Ширли Грин - Снежное пламя
Больше Кристина ничего не расслышала. Она торопливо отпрянула от двери и уселась на кровать. Потом, сообразив, что ее покорное пребывание на кровати будет истолковано как согласие провести с ним ночь, она быстро перебежала на подоконник и там осталась ждать Джастина.
Когда вошел Джастин, она снова потеряла всякую власть над собой.
Джастин раздраженно поглядел на нее.
— Не притворяйся, что ты не подслушивала у двери. Иди ко мне и успокойся наконец, перестань задыхаться!
Кристина наотрез отказалась подойти к нему. Она была не в силах о чем-либо говорить с Джастином.
— Утром обязательно вернешься домой, — это звучало как приказ. — А сейчас — в постель!
— Меня вполне устроит кресло-кровать. Джастин пропустил мимо ушей ее слова. Он решительно пересек комнату, поднял ее на руки и, подойдя к кровати, бросил ее туда, как нечто неодушевленное.
— Не знаю, что у тебя на уме, я же просто хочу спать. А поскольку заснуть, пока ты ворочаешься на стуле или в кресле, я все равно не смогу, лежи и будь послушной, как шелковая. А утром помашешь ручкой и отправишься восвояси!
Он начал раздеваться. Кристина, повернувшись на бок, следила за ним. Сердце у нее по-прежнему отчаянно билось и никак не могло успокоиться. Его поведение ставило ее в тупик: то он силой затаскивает ее к себе, то — тоже чуть ли не силой — выпроваживает из своего дома. Есть отчего голове пойти кругом!
Он нырнул к ней под простыню.
— Сними с себя этот неуместный для кровати наряд, — сказал он ей.
— Какой изыск! — съязвила Кристина, осторожно отодвигаясь от него. — Какая благородная манера общения с женщинами. Неудивительно, что они избегают вас, мистер Магнуссон. Или вы сегодня вечером мистер Маунтджой? И вообще, кто-нибудь в этом доме живет под своим настоящим именем? Кстати, если мне все же захочется пойти в театр, мне следует представляться как Крисси Дориа?
Джастин застонал от нетерпения, и прежде, чем она успела опомниться, она ощутила тяжесть его тела, сопротивляться у нее не было сил.
— Сними этот никчемный наряд, — настойчиво повторил он. Но потом заметил вполне доброжелательно: — Само по себе платье красивое. Однако глупо лежать в нем в постели, особенно после того, как мы спали голыми столько дней и ночей! А почему мне пришлось придумать для тебя такое имя, ты знаешь не хуже меня.
Объяснившись, Джастин, стоя на коленях, помог ей раздеться, не обращая внимания на то, нравится ли ей такое бесцеремонное обхождение. Сняв нарядное платье, он небрежно швырнул его на пол.
— Джастин, если ты полагаешь… — пыталась его образумить Кристина. Но ее старания были напрасны: он накрыл упрямицу одеялом и сам улегся рядом, повернувшись на бок.
Кристине стало не по себе. Оказывается, он ни о чем таком не думал. Сама она относилась к тем наивным людям, которые уверены, что люди спят вместе голые для того, чтобы заниматься любовью.
— Думаю, нам обоим надо поспать. А утром я тебя возьму под белы руки и отвезу к братцу.
— Джастин, но я же — как ты этого не понимаешь — могла бы узнать кое-что полезное для тебя.
— А именно? Разве тебе удалось выведать что-нибудь важное за этот вечер?
Ничего не удалось, подумала Кристина. Кроме того, что ты, оказывается, тоже способен что-то скрывать от меня.
— Я выяснила, например, что Роксана Бэйнз готова спать с тобой в любой день и час и при любой погоде, — с раздражением и явной иронией ответила Кристина, на всякий случай натянув простыню на грудь.
— Из этого не следует, что она убийца.
— Но из этого следует, что она могла иметь веский повод устранить соперницу.
— Жену, которая уже много лет не спит с мужем.
— Где спала Майра накануне вечеринки?.. То есть где находилась ее комната?
— Скорее, в ожидании убийства… У нее была своя комната — дальше по коридору. Ничего ты не разузнала, Кристина, совсем ничего.
— Ну, это с какой стороны посмотреть. Например, этот ваш хваленый критик, Джозеф Бэнкс, возможно, он продуманно не отходил весь вечер от жены, чтобы в нужный момент исчезнуть, а когда свершится непоправимое, оказаться все всяких подозрений.
— Может быть и так. А может и нет.
— А то, что он не приехал вместе с остальными, это само по себе не наводит на подозрение?
— Я бы тоже не захотел вернуться туда, где я оказался свидетелем преступления.
Натянув простынь по самые плечи, Кристина отодвинулась подальше и пристроилась на самом краешке кровати.
— Ни черта ты не знаешь, милочка моя, — насмешливо сказал Джастин. — И нечего совать нос не в свои дела — отщемят!
— Дерзостью ты мне все равно ничего не докажешь, Джастин! Запомни это!
— Да что ты говоришь?!
— Я говорю, что ты слеп и до сих пор многого не понял, — проговорила с трудом почти засыпающая Кристина. — Я знаю, кто совершил убийство.
— Кто?
— Дворецкий. Злодей-дворецкий. Ведь в пьесах всегда так полагается, разве не так.
Джастин помолчал, размышляя, затем она услышала его вздох.
— Ужасно жалко, что у меня нет дворецкого. Было бы очень удобно обвинить во всем слугу-злодея, как в плохих пьесах.
Он поднялся и потушил лампу. Кристина почувствовала, что он вернулся в постель.
Воцарилась полная тишина.
И неожиданный шепот Джастина ей на ухо:
— А знаешь, кто является преступником, если в списке персонажей нет дворецкого?
Кристина от неожиданности едва не закричала во весь голос. Ей стало страшно: сквозь полную темноту она пыталась разглядеть лицо Джастина.
— Муж убитой, Кристина. Муж. Ему это отведено по роли.
С этими словами он отодвинулся и повернулся к ней спиной. Кристина перевела дыхание.
Только не в этой пьесе. Господи, только не в этой пьесе, подумала она.
Только не в этой пьесе!
Глава 11
Проснувшись, Кристина обнаружила, что лежит на краю постели, закутавшись в простыню по самый подбородок. Выждав некоторое время, она осторожно легла на другой бок. Джастин крепко спал, повернувшись к ней обнаженной спиной.
Кристине неудержимо захотелось прикоснуться к нему, ощутить тепло этой гладкой бронзовой кожи. А ведь я по-настоящему влюбилась, подумала она. Влюбилась без ума и памяти. Он же, не ведая того, старается все испортить, грубит на каждом шагу, постоянно ставит ее в неловкое положение. Не хочет, чтобы она оставалась в его доме: этим утром он собирается отвезти ее к Роджеру.
Только ничего у него не выйдет, как бы он ни тщился, какими бы страшными карами ни угрожал. Пусть насылает на ее голову самые страшные проклятия — он уже не в силах остановить ее…
