Энн Стюарт - Еще один Валентинов день
Рафферти подождал, пока она не заснет, подождал, сколько возможно, потом осторожно отвел ее руки и лег рядом, наблюдая в лунном сумраке за сном любимой.
Снег давно перестал идти – еще до того, как они спустились с крыши. Случившееся там казалось странным и далеким. Бывший гангстер никогда не видел так много копов в одном месте и в одно время. Вполне достаточно, чтобы заставить понервничать.
Однако Рафферти полностью игнорировал полицейских. Потому что слишком переживал за Хелен… лицо бледное и испуганное, мышцы ослабли, глаза распахнутые и любящие. Впереди неизбежная встреча с судьбой, значит, необходимо воспользоваться каждой минутой жизни и любви, прежде чем будет вынужден уйти.
Рафферти тихонько лежал рядом, нежно гладил, убирал волосы со лба, мечтая слизать следы высохших слез на щеках. Он так хотел эту женщину, так изголодался по ней, что никогда не насытится.
Никак не получалось избавиться от ощущения правильности и неизбежности произошедшего. Следовало бы сожалеть о том, что касался Хелен, взял ее, занимался с ней любовью. Следовало бы раскаиваться, что она будет его ждать.
Но не мог. В его жизни нет места логике и долгу. Он просто знал, что прав. И Хелен права, что их любовь – это навсегда. Даже если они знакомы всего сорок восемь часов.
Внезапно вспомнилась Елена. Черные, как смоль, волосы, ярко-голубые глаза, миниатюрная пухлая фигура и старомодные принципы. Она была настолько далека от такой современной женщины, как Хелен Эмерсон, насколько это вообще возможно.
Откуда-то всплыли ее слова. Слова женщины, давно умершей, женщины, которая никогда ему не принадлежала, кроме как в сердце. Хрипловатый голос Елены. Ее пророчество, что когда-нибудь он влюбится по-настоящему.
Все это не имело смысла, и он слишком устал, чтобы разгадывать ребусы. Рафферти много лет старательно пытался понять странное предсказание, но не преуспел. Поэтому решил для себя, что надо без затей наслаждаться каждым дарованным днем.
Джеймс наклонился и легонько коснулся распухших губ Хелен. Он целовал ее слишком сильно, слишком часто и жаждал поцеловать снова. Но больше всего хотелось просто лежать рядом и смотреть на нее, чтобы последнее, что он увидит, было мирным, красивым спящим лицом. Он заберет эту картинку в личную крошечную вечность.
Забвение неумолимо приближалось. Оно всегда подступало во сне, кости немели, накрывало неимоверное утомление, с которым невозможно бороться. Рафферти скользил в неизвестность, словно в теплое мягкое одеяло, утешающее, обволакивающее, и, хотя хотелось теснее прижаться к Хелен и избежать падения в бездну, он знал, что только навредит ей. Лучшее, что можно для нее сделать, – позволить себе уплыть в никуда. Пусть она проснется утром в пустой постели. И если бы он на самом деле был благородным человеком, то понадеялся бы, что, вернувшись на следующий год, застанет ее благополучно устроившей свою жизнь.
Но он не был благородным. И радовался, что Хелен будет ждать.
Джеймс закрыл глаза и позволил мраку поглотить себя.
* * * * *
В лицо бил сверкающий, яркий и слепящий, словно бриллиант, свет. Рафферти прищурился, прикрыв глаза ладонью. Рядом кто-то елозил, выдыхая приглушенные проклятия.
Джеймс отдернул руку и рывком выпрямился. Он находился в белоснежной кровати Хелен Эмерсон, прокурорша, свернувшись калачиком, натянула подушку на голову, пытаясь спрятаться от зимнего солнца. Радиочасы на тумбочке показывали 9:05, что-то приглушенно лопотал диктор.
Рафферти потянулся и после нескольких неудачных попыток прибавил звук.
– Вот и настал еще один холодный зимний день в Городе ветров, – бубнил мужской голос. – Сегодня воскресенье, 15 февраля, и, если вы пропустили День святого Валентина в этом году, всегда представится еще один шанс в следующем. Это Саймон Зебрински на «Уокс» – с вами до одиннадцати часов. Если ты забыл сказать ей, что любишь, самое время сделать это сейчас. Поверь, хуже не будет.
Рафферти узнал песню. Старый шлягер, хотя не такой старый, как он, – «Когда мужчина любит женщину».
Он повернулся и посмотрел на Хелен. Та выглядывала из-под подушки с радостным недоверием.
– Ты все еще здесь, – проскрипела она.
В яблочко.
– Я люблю тебя, Хелен.
Она неуверенно улыбнулась, затем улыбка расцвела, как невероятно яркое для середины зимы солнце.
– Знаю, – кивнула она, села и обернулась одеялом в запоздалой демонстрации скромности.
Рафферти тут же решил, что приложит все силы и время, чтобы она разучилась краснеть. Покажет ей такое, что она станет настоящей бесстыдницей. Только с ним, разумеется.
– Даже не мечтай, что я поверила твоим небылицам.
В голосе слышалось малюсенькое сомнение.
– Вот и прекрасно, – отрезал Рафферти. – Начнем все заново. Поженимся…
– Родим детей…
– Я найду работу…
– Мел Амберсон как раз предложил тебе…
– Я люблю тебя.
Хелен наклонилась и поцеловала Джеймса, одеяло сползло до талии.
– Я тоже тебя люблю, – прошептала она. – И ты полюбишь мою семью.
Рафферти вспомнил маленький боевой отряд копов с фотографии, окружающих Хелен, и невольно застонал.
– Чудеса иногда случаются, – пробормотал он.
– Угу, – счастливо пролепетала Хелен, – конечно, случаются.
Через окно лился яркий солнечный свет, озаряя влюбленных, которые предвкушали все свои новые «завтра».
Эпилог
Через год настал очередной День святого Валентина – как обычно для Чикаго холодный и ветреный, с легким снегопадом. Впервые за последние шестьдесят пять лет никто внезапно не воскрес на Кларк-стрит. Все, включая измученную душу Рики Драго, обрели покой.
Осталось слишком много вопросов и мало ответов.
Например, тайна угнанного автомобиля с вмятинами, найденного неподалеку от места печально известной бойни 14 февраля 1929 года, без единого отпечатка пальчиков субъекта, который был мертв почти семь десятилетий.
Или проблема с отсутствием свидетельства о рождении Рафферти, либо какого-либо другого документа, удостоверяющего его личность, когда Хелен и Джейми обратились за лицензией на брак в конце февраля.
К счастью, судья окружного суда Кларисса с радостью оказала им услугу и ускорила процедуру, хотя пришлось немного отклониться от обычного порядка. Свадьба состоялась, как и планировалась, с участием Билли, Мэри и Джейми Моретти, которые тревожно глазели на сплоченный отряд копов по фамилии Эмерсон, оккупировавший церковные скамьи.
С легкой руки Мела Амберсона у Рафферти обнаружилось почти сверхъестественное чутье на фондовом рынке. Хотя Джеймс считал, что заработанные таким образом деньги ничуть не чище получаемых им когда-то на службе у печально знаменитого Чокнутого Морана.
