Павел Шорников - Девушка с обложки
— Давай не будем превращать нашу встречу в протокол, — сказала Вероника. — Лучше расскажи, почему ты тогда не познакомился со мной. Ведь я нравилась тебе, я помню.
— Нравилась… — признался Сергей. — Можно даже сказать… — фразу он не закончил, перехватило вдруг горло.
— Что «можно сказать»? — замерев с ложкой в руке, спросила Вероника. И по тому, как дрогнул ее голос, было ясно, что для нее это очень важно.
— Так… — выдавил Кузьмин. — Сказать много чего можно.
Они перебрались в гостиную. Сергей упирался, уверяя, что в кухне чувствует себя вполне комфортно, но Вероника проявила завидную твердость. Все, что было приготовлено, они вдвоем погрузили на сервировочный столик и выкатили его из кухни.
Вероника зашторила окна, зажгла свечи, включила музыку, тягучую, обволакивающую… Вино в бокалах искрилось золотом, золотые искорки прыгали в глазах Вероники. У Сергея голова шла кругом, и он давно бы начал подкоп под шикарное тело молодой женщины (действовать надо, а не загорать, как в прошлый раз!), о которой столько мечтал, которая снилась ему чуть ли не каждую ночь, но не делал этого по одной простой причине: Вероника принимала его за другого! Это не его, а того невзрачного на вид мужика она пригласила к себе домой. Это не он, а тот сидит за столом, набивая себе желудок всякими кулинарными изысками. И если Сергей сейчас дотронется до Вероники, то это дотронется не он, а, опять же, тот!
— А кто здесь еще живет? — спросил Кузьмин, чтобы отвлечься от невеселых мыслей.
— Родители. Они сейчас на даче… Потанцуем? — неожиданно предложила она.
Вероника поднялась. На ней был все тот же короткий шелковый халатик, подвязанный тонким пояском. Сергей уставился на узел, которым был завязан поясок.
«Если дернуть, полы разлетятся в стороны, — пронеслось в мозгу. — Интересно, какое у нее белье? Или она вообще без белья?»
Эта мысль тупо и сладко ударила в голову. Сергей поднялся, ощущая себя пьянее раз в десять, чем должен был бы быть после выпитых двух бокалов вина. Вероника сразу прильнула к нему всем телом, и Кузьмин чуть не закричал от того острого наслаждения, которое захлестнуло его. Нет, ничего порочащего его как мужчину не произошло, но то, что он испытал, стоило рядового оргазма, десяти таких рядовых оргазмов. Его словно осветили изнутри каким-то необыкновенным божественным светом, и все, что под этот свет попало, вдруг запело, тоненько, пронзительно…
— Поцелуй меня, — щекоча, шепнула Вероника в самое ухо.
— Не могу, — так же шепотом ответил он.
Тут, как нельзя кстати, музыка, под которую они танцевали, закончилась, началась другая — быстрая. Они снова оказались за столом. Вероника поправила халатик, старательно избегая его взгляда.
— Еще вина? — спросила она.
— Еще немного, и я бы на тебя набросился, — признался он.
— Так что же не набросился? — спросила Вероника и на сей раз твердо посмотрела в его глаза.
— Это проверка?
— Какая проверка?! — вспыхнула она.
— Если бы я набросился, то я не тот, кто тебе нужен, так?
— Скажи лучше, что я тебе не нравлюсь. Что ты все придумал.
— Глупая… Да знаешь ли ты, что я… Эх, да что говорить? Ты же сама все видишь!.. С тех самых пор…
— Каких еще пор? — явно намекая на другой смысл слова, спросила она. И это ее выдало.
«Она стесняется сама себя, — понял Кузьмин. — С чего бы это?»
В этот момент заиграла знакомая мелодия. Именно эту музыку часто передавали в то лето, когда он встретил ее.
— Узнаешь? — оживилась Вероника.
— А как же! Та самая!
Она, только что веселая, такая возбужденная, вдруг погрустнела.
— А знаешь… — сказала Вероника и замолчала.
— Что? — подбодрил ее Кузьмин.
— Нет, ничего!
Вероника вскочила со своего места — от грусти не осталось и следа — снова веселая, возбужденная — и, раскачивая в такт музыки бедрами, вышла на середину комнаты. Это был эротический танец, а что же еще?! И довольно умелый. Она явно соблазняла его. И Сергей соблазнился бы… Но ведь он был не он!!!
В самый кульминационный момент Вероника дернула узел на пояске, и произошло то, что Кузьмин прокручивал уже в своем воображении. Полы шелкового халата разлетелись, и взору Сергея открылось… нет, слава Богу, не обнаженное тело, этого он ей бы не простил, а полупрозрачное кружевное белье.
Вероника замерла, а музыка звучала дальше, и в воображении Кузьмина (а вот это он себе простил) упал на ковер халатик, потом маленький лифчик и вслед за ним (о Боже!)…
— Ты ведь хочешь меня! — сказала Вероника голосом, в котором ощущалась злость.
— Хочу, — глухо отозвался Кузьмин.
— Так в чем же дело?!
— Я не могу.
— Ты что, импотент? А может, голубой? Или у тебя есть другая? — Она все так же стояла перед ним в распахнутом халате, ничуть не стесняясь своей едва прикрытой наготы.
— Я не могу… — только и сумел повторить он.
Вероника очень спокойно запахнулась, подсела к столу, закурила. Сергей понял, что опять упустил момент. И дело не в этом проклятом Захаре! Дело в нем самом. Ну не мог он вот так просто, воспользовавшись моментом, вульгарно покрыть собой девушку, которую — без патетики — боготворил. Захар — хороший повод ничего не делать.
— Ты обиделась? — спросил Кузьмин.
Вероника молчала, лишь смотрела на него странно, такая далекая уже, недоступная.
— Я зайду завтра, ближе к вечеру? — спросил он.
На ее губах появилась такая же странная, как и ее взгляд, улыбка.
— Заходи, — бесцветно ответила она. — Это будет даже забавно.
Смысл последней фразы Сергей оценил только на следующий день.
3
О Лере Кузьмин вспомнил лишь поздно вечером, когда добрался наконец до дома. От Вероники он возвращался пешком. За руль садиться не стал — выпил, а воспользоваться метро не захотел — всего несколько остановок, лучше пройтись и спокойно обдумать все, что произошло.
А произошло совершенно невероятнейшее событие — одно на миллион — встреча. Такие встречи — перст судьбы. После этого жизнь обязана изменить русло — все поменялось. Это Сергей чувствовал очень остро. Улицы, дома, набережные, деревья и… небо — все вроде бы то же, что было еще утром, и одновременно другое. Не лучше, не хуже, просто другое. Душа металась, не находя успокоения. Хотелось вернуться, снова взглянуть в глаза Вероники, взять ее за руку и уже не отпускать никогда.
Между ними так ничего и не произошло. Теперь, когда ее не было рядом, Сергей не мог простить себе, что повел себя как последний пугливый девственник.
«Идиот!.. Опять!.. Опять сделал ту же ошибку! Теленок! — кипятился он и тут же возражал: — Все правильно… Я не заслужил ее! То, что легко достается, дешево ценится… И потом, она ведь принимала меня за другого! Завтра же… Завтра же покаюсь, вымолю прощение… Она ведь помнит меня по тому лету! Она обязательно простит меня! И вот тогда…»
