Тесс Герритсен - Надежда умирает последней
Гай и ее отец появились рядом с ней. Рука Гая обняла ее за талию и прижала к себе.
– Что ты кричишь?
– Андерсен! – Она выкинула руку в сторону зарослей.
Ее отец бросился на землю и отодвинул в сторону ветки кустов.
– Боже милостивый, – прошептал он, уставившись на тело.
Деревья заплясали вокруг Вилли, и она упала на колени. Ее стошнило, джунгли завертелись вокруг нее в беспорядочной зеленой мозаике.
Она услышала голос отца, прозвучавший без выражения:
– Ему перерезали горло.
– Профессионально сработано, чисто, – проговорил Гай, – похоже, он лежит тут уже не один час.
Вилли с трудом подняла голову:
– Почему? Почему они убили его?
Ее отец отпустил ветки, и они снова закрыли тело.
– Чтобы он замолчал. Чтобы мы не могли… – Вдруг он вскочил на ноги: – Деревня! Мне надо туда!
– Отец! Стой!
Но он уже исчез в зарослях джунглей. Гай потянул ее за локоть:
– Нам надо двигаться, пошли.
Она последовала за ним, спотыкаясь и быстро перебирая ногами по тропинке.
Солнце уже начинало садиться, и небо пылало в кровавых лучах, пробивавшихся сквозь ветки деревьев. Где-то впереди послышались крики отца:
– Лан! Лан!
Выйдя из джунглей, они увидели с десяток жителей, скучковавшихся вокруг Мэйтленда, который сидел склонившись и прижав к себе жену.
– Им всем надо убираться отсюда! – прокричал Гай. – Мэйтленд, скажи же им, бога ради, чтобы уходили!
Мэйтленд отпустил жену и повернулся к Гаю:
– И куда же прикажешь нам идти?! До соседней деревни двадцать миль ходу, а у нас старики, младенцы.
Он показал на молодую женщину с большим животом.
– Ты полагаешь, она сможет пройти двадцать миль?
– Придется. Всем нам придется пройти.
Мэйтленд отвернулся, но Гай развернул его к себе, чтобы тот дослушал.
– Задумайся на минуточку. Андерсен убит. И ты будешь следующим, и все остальные! Все те, кто знают, что ты жив. Я не верю, что нам негде укрыться!
Мэйтленд повернулся к жителям и пророкотал по-вьетнамски вопрос.
Старик нахмурился, затем поднял руку и указал на северо-восток.
– Что он сказал? – спросила Вилли.
– Он говорит, что есть место километрах в пяти отсюда. Пещера под холмами. Говорит, что они прятались там в прежние времена, во время войны…
Он поглядел на небо.
– Солнце уже начало садиться, нам нужно трогаться прямо сейчас, иначе реку придется пересекать в темноте.
Но жители уже засуетились, собираясь в дорогу. Сотни лет войн научили их: если хочешь жить – торопись.
Пять минут потребовалось семье Мэйтленда, чтобы собраться. Лан руководила сборами, смотрела, чтобы взяли все необходимое – покрывала, провизию, драгоценный семейный горшок для приготовления пищи. Времени для слез и причитаний не было. И лишь когда был брошен последний взгляд на оставленную хижину, глаза ее заблестели. Деловитым движением руки она смахнула слезы.
Остатки дневного света пробивались сквозь ветви деревьев, когда группа людей, облаченная в тряпье, входила в гущу джунглей.
«Двадцать четыре взрослых человека, одиннадцать детей и трое младенцев, – посчитала Вилли. – И все как один до смерти напуганы».
Они двигались совершенно бесшумно, даже дети. Было что-то нереальное в этой тишине, словно это привидения порхали между деревьев. На берегу реки с быстрым течением они приостановились. В согласии с течением в реке поворачивалось колесо из бамбука, гнало через шлюзы воду на поля.
Река была глубокой, и детей пришлось на руках перетаскивать через нее. Мокрые и перепачканные все они выбрались на другой берег и двинулись дальше, в сторону гор.
Ночь сгустилась. Полная луна освещала процессию, продвигавшуюся через заколдованную страну ветров и теней, и казалось, что завеса тьмы была населена духами-попутчиками. Дети уже выбивались из сил и еле волочили ноги, и все же они шли дальше без всякого давления со стороны – страх погони делал свое дело. Наконец дорогу им преградила высокая скала, светящаяся серебром в лунном свете. Старейшины деревни взялись прикидывать, как им идти дальше. Повела всех за собой пожилая женщина, она уверенно направилась сквозь темноту, вверх по скале по подобию ступеней, которые в итоге лишь уперлись в стену непролазных зарослей. По толпе прошел ропот разочарования. Тогда один из мужчин отодвинул в сторону ветви и поднял вверх зажженную свечу.
Их взору предстала пустота. Он вытянул руку со свечой вперед, и темнота со всей своей необъятностью поглотила жалкий огонек. Они стояли у входа в гигантскую пещеру. Мужчина попытался шагнуть внутрь, но тут же отпрянул назад под шквалом взметнувшихся в воздух и пронесшихся мимо него крыльев. По толпе прошел нервный смех.
«Мыши», – с содроганием подумала Вилли. Мужчина глубоко вздохнул и вошел впещеру. Спустя мгновение он позвал за собой остальных.
Гай подтолкнул Вилли:
– Ну давай, шагай внутрь.
– Другого пути точно нет? – спросила она, помешкав.
– Точнее некуда, – ответил он.
Деревня была мертва. Сианг обыскал все хижины подряд. Он переворачивал кверху лежанки, отпихивал в сторону матрасы в поисках подземных ходов, которые не были редкостью в деревнях. В мирное время такие подкопы служили хранилищами, в дни войны они превращались в укрытия или отходные пути. Все они теперь были пусты.
В ярости Сианг схватил глиняный горшок и разбил его о землю, потом вышел во двор, где в свете луны в полном боевом снаряжении, с замаскированными лицами стояли его люди. Пятнадцать американцев – видавших виды профи – возвышались над ним. Их доставил самолет прямиком из Таиланда, на сборы был выделен всего один час. Как и ожидалось, ПВО Лаоса было похоже на решето, неспособное засечь, а уж тем более сбить единственный самолет, летящий на низкой высоте над чужой территорией. За каких-нибудь четыре часа группа добралась сюда от точки высадки, что возле самой вьетнамской границы. Операция до сих пор шла безупречно.
И вот теперь…
– Похоже, мы припозднились, – раздался голос.
Сианг обернулся, чтобы увидеть произнесшего эти слова, одного из команды великанов.
– У них было всего несколько часов на все про все, – сказал Сианг, – ужин остался нетронутым.
– Значит, они не могли далеко уйти. Уж точно не с детьми и женщинами.
Мужчина повернулся к товарищам:
– А что там с пойманным? Сказал он что-ни-будь?
– Ничего не сказал.
Бойцы вывели на середину и швырнули наземь жертву. Они поймали его в десяти милях отсюда, по дороге на Бан-Дан. Вернее, поймали его собаки.
До чего полезные животные эти гончие, особенно когда речь идет об одном-единственном свидетеле, и упусти его – случится катастрофа.
