Уинслоу Элиот - Опасности прекрасный лик
— Да, почти год назад.
— И они счастливы?
В ее вопросе ведь не слышится боли, не так ли?
— Конечно, а почему бы и нет?
— Просто мне интересно.
Она отпила шампанского.
— Что вас заставило делать это?
— Делать что?
— Вкладывать все свои сердце и душу в один из моих проектов.
— Возможно, потому что считала, что это и мой проект. Я знаю, что вы написали сценарий и поставили этот фильм, но фактически создала его я. Это моя первая крупная работа. Она просто должна иметь успех. И чтобы она имела успех, я вкладывала в нее сердце и душу.
— Ваши слова кое-что объясняют, — заметил Джонни. — Но вы совсем не кажетесь мне похожей на этих обычных прожженных продюсеров-головорезов. Чего именно вы добиваетесь?
Она хотела сказать «отмщения», но не сказала. Пока еще не время. Нельзя об этом говорить, пока существует хоть какой-то шанс, что как Пенелопу Хаутен ее могут осудить за убийство и отправить в тюрьму отбывать наказание за преступление, совершенное Джастином Грумом. Она никому не доверяла… особенно Джонни.
И все же чем больше она узнавала его, тем лучше понимала. И прощала. В каком-то смысле он был такой же жертвой Грума, как и она. В конце концов он будет одним из тех, кто поможет ей оправдать Пенни Хаутен. Она почему-то была уверена в том, что в итоге он признает свою вину перед ней.
Ларк решила сказать о решении, которое всю эту сырую и холодную зиму беспрерывно зрело в ее голове и сердце.
— Я хочу переехать в Соединенные Штаты.
— Да? А зачем?
— У меня есть некоторые идеи относительно съемок других «документальных драм» по типу «Марии Бентон».
— Вы имеете в виду фильмы о знаменитостях?
— И о политиках.
— А почему их нельзя делать здесь?
— Я подумываю о конкретных людях.
Джонни медленно пил свое виски. Они заказали еду, и Ларк подумала, что он не очень-то обращает внимание на то, что она говорит.
Совершенно неожиданно он вдруг прервал Ларк, когда она что-то рассказывала ему о жизни в Лондоне.
— Думаю, что я не говорил, насколько я благодарен вам за то, что вы сделали все это возможным, — сказал он. — Когда вы мне позвонили, я уже еле-еле держался на плаву.
— Я не знала этого. Я знала только, что вы мне рассказали об очень хорошем замысле.
— Я бы хотел как-нибудь отплатить вам за это.
— Вы уже отплатили, — искренне сказала она. — Отплатили тем, что сделали все, что могли, с этим фильмом. Это все, чего мне хотелось.
Он снова не услышал ее слова.
— Я могу найти вам работу в Штатах, — сказал он. — Мой брат — президент компании «Америкэн продакшн групп» в Лос-Анджелесе. Им всегда были нужны такие люди, как вы. Может быть, мы сумеем сделать вам визу «Эйч-1»?
— Что это такое?
— Это виза даст вам возможность работать в находящейся в Штатах компании. АПГ надо будет только сказать, что им не обойтись без вас или какую-нибудь другую подобную ерунду. Только вы нужны им для работы, больше никто. Визы типа «Эйч-1» обычно используются при найме зарубежных актеров и актрис.
— О! — Сердце Ларк забилось. — Может быть… компанию вашего брата заинтересует съемка «документальных драм», таких, как «Мария Бентон»?
— Дом очень чуток ко всему новому. Мы покажем ему «Марию Бентон», и, думаю, фильм произведет на него впечатление. Я полечу домой через пару дней и поговорю с ним. Уверен, мы найдем способ, как все провернуть.
Ирония ситуации вызвала у Ларк истерический смех.
— Я не уверена, что это будет лучшим решением, — наконец удалось ей произнести.
— Что? О, ну вот вы и разнервничались. Соберитесь… На самом деле Голливуд — это просто группа блестящей мишуры, прикрывающей все те же старые половицы. Вас ждет там огромный успех, обещаю вам.
ГЛАВА 38
Карл подождал, пока будет закончен монтаж, и тоже пригласил Ларк отметить завершение фильма. Он заехал за ней домой в субботу вечером. До этого Ларк целых два дня спала, почти не просыпаясь. Теперь она чувствовала себя отдохнувшей и полной сил.
— Куда мы едем? — спросила она, когда городские улицы остались позади.
— В «Грейвтай Мэйнор».
— Боже мой! А что мы празднуем?
— Твой день рождения, — спокойно ответил Карл. — Мартовские иды, помнишь?
Ларк застонала.
— Я забыла. А это и правда мой день рождения?
— Лучше помнить об этом, моя дорогая, если не хочешь, чтобы люди удивлялись.
— Очень мило с твоей стороны.
Ларк откинулась на мягкую кожу сиденья.
— Насколько я понимаю, Джек хочет, чтобы ты вышла за него замуж, — сказал Карл, после того как Ларк просветила его относительно того, как проходили съемки «Марии Бентон».
— Он сказал тебе, что я ему отказала?
— Да. — Карл смотрел на нее печально. — Но он полагает, что ты передумаешь.
— Не передумаю, — ответила Ларк.
— Какие у тебя планы? — спросил он. — Хочешь остаться в компании «Стаффорд»?
— Нет. — Она немного помолчала. — Когда я в первый раз пришла и попросила у тебя помощи, я была так напугана, что думала, будто никогда не захочу вернуться в Соединенные Штаты. В последнее время моя точка зрения на это начала меняться.
— Это изменение в планах ведь никак не связано с Джонни Уитфилдом, не так ли?
Она не сразу ответила ему. По правде говоря, во многом это было связано именно с Джонни. Все чаще и чаще она ловила себя на мысли, что страстно желает, чтобы стало возможным признаться Джонни в том, кто она такая на самом деле. Ей очень хотелось, чтобы он мог рассказать Сьюзан, что он ее видел и что у нее все прекрасно. Она знала, что не сделает этого, потому что у нее не было уверенности в том, что Джонни тут же не сообщит обо всем Джастину Груму. Но желание все рассказать помогло ей понять, что каким-то странным образом она все еще находится в капкане прошлого, несмотря на то, что теперь она совсем другой человек.
Когда машина уже ехала по длинной подъездной дорожке к «Грейвтай Мэйнор», Ларк более ярко, чем когда-либо, ощутила, что никогда не станет действительно свободной, пока Пенни Хаутен не оправдана, а Джастин Грум не отправлен в тюрьму. Единственным способом как-то добиться этого было вернуться в Соединенные Штаты и вступить с ним в борьбу не на жизнь, а на смерть.
Машина стояла на стоянке. Карл уже вышел из нее и теперь глядел внутрь.
— С тобой все в порядке, дорогая?
— Да.
Ларк выбралась из машины, и они вошли в величественный зал. Их проводили к угловому столику около ярко пылающего камина. Карл заказал вина, но к своему бокалу почти и не притронулся. Когда он отвернулся, Ларк бросила взгляд на этикетку.
