Элли Картер - Я бы сказала, что люблю...
Я посмотрела на маму — она наградила его грустной, понимающей улыбкой.
— Желаю приятных каникул, Ками, — уже в своей прежней манере добавил мистер Соломон и направился к двери. — Отдыхай. Следующий семестр уже не будет такой легкой прогулкой.
Это он назвал легкой прогулкой? Мне хотелось закричать. Но он уже ушел. Я хотела получить от него ответы. Как хорошо он знал моего папу? Почему он появился в Академии Галлахер сейчас? Почему у меня такое ощущение, что он что-то не договаривает?
Но тут заговорила мама, и я поняла, что мы с ней одни. Моя оборона рухнула, мне хотелось просто свернуться возле нее в комочек и проспать до Рождества.
— Ками. — Она пересела ко мне поближе. — Меня совсем не радует, что ты обманывала меня, не радует, что ты нарушала правила. Но во всей этой истории есть кое-что, что наполняет меня гордостью.
— Компьютерная разведка? — попыталась угадать я. — На самом деле это все Лиза. Я не…
— Нет, малыш, не это. — Она взяла меня за руку. — Ты знаешь, что мы с папой не были уверены, посылать ли тебя в эту школу?
Я слышала немало нелепостей за свою жизнь, но от этой у меня буквально дыхание захватило.
— Но… ты же училась в академии… я — наследница… это…
— Милая, — остановила меня мама. — Когда мы приехали сюда, я знала, что придется выкинуть все, что не относится к делу. Мне не хотелось, чтобы это было единственным, что ты знаешь. — Она взъерошила мои волосы. — Мы с папой часто думали, действительно ли это лучший выбор для тебя.
— Но что… как вы решили? — спросила я и тут же поняла, что сморозила глупость.
— Да, малыш, когда я потеряла твоего отца, я поняла, что мне надо уходить с полевой работы…
— И тебе нужно было найти какую-то работу? — попыталась я закончить за нее.
— Нет. — Она покачала головой. — Мне нужно было вернуться домой.
В какой момент я начала плакать? Не знаю. Да и какая разница?
Она погладила меня по голове.
— Но больше всего меня беспокоило, что все свое детство ты будешь учиться быть сильной и суровой и так и не узнаешь, что иногда нужно быть мягкой и слабой. — Она выпрямилась и заставила меня посмотреть ей в глаза. — Заниматься нашим делом — еще не значит, что нужно отказаться от той частицы себя, которая любит, Ками. Я любила твоего отца… Я люблю его. И тебя. Если бы я хоть на секунду допустила мысль, что тебе придется отказаться от любви… и никогда не узнать ее… я бы тотчас увезла тебя за тридевять земель.
— Знаю, — сказала я. Не ложь.
— Хорошо. Я рада, что ты это понимаешь. А теперь иди. У тебя еще экзамены.
Я провела рукой по лицу, стирая заблудившиеся слезинки, и пошла к двери. Мама окликнула меня:
— Если бы ты отметила другой пункт, я бы поняла, малыш.
Я обернулась и увидела перед собой не директора академии, не шпиона и даже не свою маму — я увидела женщину, которая тайком плакала.
Как же сильно я ее люблю!
— Я бы на твоем месте это не трогала.
Джош обернулся, но его рука была все еще в опасной близости от меча Джилиан.
— Мы очень хорошо умеем защищать свои секреты, — сказала я, подходя ближе.
Он сунул руки в карманы. Пожалуй, это было самое безопасное место для них. Но этот жест напомнил мне тот вечер, когда мы впервые встретились. Мне так хотелось вернуться на ту темную улицу и получить шанс все исправить.
— Значит, ты шпион? — сказал он, не сводя глаз с меча. Я его понимала — мне самой тошно было на себя смотреть.
— Это многое объясняет.
— Значит, они рассказали тебе? — спросила я.
Он кивнул:
— Да, для меня устроили большую экскурсию.
Почему-то мне было трудно в это поверить, но уточнять: «А ты видел нашу летающую тарелку на ядерном топливе, которую мы держим в подвале?» — мне показалось неуместным. Поэтому я просто кивнула.
— Джош, ты понимаешь, что тебе нельзя…
— Никому рассказывать? — Он все же посмотрел на меня. — Да, меня предупредили.
— Никогда, Джош, никогда.
— Я знаю, — ответил он. — Я умею хранить секреты.
Его слова ужалили меня. Он на это и рассчитывал.
И вот мы стоим в зале, посвященном тайной жизни и тайным победам. Жизнь моих сестер открыта ему. Я сама раскрыта перед ним, но нас теперь разделяет еще больше, чем раньше.
— Прости, что солгала тебе. Мне очень жаль, что я не… нормальная девушка.
— Да нет, Ками, я все понимаю про шпионов и все такое. — Он повернулся ко мне. — Но ты солгала не только о том, где ты учишься. — Его голос был резок, но в нем слышалась боль. — Я даже не знаю, кто ты такая на самом деле.
— Знаешь, — возразила я. — Ты знаешь все самое важное.
— Твой отец?
— Я застыла.
— Это засекречено — то, что случилось… я не могла тебе этого рассказать. Я хотела, но…
— Ну так просто скажи, что он умер. Скажи, что твоя мама не умеет готовить и что ты — единственный ребенок в семье. Не надо… придумывать себе семью. Не надо придумывать другую жизнь. — Джош глянул через перила вниз, в фойе, и сказал: — Что такого замечательного в нормальности?
Может, я и гений, но именно Джош первым все понял про меня. Тогда мне нужна была другая жизнь, жизнь на пробу — нормальная жизнь во временное пользование. Беда только в том, что теперь приходится смотреть в глаза дорогого мне человека и сообщать о том, что я никогда не буду свободна настолько, чтобы любить его.
И тут до меня дошло, где мы находимся и на что он смотрит. ДЖОШ ЗНАЕТ! Я чуть не закричала. Все! Больше не нужно никакого вранья. Он уже внутри, он — один из нас (в какой-то мере). Он…
Но Джош стал спускаться по лестнице. Я рванула за ним с криком:
— Джош, подожди! Постой! Теперь все хорошо! Это… Дойдя до конца ступенек, он остановился, сунул руку в карман и протянул мне раскрытую ладонь.
— Они тебе нужны? — На ладони лежали сережки.
— Да, — кивнула я, сглатывая подступившие слезы. Одним махом я пролетела лестничный пролет. Джош сунул мне серьги в руки так быстро, что я даже не успела почувствовать его прикосновения. — Я их обожаю! Мне не хотелось их…
— Конечно. — Он снова отдалился. Я знаю с десяток разных способов справиться с парнем его комплекции, но против него я бы не стала их использовать.
Вот черт! Он уходит. Я не знала, то ли грустить от этой потери, то ли ликовать, что ему позволили уйти отсюда, не стерев из его памяти наши секреты. Само собой, они бы этого не допустили, если бы не доверяли ему… если бы не проверили его… если бы кое-кто не решил, что ему можно не пить чай, после которого он бы проснулся с воспоминанием о кошмаре, детали которого не может восстановить.
