Филлис Уитни - Слезинка на щеке
Почему она решила, что находка миссис Димитриус и ее ответы ничего не значат, раз Фернанда отвернулась от правды. Это восстановление правды было нужно в первую очередь ей самой, Доркас Брандт. Она перестанет в себе сомневаться. Она больше не поддастся Фернанде, которая хочет поколебать ее веру в себя, чтобы заплатить свои собственные долги.
Пока зло, посеянное Джино, будет живо, ей не перестанет сниться статуя с глазами Джино, смеющаяся над ее рыданиями издевательским смехом. Она не сможет освободиться и стать счастливой, пока с делом не будет покончено. Еще не пролита седьмая слеза. Даже если Фернанда, а за ней и Джонни будут против нее, она теперь себя знает и знает, что готова бороться.
Когда она поднялась, Фернанда была в холле с Вандой Петрус. Они, должно быть, говорили о ней, потому что при ее появлении внезапно замолчали. Ванда ускользнула в спальню к Бет.
Фернанда заговорила с Доркас: «Зайдешь на минутку, дорогая?»
Ей нечего было сказать Фернанде, но не было предлога отказаться.
В спальне Фернанда скинула туфли и во весь рост растянулась на кровати.
«Сядь, — сказала она. — Я хочу с тобой поговорить».
Доркас, выпрямившись, присела на стул, готовясь дать отпор тому, что должно было последовать.
«То, что сегодня произошло, — это большая неудача, — сказала Фернанда. — Это то, чего я в первую очередь хотела избежать».
«Уверена, что так оно и есть» — сказала Доркас.
«Не говори с такой горечью, дорогая. Что рассказала тебе миссис Димитриус?»
Доркас не колебалась. Она тоже должна использовать любое оружие, попавшее ей в руки.
«Она рассказала, какие были последние слова ее мужа перед смертью: он повторял одно имя, имя Джино. Миссис Димитриус верит, что Маркос вспоминал своего верного друга».
Фернанда подсунула себе под спину подушку и облокотилась на нее: «А ты что думаешь?»
«Я думаю, что она неверно это толкует», — спокойно сказала Доркас.
«Это именно то, чего я боялась, — Фернанда прикрыла глаза, как бы не в силах видеть выражение лица Доркас. — Я думаю, мне лучше тебе рассказать, дорогая. Джино всегда был против, но бывают случаи, когда я должна полагаться на себя. Настало тебе время понять, что действительно произошло. Доркас, машину, которая сбила Маркоса, вел Джино. Он заметил его, и разглядел непосредственно перед столкновением, и знал, какой силы был удар. Это был один из редких моментов в его жизни, когда он потерял голову. Он знал, что ты подумаешь. Он знал, какие ты можешь выдвинуть обвинения и в какой он находится опасности. Он, как глупец, уехал».
«Он сказал тебе, что это был несчастный случай?» — спросила Доркас.
«Больше чем несчастный случай, дорогая. Это было чудовищным непредсказуемым совпадением. Джино надо было спасать себя».
«Это не был несчастный случай», — уверенно сказала Доркас— Это было преднамеренно. Джино убил Маркоса Димитриуса. Он ушел от меня в гневе, исполненный мести, и он собирался сделать что-то ужасное. Когда это случилось, он даже не был в состоянии аффекта. Это было преднамеренно, продуманно».
Фернанда открыла глаза, и в них стояли слезы.
«Джино сказал, что ты именно так и подумаешь. Поэтому он мне и рассказал, как все было. Чтобы я была готова, если ты попытаешься его обвинить. Для меня самым ужасным было, как ты переменилась к Джино. Джино и я, мы оба так надеялись, что ты оправишься от своей — своей болезни и станешь новой женщиной. Что ты будешь любящей женой, какой тебя хотел видеть Джино. Поначалу, когда ты вернулась, мне и вправду показалось, что так все и будет. Но когда он умер, я поняла, что он ничего для тебя не значил. Ради Бет я молчала и старалась тебе помочь, но что я могу поделать, если ты опять скатываешься в свое прежнее состояние? Вот почему я сожалею о том, что сегодня произошло. Потому что это вскрыло старые раны, воскресило в тебе заблуждения, от которых тебе надо оправиться».
Доркас встала.
«Скажи мне только одно. Что бы ты делала, если бы наверняка знала, что Джино преднамеренно убил Маркоса Димитриуса?»
Большое тело Фернанды, казалось, застыло на кровати.
«Это, конечно, неправда, то, что ты говоришь. Но если бы и было правдой, то, чтобы не случилось, я бы встала на сторону Джино. Потому что, если бы это было правдой, он нуждался бы во мне еще больше, и я должна была бы его поддержать».
Что можно сказать перед лицом такой преданности, столь упорной и слепой. Доркас оставила Фернанду и возвратилась в свою комнату. Для Фернанды на самом деле ничего не значило, виновен Джино или нет. Она будет бороться с любым, кто бросит тень на его имя или вмешается в исполнение того, что он задумал. Все, что должно быть сделано, надо хранить в тайне от Фернанды до тех пор, пока, пусть и неосознанно, она стоит на стороне тех, кто следит за Доркас.
Вечером они втроем спустились ужинать. Это была странная трапеза: Фернанда и Доркас держались исключительно вежливо и были начеку. Джонни, который не знал, что между ними произошло, был озадачен этой очевидной размолвкой, но вопросов не задавал.
За едой Доркас все время пыталась как бы невзначай дать ему понять, что она восприняла его слова, начала их понимать. Она уже больше не стремилась забыться, убежать от проблем. Она готова пробиваться к чему-то настоящему, рискуя и подвергаясь опасностям в той мере, в которой это сопутствует реальной жизни.
После ужина Фернанда предложила перед сном прогуляться вдоль набережной. Когда они вышли, стало ясно, что в замке что-то происходит. На стенах плясал свет, и гремела музыка.
У Фернанды тут же взыграл интерес: «Это светозвуковой спектакль. Я должна посмотреть. Пойдем туда».
Доркас уже достаточно всего насмотрелась и покачала головой: «Если вы с Джонни хотите пойти, я останусь здесь, снаружи. Я могу подождать там на скамейке под деревьями».
«Иди вперед, Фернанда, — сказал Джонни. — Я тебя догоню».
Фернанда была недовольна, но исчезла в воротах замка, а Доркас и Джонни сели на скамейку, безучастные к происходящему.
«Ты сегодня выглядишь получше, — сказал Джонни. — Ты выглядишь, как девушка, принявшая решение».
Она с готовностью повернулась к нему: «Да, я начинаю понимать кое-что из того, что ты мне сегодня пытался сказать на Камиросе. Я не должна допускать, чтобы во мне так легко подрывали веру в себя. Это часть того, о чем ты говорил, да?»
«Итак, ты уже не испуганная газель? — произнес Джонни, и в его голосе звучала нежность. — Мне так больше нравится».
«Сегодня днем, — продолжала она, — я открыла одну вещь, которую мне нужно было узнать. Миссис Димитриус вполне простодушно рассказала мне, что ее муж перед смертью не переставал повторять имя Джино. Она думала, что он зовет друга. Но я знаю лучше. Маркос пытался назвать своей жене имя того, кто намеренно его задавил. Фернанда в это не верит. Она говорит, что Джино сказал ей, что это была авария. Джино всегда мог убедить ее, в чем угодно».
