! До этого я часто делал неправильный выбор… Но надо отвечать за свои глупости, сейчас я застрял.
— И это делает тебя несчастным? Ты ее любишь?
— Беатрис? Больше не знаю. Я был очень в нее влюблен сначала. Я думаю, я был так польщен тем, что она молодая, красивая, и это она пришла за мной.
— Правда?
— Я никогда не пытался соблазнить ребенка! В принципе, меня привлекает не такой тип… Мне надоело быть одному, хотя я не отдавал себе в этом отчета. Она убедительная, ласковая… я думаю, что был готов к долгим отношениям. Единственное, она, разумеется, думала о браке.
— Брак, да. Богатство и… дети!
— Да, об этом не может быть и речи! — защищался Винсен сухо.
— Почему? Тебе только сорок три года, ты не старик, и у тебя будут средства их вырастить.
— Но нет ни охоты, ни терпения! И потом не с ней, вот. Это, без сомнений, законное желание для молодой женщины, к несчастью, я слишком во многом сомневаюсь по поводу нее. Представь себе, что я застал разговор скорее… циничный между ней и Виржилем.
Вдруг очень занервничав, он встал и сделал несколько шагов. Когда он достал свою пачку сигарет из кармана рубашки, Ален возразил:
— Нет, не здесь, это очень опасно, стоит только поджечь…
Послушавшись, Винсен опустил голову, потом снова сел, вздохнув.
— Я могу тебе довериться? Это тебя к тому же позабавит… Если бы я мог повернуть время назад, я сделал бы все возможное, чтобы сохранить Магали.
Ему было так трудно в этом признаться, что конец фразы он пробормотал.
— Ну и меня это совсем не забавляет, — медленно сказал Ален.
— А могло бы. Ты ведь меня предупреждал.
— Ты часто о ней думаешь?
— Да. С ностальгией, виной, нежностью… желанием тоже. Я всегда ее обожал, но не смог ее защитить ни от нее самой, ни от семьи. Мы должны были бы вместе состариться, вместе приобрести морщины и растрогаться от этого, это была женщина моей жизни. А я играю старого красавца рядом с девушкой, которая считает меня пижоном. Какой ребенок посреди этого ужаса, нет!
Ален согласился. Откровение Винсена не удивило, а привело в уныние.
— Я упустил многое, знаешь, — добавил Винсен устало.
Жара становилась изнуряющей, и они снова выпили, один за другим, несколько глотков лимонада.
— Я надеюсь хотя бы воспользоваться летом, чтобы помириться с Виржилем и спокойно поговорить о его будущем.
— Дай мне принять участие в вашем разговоре, я ждал тебя, прежде чем предложить ему что‑то вроде… объединения, если он этого хочет.
Растерянно Винсен посмотрел на кузена.
— Ты хочешь объединиться с ним в чем?
— В хозяйстве. В том, что касается меня, это просто, у меня никогда не будет наследника, однако я не хочу, чтобы после меня все превратилось в целину или было продано непонятно кому. И потом оливковые рощи являются частью Валлонга, лучше будет, если они останутся в семье.
— Ты уже думаешь о наследстве?
— Как говорят, умереть ничего не стоит. Но речь идет не о наследстве, я не хочу приговаривать его, беднягу, к моим похоронам. Пусть он лучше примет ответственность сейчас, пока молод. Я рассчитываю передать ему долю или что‑то в этом роде.
Чтобы скрыть свою неловкость, Винсен встал. Солнце было почти в зените и съедало остатки тени.
