Екатерина Красавина - Право первой ночи
— Что? Кого убили? Мы ничего не знаем, правда, Светочка? — растерянно повторял Сапрыкин.
Девица молчала. Дым красиво вился колечками. И сигару она держала красиво. Не дура, отметил про себя Губарев, понимает, как мужиков соблазнять надо.
— Я надеюсь, что все вышесказанное не выйдет за пределы этого помещения… — говорил мужчина, дергая себя за воротник рубашки.
Сначала он возмущался и не хотел называть свое имя и место работы, потом сник и потухшим голосом пролепетал:
— Николаев Валентин Семенович, депутат Гордумы, — икнул он. — Но я… здесь недавно.
— Это нас не касается. Нас интересует другое. Убийство, которое произошло в квартире напротив. Второго августа. Примерно в девять вечера.
— Я ничего не знаю.
Губарев достал фотографию Анжелы и показал депутату.
— Вы видели эту девушку, сталкивались с ней?
— Не видел, не сталкивался. Ничего не знаю.
— А вы? — обратился к девице Губарев.
— Светлана Вячеславовна, — отрекомендовалась она.
— А вы, Светлана Вячеславовна, что можете сказать по этому поводу?
Девица встала, изящным жестом затушила сигарету в пепельнице. При этом белый халат, в который она была одета, слегка распахнулся и мелькнули худые острые коленки.
Девица подошла к Губареву и взяла фотографию. С минуту-другую она вглядывалась в изображение:
— Я видела ее несколько раз.
— Да? — воспрял Губарев. — Где? Когда? При каких обстоятельствах?
Светлана Вячеславовна смотрела не на него, а мимо, как бы что-то вспоминая. Потом она словно очнулась и перевела взгляд на Губарева.
— Здесь, в доме, — сказала она несколько удивленно. — А где же еще?
— Как давно?
— Видела, как она выходила из дома и приходила. Пару раз столкнулась на лестнице.
— Вы часто бываете на улице?
— Я люблю сидеть на балконе. И мне оттуда все видно.
Губарев вспомнил слова Маркеловой о том, что «нахалка» все время безвылазно сидела дома. Похоже, что Светлана Вячеславовна говорила правду.
— Вы видели ее одну?
— Нет. С молодым человеком. Худым, темноволосым.
Русланом, понял Губарев. Бойфрендом.
— А что еще вы можете сказать об Анжеле?
— Ничего. — Девица замолчала и вернула фотографию Губареву. — Но в день убийства произошел один случай. Правда, наверное, к убийству он никакого отношения не имеет.
— Нас интересуют все подробности и детали, — сказал Губарев. — Все может оказаться важным и полезным для расследования.
— Я поднималась по лестнице, а когда вошла в холл, увидела, что дверь ее квартиры как-то быстро захлопнулась и раздался какой-то возглас или крик. Я не поняла.
— В какое это было время?
— Время? — Она задумалась. — Кажется, это было в начале десятого или позже. Точно сказать не могу.
— И больше вы ничего не видели и не слышали? Она покачала головой.
— Нет.
«Это был убийца!» Губарев взглянул на Витьку и прочитал в его глазах ту же самую мысль.
— Жаль!
Губарев посмотрел на Светлану Вячеславовну. Она — на него. Бывает так, что непонятно почему возникает к человеку труднообъяснимая симпатия. Вроде бы и человек-то дрянь, и в моральном плане далек от совершенства. А симпатизируешь ему. И ничем не можешь это объяснить. Как ни пытайся.
Такие примерно чувства он испытывал к стоявшей перед ним девице. Чем-то она ему нравилась. Может быть, хваткой или умением лавировать в трудных ситуациях?
— У меня к вам есть еще один вопрос, — сказал Губарев. — Как бы вы охарактеризовали Анжелу? — Он решил спросить об этом Светлану Вячеславовну, потому что интуитивно понял: ее оценка будет безошибочна и точна. Людей она видит насквозь. Этого у нее не отнимешь. — о ней говорят как о взбалмошной и капризной девице, которая вела себя, как хотела.
— Взбалмошная? — переспросила Светлана Вячеславовна. — Вела себя, как хотела? Мне кажется, она ничего не делала просто так. Не подумав. Не рассчитав.
— Почему вы так решили?
— Взгляд. — Светлана Вячеславовна сделала плавный жест. — И еще нечто такое, что трудно описать, но что хорошо чувствуется.
— Спасибо, — сказал Губарев. — Вы нам очень помогли.
— Пожалуйста, — пожала плечами Светлана Вячеславовна.
— Я могу надеяться, — подал голос депутат, — что мое присутствие здесь не будет разглашено?
Губарев посмотрел на этого червяка. Он и одевался-то, как гангстер — шляпа, надвинутая на лоб, темные очки, — потому что смертельно боялся, что его узнают. Шкодить дядя не боится, усмехнулся майор, а как дело касается огласки, так дрожит, как заяц.
— Если этого не потребуют интересы следствия, то о вас никто не узнает. До свидания, — обратился Губарев к Светлане Вячеславовне.
— До свидания, — ответила она, и легкая усмешка скользнула по ее губам.
Глава 10
Я не знала, как выбрать удобный момент для разговора с матерью. Она всегда находилась в состоянии погруженности в себя и плохо реагировала на внешний мир. Только при упоминании Ники ее охватывало беспокойство и волнение. На все остальное ей было глубоко наплевать. Мне нужно было узнать все о том отрезке времени, когда мать лежала в роддоме. Тот факт, что там же рожала Наталья Родионовна, по моему мнению, не могло быть простым совпадением. За этим что-то стояло. Но что? Это и предстояло мне выяснить. Догадка казалась мне близкой и очевидной. Ника и Анжела — родные сестры. Их перепутали. Случайно. Но кто их мать?
Но в один из вечеров мне повезло. Отец куда-то ушел, Ники не было. Мы находились в квартире одни. Я и моя мать. Я понимала, что больше такой возможности может и не представиться и я должна использовать этот шанс. Мать готовила на кухне, я была в нашей с Никой комнате. Я. стояла около зеркала, смотрела на свое отражение и пыталась внушить себе уверенность. Но мои попытки были тщетны. На меня смотрела девушка с испуганным взглядом и бледным лицом. Отчего же я так нервничала? Предчувствовала, что узнаю нечто, что полностью перевернет мою жизнь? Наконец я решилась. Заглянула на кухню. Как всегда, мать не обратила на меня никакого внимания. Но я даже не обиделась. У меня была другая цель…
— Привет, мам. — Я старалась, чтобы мой голос звучал как можно приветливей и радостней.
— Привет! Мы уже здоровались, — немного удивленно сказала мать.
— Я и не заметила. Ну ничего. — И я нервно хихикнула. Я чувствовала, как выдержка изменяет мне.
Мать ничего не ответила. Она продолжала жарить на сковороде котлеты. Затем выключила горелку, накрыла сковородку крышкой и села на табурет напротив меня, погруженная в свои мысли.
— У меня где-то коробка конфет есть. Твоих любимых. Шоколадных. Будешь? — И не дожидаясь ответа, я пулей вылетела из кухни. В комнате я достала коробку из ящика письменного стола и вернулась на кухню. — Вот они. — Я протянула матери коробку.
