Сандра Браун - Связанный честью
Лукас улыбнулся и пощекотал Тони под подбородком, другой рукой придерживая под уздцы лошадь.
– И что Джин сказал насчет Тони?
– У него небольшая простуда. На самом деле Джин назвал это как-то иначе… респираторное заболевание верхних чего-то там. Он дал ему отхаркивающую микстуру, она должна помочь на несколько дней.
– Он поэтому так сильно плачет?
– Не только. Есть и другая причина.
– Какая? – Лукас приподнял бровь.
– Он голодный.
– Голодный?
– Да. – Эйслин покраснела под новообретенным загаром. – Он не получает достаточного количества молока. Джин предложил перевести его на искусственное питание и начать вводить в рацион кашу и фрукты.
Лукас переступил с ноги на ногу.
– Значит, ты больше не будешь кормить его… грудью?
Эйслин покачала головой, не отрывая взгляда от пуговиц на его рубашке.
– И как тебе это? – спросил он.
– Я буду скучать по грудному кормлению. Но я, естественно, хочу для Тони самого лучшего.
– Конечно.
– Я уже заезжала в магазин, купила баночек и бутылочек с детским питанием.
– И ты считаешь, что все это под силу съесть такому маленькому ребенку? – недоверчиво поинтересовался он.
Эйслин проследила за его взглядом и засмеялась, поняв, что он смотрит на стоящие на заднем сиденье коробки.
– Не все. Там по большей части фотореактивы. Я забрала на почте заказ.
– И теперь твоя темная комната уже будет в рабочем состоянии?
– Да. Мне не хватало только реактивов.
Больше он ничего не сказал на эту тему. Она приняла его молчание как согласие и продолжила переделывать кухню бесхозного трейлера под свои фотонужды.
А однажды утром, к своему удивлению, она увидела, что Лукас его красит. Упреждая ее вопросы, он ворчливо пояснил:
– Краска осталась от отделки. Чего ей зря пропадать?
Кроме покраски, он потом еще кое-что отремонтировал, чтобы в передвижном домике стало уютнее.
– С цветной пленкой я работать не смогу, – сказала Эйслин, – только с черно-белой. Наверное, я начну со снимков, которые я делала на свадебном приеме твоей матери. Если с ними все в порядке, я сделаю увеличенные фотографии для Джина и Элис. Я пригласила их к нам в ближайшие дни.
– Хорошо.
– И еще я сегодня снимала в городе. Ну знаешь, в том плохом районе?
Лукас мрачно кивнул:
– Слишком хорошо знаю.
– Там были маленькие девочки, игравшие под бельевыми веревками. По-моему, получилось неплохо, но все равно мне потребуется время, чтобы восстановить квалификацию.
– А где был в это время Тони?
– Висел у меня за спиной в слинге. – Она улыбнулась мужу. – Как настоящий маленький индеец.
Его губы дернулись. Лукас сдерживался, сколько мог, но в конце концов сдался, и на его отстраненном лице расплылась ослепительная улыбка. На смуглом лице сверкнули ровные белые зубы.
– Я не хочу, чтобы внук вождя стал маменькиным сынком. Дай-ка мне его.
Он принял мальчика из рук Эйслин и направился к лошади, что послушно стояла на привязи.
– Лукас, что ты делаешь? Лукас, ты же не…
– Давно пора научить Энтони Джозефа Грейвольфа верховой езде.
– Не смей! – закричала Эйслин.
Невзирая на ее протесты, Лукас положил Тони на правую руку, левой схватился за луку и вскочил в седло. Одно плавное движение, и они с Тони уже сидели на лошади. Малыш радостно размахивал ручками.
– Лукас, отдай мне ребенка, пока вы оба не свернули себе шеи, – твердо сказала Эйслин. Чтобы удержать его, она, сама того не замечая, положила руки ему на бедро.
Тот дразняще ухмыльнулся ей с высоты:
– Кто быстрее домчится до дома?
– Лукас!
Он развернулся на лошади и ударил ее коленями по бокам. Мерин поскакал прочь легким галопом. Эйслин уперла руки в бока и раздраженно посмотрела ему вслед, правда, ее гнев был не вполне искренен. Сердце ее как никогда было полно любви.
Отняв от груди ребенка, Эйслин несколько дней ощущала дискомфорт, а Тони капризничал. Но готовое детское питание он полюбил. Он подходил к процессу творчески, плевался жидкой кашей и протертыми фруктами не только в них с Лукасом, но и все вокруг умудрялся забрызгать на несколько ярдов. Но ел он с жадностью, и вскоре Эйслин заметила, что он хорошо набирает вес.
Лукас получил еще одно письмо от Диксона. Тот активно общался с судьей и заметно продвинулся в вопросе реабилитации. Эйслин приободрилась, но Лукас держал свои чувства при себе.
Он работал не покладая рук, и ранчо процветало. Ему удалось почти целиком вернуть впечатляющий по своей численности и качеству табун лошадей с клеймом Грейвольфов, которые разбрелись по округе после смерти старого Джозефа. Несколько кобыл забеременели. С остальными он провел искусственное осеменение, против которого выступал в свое время его дед.
Грейвольфы были счастливыми обладателями ручья в одном из горных уголков их земель. Вода в резервации считалась наивысшей ценностью. Для Джозефа не торговать правами на воду было делом принципа, но Лукас считал, что все, что хорошо для одного, – хорошо для всех. И теперь за воду Грейвольфов платили несколько небольших ранчо – и индейцы, и англо.
При этом Лукас не позволял себе привязываться к лошадям, поскольку в противном случае не мог бы их продавать, как это случилось с дедом. Покупатели получали за свои деньги отличный товар. Из Лукаса получился честный и практичный продавец.
Эйслин по нескольку часов в день проводила в своей самодельной фотолаборатории. Тони она брала с собой, укладывая в детский манеж, купленный в магазине подержанных товаров. Она подкрасила в манеже перекладинки, положила новый матрасик, и манеж стал как новый.
Однажды после обеда она экспериментировала в темной комнате, применяя разные методы проявки снимков, и услышала отдаленный раскат грома. Сначала она не придала этому значения. Она привыкла ловить каждый звук Тони, а на остальное не обращала внимания.
Но гром слышался все явственнее, и она осознала, что приближается буря. Выбравшись из-за занавесок, что окружали ее рабочее место, Эйслин вошла в жилую часть трейлера.
Тони спокойно спал в манежике. Эйслин с тревогой решила, что задержалась дольше обычного, но, взглянув на часы, поняла, что еще не поздно, просто почему-то темно.
Она подошла к двери и выглянула в маленькое ромбовидное окошко. Над горами назревали черные тучи. Первая ее мысль была о Лукасе. Он уехал верхом рано утром, сказав, что направляется в горы вылавливать оставшихся беглецов табуна. Эйслин понадеялась, что он скоро вернется. Ей не нравилось потемневшее небо.
