Галина Романова - Любитель сладких девочек
Палящее солнце ушло наконец за плотную гряду облаков, и стало немного легче дышать. Маша встряхнула бейсболку и натянула ее на голову козырьком назад. Встала и совсем уже было собралась двигать на автобусную остановку, когда напротив нее остановился тот, за кем она бежала с прытью гончей.
— Маша! — изумленно выдохнул он и развел руки в стороны, словно собирался тут же обнять ее. — Кого угодно ожидал здесь встретить, но только не тебя! Сижу обедаю. Вдруг вижу молодую даму, распластавшуюся на ступеньках… Присмотрелся повнимательнее, а это ты! Что здесь делаешь?
— Тебя жду, — просто ответила она и подошла ближе. — Представляешь, какая ерунда получается… Ты тот человек, которого мне меньше всего хотелось бы видеть рядом с собой, но случилось так, что именно в тебе я сейчас нуждаюсь.
— Во мне?
— В тебе, Гарик, в тебе! — Маша повертела головой по сторонам. — Ты на машине?
— Конечно. — Гарик небрежно махнул рукой в сторону малиновой «Субару». — Подвезти?
— Да.
Маша безропотно последовала за человеком, который еще совсем недавно возглавлял список ее личных врагов, села на переднее сиденье и, захлопнув дверцу, с облегчением вытянула ноги. В машине на малых оборотах работал кондиционер и было в меру прохладно. Приятно пахло кожаной обивкой кресел и антитабачным освежителем воздуха, который болтался в бархатном мешочке на ветровом стекле.
— Хорошо как… — расслабленно пробормотала Маша и, закинув на заднее сиденье кепку, начала расстегивать куртку. — На улице так жарко.
— Да, а ты что-то совсем не по погоде. — Гарик завел машину и, чуть повернувшись к ней, спросил:
— Куда?
— К тебе. — И с пониманием отреагировав на его изумление, она повторила:
— К тебе, конечно же, к кому же еще. Давай, давай, поезжай. Не терпится принять душ и съесть чего-нибудь.
— Ну ты.., даешь! — Гарик тронул машину с места. — Володька знает, где ты?
— Нет, а должен? — Она легонько тронула его за локоть. — Ты расслабься, Гарик, я ведь не собираюсь соблазнять тебя. И поэтому с твоей порядочностью ничего не случится. Мне просто нужно принять душ, перекусить и поговорить с тобой кое о чем. И может статься, что и предостеречь.
— Йохо-хо! — издал Гарик гортанный клич и тут же принялся хохотать, едва не задев бампером молодую чету на светофоре. — Меня?! Предостеречь?! Машка, ты и на самом деле еще тот экземпляр! Что же, интересно, мне может угрожать?
— Не что же, а кто же, — ничуть не оскорбилась Маша. — И зря ты так веселишься. Когда ты обо всем узнаешь, тебе будет не до веселья. Потому что тот человек, которому ты все это время помогал, которого ты вытягивал из одной передряги, чтобы он тут же оказался в другой… Так вот этот человек — подлец и убийца!
Гарик так нажал на педаль тормоза, что Маша едва не вышибла лбом ветровое стекло. Какое-то время он смотрел на нее, будто видел впервые. Потом перегнулся через нее, открыл дверцу машины и приказал:
— Пошла вон отсюда, сука!
Маша не двинулась с места, приблизительно такой реакции и ожидая. Не был бы Гарик другом Панкратова, если бы отреагировал по-другому.
— Я сказал, пошла вон! — повысил он голос и снова навис над ней, пытаясь выпихнуть из машины.
— Я никуда не уйду, пока ты меня не выслушаешь. — Подняв на него глаза, Маша укоризненно качнула головой. — Всего-то и дел — выслушать меня. И пожалуйста, Гарик, я очень устала. Отвези меня к себе…
В ее темных глазах будто скопилась вся вселенская скорбь. В обрамлении острых стрелок ресниц они казались почти бездонными и так, черт возьми, жалобно смотрели прямо на него, что, наплевав на все внутренние протесты, он сдался.
— Хорошо, едем. — Он потихоньку вырулил на дорогу и нетерпеливо переключил скорость. — Но если твои доводы не покажутся мне убедительными, я.., я сдам тебя ментам! Да, да! Не надо на меня так смотреть, дорогуша! Они были у нас на фирме и задавали вопросы. И делали это в присутствии наших потребителей, черт бы все побрал на свете!
И я не знал, куда мне себя девать от стыда. А этот придурок, твой бишь супруг, только улыбался мне в ответ. Вы с ним словно сговорились свести меня с ума. Словно само провидение свело вас вместе, чтобы сводить с ума нормальных…
— Остынь, Гарик. Провидение тут ни при чем.
Все было тонко и точно рассчитано. — Она невидяще смотрела на пробегающие за окном дома и проспекты, рассеянно покручивая в пальцах пуговицу на куртке. — И наш брак… Господи, у меня даже язык не поворачивается именовать этим словом то, что произошло. Это даже фарсом назвать страшно.
Это было одним из пунктов его чудовищного плана.
— Но он говорил мне, что все произошло случайно, — возразил Гарик, миновав пару кварталов и въезжая во двор двухэтажного дома.
— Нет. Не верь ему. В этом деле ничего не произошло случайно. Все было спланировано от начала до конца. Он очень умело играл на слабых местах людей, изучив их предварительно с поразительной доскональностью. Пора со всем этим заканчивать. И мы с тобой сделаем это.
— Мы?! — Гарик судорожно вцепился в руль и, стараясь слизнуть крупные капли пота над верхней губой, проверещал фальцетом:
— Ну почему мы?
Какого черта ты меня во все это вовлекаешь? Это ваши проблемы, и вам их разгребать. Я не хочу ни во что ввязываться. Все!
Он выбрался из машины, громко хлопнув дверью, и пошел к воротам подземного гаража. Маша минуты три смотрела ему вслед, потом, тяжело вздохнув, тоже вылезла из машины и огляделась.
Дом, выстроенный в конце восьмидесятых, был заново отремонтирован уже в новом столетии и поделен на четырех хозяев. Причем каждый из них владел двухуровневыми квартирами, и, судя по огромным проемам окон, квартирами с высоченными потолками. Гаражей было ровно столько, сколько хозяев. Именно такое количество въездов в подземные ворота насчитала Маша, внимательно все оглядев.
Вокруг дома было разбито множество цветников в обрамлении диковинных кустарников и деревьев. И все это хозяйство было обнесено кованой изгородью с надписью на воротах «Частные владения».
У Панкратова такой надписи на заборе не было. И дом его, хотя он и владел им единолично, не произвел на нее ошеломляющего впечатления, в отличие от этого. Не было в нем такого шика, что ли Все там отдавало какой-то заброшенностью и необжитостью. А может, все это было лишь игрой ее предвзятого воображения, кто знает…
— Иди сюда! — грубовато окрикнул ее Гарик, стоя перед металлической дверью с левой стороны дома, потом немного смягчил тон и добавил:
— Будь гостьей в моей скромной обители, Мария Ивановна…
Скромная обитель мало сказать была роскошной, она была изысканно роскошной. Если комод, то восемнадцатого века Если картина на стене, то непременно подлинник Если ковер под ногами, то обязательно ручной работы.
