Диана Чемберлен - Любовник моей матери, или Что я знаю о своем детстве (Карусель памяти)
На самом деле они с Рэнди договорились пойти на танцы.
Она мучилась этой ложью, пока надевала фиолетовое платье – не то чтобы роскошное, но слишком нарядное для офиса. По крайней мере, ей следовало сказать Джону, что она встречается с Рэнди, опустив часть про танцы. Клэр знала, что именно танцы должны были задеть Джона больше всего, ведь сам он не способен предложить ей подобное развлечение.
В свое время, до встречи с Джоном, Клэр нравилось танцевать. Она до сих пор помнила, с каким сожалением отказывалась от этого занятия. В ту пору она растеряла почти всех своих друзей. И дело было не в том, что они недолюбливали Джона, хотя на первых порах тот нередко отталкивал от себя людей своей горечью и обидой на судьбу. Клэр растеряла друзей потому, что сама ради Джона оставила привычную жизнь. В то время он только привыкал к инвалидному креслу, и многое из того, что делали ее друзья, казалось ему недоступным. Клэр не жаловалась, поскольку была влюблена. Позже она никогда не позволяла себе думать о том, что потеряла ради мужа. В подобных мыслях таилось немало опасного.
Когда она садилась в машину, ее по-прежнему корежило при мысли о собственной лжи. Не стоило втягивать в это Амелию. Попытка найти себе прикрытие превращала встречи с Рэнди в нечто запретное и сомнительное.
На самом деле в них не было ничего сомнительного. Клэр хотелось объяснить Джону, что Рэнди не имеет отношения к ее проблемам. Скорее уж он служит исцелениемот них. В любом случае, нельзя превращать эти тайные встречи в норму. Необходимо найти способ видеться с Рэнди, не задевая при этом чувств Джона.
Рэнди попросил ее заехать за ним, поскольку его собственная машина была в ремонте. Следуя его указаниям, она свернула к домам на Мак-Лин, расположенным в нескольких кварталах от маленького театра. Припарковавшись у дома номер 167, Клэр вышла и осмотрелась. По словам Рэнди, район этот застроили лишь пять лет назад, однако кирпичная кладка придавала домам на редкость стильный и ухоженный вид.
Поднявшись по ступеням, Клэр приготовилась постучать, но Рэнди уже открыл дверь.
– Почти готов, – улыбнулся он. – Заходите.
Она прошла в маленькую гостиную, заполненную антикварной, но оттого не менее удобной мебелью.
– Давненько не видел вас, – сказал Рэнди, награждая ее дружеским поцелуем. – Чудесно выглядите.
– Спасибо, – улыбнулась Клэр. Ее вновь охватило чувство безопасности, которое она ощущала только в его присутствии.
– Я скоро вернусь, – промолвил он, направляясь к лестнице. – Чувствуйте себя как дома.
Клэр присела на мягкий диван и принялась внимательно осматривать комнату. Пол был застелен черно-бежевым ковром восточной расцветки. В углу возле камина стоял массивный стол темного дерева с множеством ящичков и отделений. Все бумаги находились в идеальном порядке. Да и комната в целом, невзирая на броские цвета, наводила на мысль об упорядоченности и организованности.
Картины на стенах погружали зрителя в причудливый мир лесов и извилистых рек. Взглянув на каминную полку, Клэр заметила несколько фотографий в рамках и подошла поближе, чтобы как следует рассмотреть их. На двух снимках был изображен один и тот же мальчик – без сомнения, Кэри. На первой фотографии ему было не больше шести-семи, а на второй – уже лет девять-десять. Третьей оказалась фотография из комнаты Марго. Взглянув на темноволосого подростка, стоявшего чуть в стороне от остальных, Клэр ощутила непривычную нежность.
По пути в клуб они говорили о танцах. Ему всегда нравилось танцевать, признался Рэнди. Наверняка это было одним из проявлений его актерской натуры. А вот Лу-Энн предпочитала танцам другие виды отдыха.
Танцплощадка оказалась большой и малолюдной. Диджей поставил своеобразный микс из музыки Глена Миллера, Эрика Клэптона, Билли Рэя Сайруса, а еще очень громких и незнакомых мелодий в стиле диско. Рэнди обучил Клэр техасскому тустепу и паре других танцев, которые обрели популярность уже после того, как она бросила танцевать.
Рэнди, привычный к сцене, двигался легко и свободно. И Клэр после пары минут замешательства ощутила ту же свободу и непринужденность.
С приближением вечера музыка становилась все медленнее. Люди в парах стали обращать меньше внимания на движения и больше – друг на друга. Рэнди уверенно кружил Клэр по залу, однако в его прикосновении не было ничего настойчивого или провокационного. Он не пытался поглаживать ее пальцы и не скользил рукой по ее спине, как это делали другие партнеры. Клэр уже забыла, когда в последний раз кружилась вот так с мужчиной. Она чувствовала, что могла бы танцевать вечно, но Рэнди заговорил, и это разрушило очарование.
– Давайте проверим, есть ли у диджея «Позволь называть тебя милой».
Клэр трудно было понять, шутит он или всерьез.
– Нет уж, спасибо, – сказала она. – К тому же я уверена, что нет.
– Я серьезно, – настаивал Рэнди. – Что, если…
– Даже не думайте, – решительно покачала она головой.
– Было бы здорово, окажись у него эта песня. Вы могли бы последовать за своими чувствами, Клэр. Посмотреть, куда они вас приведут. Вы слишком быстро сбежали от них в магазине.
– Я едва не упала в обморок.
– Если с вами вдруг случится обморок, я вас поддержу.
Глаза обожгли слезы.
– Вы даже не представляете, какое это ужасное чувство, – сказала она.
– Ладно, – со вздохом промолвил Рэнди. – Вы выиграли.
Клэр была почти разочарована его уступчивостью. Ей хотелось понять источник своего дискомфорта, но она не готова была к тому, чтобы встречать понукания Рэнди без ответного сопротивления.
– Неважно, есть у диджея ваша любимая песенка или нет, но музыку он сегодня подобрал замечательно.
– Это верно, – согласилась Клэр. – Вышло всего понемножку, – ей вспомнился Шопен, которого она слушала после смерти Марго. – Вот только классического ничего не было.
– Ну и прекрасно. Терпеть не могу классику.
Она в удивлении вскинула голову.
– Надо же, какая ирония. Брат и сестра – классические пианисты, а вы ненавидите классику.
– Порой мне казалось, если я услышу Шопена еще разок, то просто взорвусь, – простонал он. – Чарльз и Марго могли слушать это все до тошноты. Если же я начинал жаловаться, они смотрели друг на друга так, будто не могли поверить, что я и правда их брат. «Разве ты не чувствуешь, как это прекрасно?» – спрашивали они меня и включали музыку погромче, как будто я упускал что-то важное только потому, что не мог как следует расслышать мелодию.
Клэр в очередной раз вспомнился ее разговор с Марго.
