Алисса Джонсон - Вкус греха
Вит подождал, пока барон отдохнет после охоты, и заглянул к нему в кабинет.
— Как голова, сынок? — спросил Эпперсли, когда Вит вошел в комнату.
«Какой я тебе сынок?» — сердито подумал Вит, но сдержался, сел напротив стола, откинулся на спинку стула и вытянул ноги, надеясь, что выглядит праздно.
— Боюсь, все еще держится на плечах. Как охота?
Барон тяжело вздохнул.
— Чертовы браконьеры перебили всю дичь.
— Очень жаль, — сказал Вит, поздравив себя с тем, что сумел сдержать улыбку.
— Не думаю, что ты пришел поболтать об охоте, Тарстон.
— Я здесь, чтобы поговорить о вашей племяннице.
— О Мирабелле? — Барон нахмурился. — Чего ради? Мало тебе ее в Хэлдоне, что ли?
— Как раз наоборот, поэтому я и пришел к вам. — Он нервно поправил галстук. — Я понимаю, Эпперсли, она вам родня, но, может, девчонка посидит денек-другой в своей комнате?
— Слышал, вы не ладите?
— Она у меня уже в печенках сидит. Кроме того… — Вит бросил беспокойный взгляд на открытую дверь, перегнулся через стол и шепотом сказал: — Она ябедничает маменьке. Как я могу расслабиться, когда рядом женщина, которая постоянно доносит моей матери?
Барон поджал губы.
— Понимаю. Я прослежу, чтобы она сидела у себя.
Вит с облегчением вздохнул.
— Благодарю. Отец всегда говорил, что вы не без царя в голове.
Эпперсли кивнул, словно у него были причины считать прозвучавшую ложь правдой.
— Какая жалость, что его больше нет с нами! Он бы гордился тобой, можешь не волноваться.
— О, я не волнуюсь.
— Мы с приятелями поспорили, как каждый из нас сыграет в ящик. Я выиграл сто фунтов. Остальные думали, что твой отец умрет от сифилиса.
— Наставив вам рога?
Барон моргнул, затем запрокинул голову и разразился хохотом.
— Весь в отца! — наконец произнес он, немного угомонившись. — Тот тоже был мастак сострить.
— Да, я помню, — пробормотал Вит, с трудом сохранив на лице веселое выражение слегка растроганного, но по большому счету скучающего молодого человека.
— Мы сделаем из тебя его достойного наследника.
— Жду не дождусь.
«Примерно так же, как пули в голову», — печально подумал Вит.
21
Ужин тем вечером был похож на предыдущий, но Виту было спокойнее на душе оттого, что Мирабелла сидит в своей комнате, где ей ничто не угрожает.
Гости напились до беспамятства в течение часа и до зеленых чертей через пятнадцать минут после этого. Поэтому для Вита было большим облегчением, что все разошлись спать до того, как часы пробили одиннадцать.
Он шатался и спотыкался, выходя из столовой, но только чтобы усыпить бдительность слуг.
— Где барон? — спросил Вит одного из лакеев, неровной походкой шагая по коридору. — Эй, человек! Где барон? Куда он пошел?
— Спать… милорд, — ответил лакей, обходя Вита, который, казалось, еле держался на ногах. — Все гости давно спят.
— Спят? Уже? Но ведь еще так рано. — Вит икнул. — А еще смеялись надо мной. А, что с них взять! Старики! Что же делать? То есть… что мужчине… Эх, забудь.
— Как скажете, милорд.
— А где моя комната?
Лакей тяжело вздохнул, схватил его за руку и потащил вверх по лестнице и далее вглубь по коридору. Виту только это и нужно было. Он вытащил ключ из кармана.
— Я понял, понял. Не маленький, — еле ворочая языком, произнес Вит.
— Если у вас все, то, с вашего позволения, я тоже пойду спать.
Вит неуклюже попал ключом в замок с третьей попытки и махнул слуге рукой.
— Ступай.
Ему не нужно было поворачивать голову, чтобы убедиться, что лакей ушел, закатив глаза. Сложно его винить, хотя хороший слуга проследил бы, чтобы гость дошел до кровати, не споткнувшись о собственные ноги и не разбив голову о мебель.
Он слушал. Звук шагов постепенно отдалялся, а затем и вовсе стих на лестничном пролете третьего этажа. Вспомнив изможденное лицо лакея, Вит понял, что он не соврал и вправду пошел спать.
«Адская, наверное, работенка, — думал Вит, заходя в комнату за свечкой и возвращаясь обратно, — прислуживать таким, как барон и его гости». Но опять же, прислугу не сильно обременяли работой, насколько он мог судить. Слугам хватало времени, чтобы отдохнуть перед очередной пирушкой.
Вит дошел до спальни Мирабеллы и остановился. Несколько минут он просто стоял у ее двери, обдумывая, взвешивая, рассуждая и иными способами усмиряя свой пыл.
Она вправе участвовать. Он вправе защитить ее.
Он должен сдержать слово и постучать в дверь.
Он должен оградить ее от всего этого.
Он должен связать ее, заткнуть рот кляпом, запихнуть в карету и отослать упрямицу прямиком в Хэлдон, вот что он должен.
Это тайная операция, не унимался его разум, а не чаепитие в Мейфэре. И это не то же самое, что рыться на чердаке среди бела дня. Если бы их застали, ему бы не составило труда придумать правдоподобное объяснение. Он помогал ей искать портрет матери, или она помогала ему найти еще одно покрывало. Существовала дюжина прекрасных правдоподобных отговорок.
Но как объяснить то, что двое рыскают по комнате среди ночи?
Подумав, что ждет в этом случае Мирабеллу, Вит сжал кулаки.
Он этого не допустит. Он не собирается волноваться из-за нее, вместо того чтобы переживать за успех операции. И он уж точно не собирается каждую ночь, пока охотничий пир не закончится, торчать в коридоре и спорить с самим собой.
Она наконец опомнится, или он пустит в ход веревку и кляп. Взяв себя в руки, Вит отрывисто постучал в дверь.
Мирабелла сидела у окна. Услышав стук, она поднялась и по привычке схватила тяжелый подсвечник, который давным-давно стащила из библиотеки. Задвижки на двери крепкие, но все-таки…
— Открой, чертовка.
Услышав голос Вита, она с облегчением вздохнула, поставила подсвечник и открыла дверь.
— Уже спят? — спросила Мирабелла, выскользнув из комнаты. Он взял ее за руку и завел обратно.
— Ты никуда не пойдешь.
Оторопев от его бесцеремонности, она не смогла произнести ни слова, просто смотрела, как он захлопывает дверь и закрывает ее на задвижки.
— Три замка, — услышала она. — У девчонки три замка на двери, а ей, дурочке, за ними не сидится.
Обида привела ее в чувство. Ей ведь хватило ума приказать установить их, не так ли? Да и подгадать время, когда дяди не будет дома, было не так-то легко.
Она скрестила руки на груди и нахмурилась.
— Какой бес в тебя вселился?
— Ты, — резко сказал он, развернулся и, словно обвиняя, ткнул в нее пальцем. — Ты в меня вселилась.
Позже она поймет, какой это был прекрасный комплимент. Но сейчас он показался ей просто возмутительным.
