Джоанна Росс - Тайные грехи
Но как же ей его не хватало!
Мысленные образы Мэтью и Райдера Лонга – таких похожих и в то же время разных, как две стороны монеты, – то и дело сменяли друг друга у нее в мозгу – точно стеклышки калейдоскопа, рождая все новые причудливые узоры. Наконец Ли сдалась. Вскочила со скомканных простыней, натянула джинсы, теплый свитер, лыжные носки и вышла на балкон.
Из-за гор позади ее дома вставало солнце, пронизывая клочья тумана розовыми и бледно-лиловыми лучами. К тому времени как небо окончательно поголубело, Ли приняла решение. Вернувшись в дом, сняла трубку и набрала три номера, один за другим.
Первый звонок – в «Юнайтед эрлайнз», насчет брони на первый рейс до Парижа, через Орли.
Второй – Мередит, чтобы отменила намеченные на ближайшие дни встречи.
И, наконец, Джошуа. Он категорически воспротивился ее намерению. Несмотря на это, кладя трубку на рычаг, Ли довольно улыбалась.
С синевато-серого утреннего неба низвергались дождевые струи, стуча по крыше просторной каюты на барже, где на узкой скамье возлежала Марисса в обтягивающих джинсах и разорванной шелковой блузке. Обжигающие губы любовника прокладывали борозду на обнаженных плечах; мутные волны Сены бились о борта баржи, раскачивали ее.
– Моя! – раздался торжествующий рык – как раскаты грома. Мужчина впился зубами в ее нежную плоть, сорвал блузку.
Потом он неожиданно схватил ее одной рукой за оба запястья и вскинул над головой. В темных глазах полыхал яростный огонь хищного зверя.
– Скажи это! – потребовал он.
– Твоя! – прошептала Марисса.
– Громче! – свободной рукой он расстегивал на ней джинсы.
– Твоя! – выкрикнула она.
– Так-то лучше! – Мэтью накрыл своим телом ее податливую плоть; губы искривила жестокая, чувственная ухмылка.
Ли посмотрела на наручные часы. Водитель лихо гнал такси, лавируя среди других машин; надрывался клаксон. Если повезет избежать аварии, она как раз успеет к перерыву на обед. Стоял серый, промозглый день; по лобовому стеклу метались дворники. А ей вдруг стало тепло от предвкушения встречи с Мэтью.
– Стоп мотор! – заорал режиссер.
– Стоп мотор! – эхом повторил ассистент режиссера. Кристофер Бирк швырнул на пол потрепанную шляпу цвета хаки.
– Придется делать дубль: этот долбаный звукооператор все испортил! – Он метнул огненный взгляд в нависшего над импровизированным ложем в позе орла молодого человека; от него к стойке микрофона тянулся шнур. – Как, черт возьми, мы снимем этот трахнутый фильм, если ты оставляешь микрофон в кадре? Попробуй ответить! Господи, этот двигается ленивее навозной мухи! А у Мариссы сыпь, будто у нее корь! Где, дьявол их побери, гримеры?
Мэтью беспрекословно слез со скамьи и надел рубашку. Пока взволнованная гримерша губкой промокала Мариссе кожу и накладывала новый, «египетский», грим на ее плечи и грудь, он решил переждать грозу на палубе, под брезентовым навесом.
Кто-то сказал, что съемочная группа – все равно что семья. В данном случае больше похоже на слетевшихся по чрезвычайному поводу, ненавидящих друг друга родственников. Мэтью объяснял это приверженностью австралийского режиссера черно-белому кино – с его контрастами и резкими переходами. Бирк задумал сделать крутой, жесткий фильм. Мэтью, как никто, понимал, что сценарий дает больше чем надо оснований для такой трактовки. Тем не менее они уже отсняли столько километров пленки, что хватило бы на три полнометражные картины.
Между тем команде, особенно звукооператору, реквизиторам и операторам, ничего не оставалось, как приспосабливаться к требованиям Бирка. Накануне был памятный момент, когда первый ассистент оператора должен был резко развернуть камеру к стойке и она неожиданно пробила крышу. Когда баржа начала опасно крениться на волне, парень вставил ногу в скобку, чтобы камеру не выбросило за борт.
Мэтью достал пачку сигарет, закурил и отпустил мысли на волю – к Ли. Сколько раз за последние три недели он обзывал себя идиотом за то, что впустил ее в свой внутренний мир! Он с первой встречи воспылал к ней – и он ее добился. Но всякий раз, прикасаясь к ней, целуя ее, чувствуя трепет ее тела, все больше желал ее.
Эта связь опасно отклонилась от заданного пути. Он мечтал в полной мере насладиться их обоюдным влечением, а затем, когда любопытство будет удовлетворено и утолен голод плоти, вернуться к прежней жизни.
Таков был первоначальный план. Выношенный и претворенный в действительность. Но она сбила его с толку признанием в своей неопытности; этого он не ожидал – как и того, что примет так близко к сердцу ее переживания.
Мэтью глубоко затянулся, наполняя легкие едким дымом, оставляющим во рту отвратительный привкус. По возвращении из Вьетнама он бросил эту скверную привычку. Однако на прошлой неделе не выдержал и купил в сувенирном киоске отеля пачку «Галуа». Еще одно доказательство того, что Ли Бэрон привнесла в его жизнь сумбур, лишние хлопоты. Так какого же черта он не откликается на многочисленные призывы, исходящие от других женщин? Может, они помогут ему забыть Ли – пока не слишком поздно? Мэтью посмотрел наверх, словно рассчитывая найти ответ на обложенном тучами небе.
– Господи, – фыркнула, подходя, Марисса в алом кимоно. – Можно подумать, этот парень – Отто Премингер: корчит из себя невесть что.
Мэтью пожал плечами.
Марисса была сыта по горло его равнодушием. У нее не укладывалось в голове, как можно только что барахтаться с ней на скамье, а в следующую минуту не замечать ее присутствия. Если бы этим утром она украдкой не дотронулась до его полового органа и не ощутила эрекцию, она решила бы, что Мэтью – гомик.
Он выпустил струйку дыма и залюбовался берегом. Что ни говори, потрясающий вид! Позади высились башни собора Парижской Богоматери; справа – величественный фасад Лувра, а на левом берегу поражали воображение колпаки дымовых труб на живописных крышах Парижа. С баржи отдаленный рев уличного движения напоминал шелест ветра в кронах деревьев.
– В прошлый раз сниматься было куда приятнее, – продолжала Марисса. – Никакой помешанный на власти придурок не орал «стоп мотор!» в тот самый момент, когда начинался настоящий секс.
Надев рубашку, Мэтью не стал утруждать себя застегиванием пуговиц. Марисса прижала ладони к его обнаженной груди.
– Смоемся в перерыв – устроим собственную репетицию?
Мэтью отвел ее руки. – Когда ты наконец поймешь, что это меня не интересует? Хочешь трахаться – у тебя куча претендентов: практически вся съемочная группа, начиная от ассистента режиссера с хлопушкой и кончая самим режиссером. А на будущей неделе явится Фарадей – по-моему, его качества племенного жеребца устроят даже тебя.
