Дина Маккол - Талисман любви
— Выпей-ка немного за меня, — сказал Дюпре, поставив пластиковую кружку с кофе возле локтя посетителя. Он знал, что кофе пригодится, иначе все повествование будет изрядно сдобрено крошками и сахарной пудрой.
Бинер отхлебнул из чашки и поставил ее между коленей, обхватив руками так, будто это был мешочек с золотом.
— А это я оставлю на потом, — сказал он.
Дюпре подавил улыбку и кивнул.
— Ну так что ты хотел мне сообщить?
Бинер поерзал на стуле и подвигал губами, обнажив свои последние три зуба.
— Я кое-что нашел в парке, — сказал он. — Это чужая вещь. А мне чужого не надо. — Он поставил чашку на стол и стал рыться в кармане.
Джефферсон Дюпре отхлебнул кофе, хотя тот был еще слишком горячим. Сейчас это все же лучше, чем делать глубокие вдохи. И когда он взглянул на сверкающий предмет в руке Бинера, то чуть не поперхнулся.
На грязном фоне совершенная красота вещицы была почти неприличной. И ценность не вызывала сомнений.
— Откуда ты это взял? — спросил детектив.
— Я же сказал, что это чужое, — повторил Бинер. От него не ускользнул интерес детектива. — Я нашел это в парке.
Дюпре подкинул серьгу на ладони, пытаясь припомнить, где он мог ее видеть.
— Я нашел это возле сцены после митинга, — продолжал Бинер. — Я всегда исполняю свой долг и выслушиваю политиков. На тот случай, если мне захочется против кого-нибудь проголосовать, — добавил он, хихикнув, чтобы дать понять, что это шутка.
Джефферсон Дюпре зажал в ладони бриллиант и почувствовал, как над верхней губой выступила испарина. Теперь он вспомнил, где он его видел. Как раз такой красовался в ухе Аманды Поттер. Она, видимо, потеряла его, когда падала.
— Ты поступил правильно, — сказал он и порылся в кармане в поисках бумажника. Бинер нахмурился и вскочил.
— Не надо мне денег! — выпалил он. — Я не беру платы за правильные поступки. Я же не нищий. У меня всего-навсего нет дома.
Дюпре поморщился. Он знал, что Бинер очень обидчив, как и многие бездомные, живущие на улице, с которыми ему довелось столкнуться.
— Эй, приятель, я не имел в виду ничего такого, — сказал он мягко. — Эта вещь действительно очень ценная. Ее хозяин будет рад получить ее обратно. Я собирался вручить тебе вознаграждение. Разве человек не может принимать вознаграждений?
Бинер расплылся в улыбке, обнажив все три оставшиеся зуба.
— Ну тогда ладно. Думаю, может, — сказал он. Зажав в ладони двадцать долларов, он исчез значительно быстрее и тише, чем появился.
— Боже правый, — сказал Моррел, входя в офис и распыляя перед собой баллончик с освежителем воздуха. — Это кажется невероятным, но готов поклясться, что от него воняет еще сильнее, чем в прошлый раз.
Дюпре заморгал и закашлялся, когда сосновый запах освежителя смешался с остатками испарений Бинера.
— Господи, шеф. Вы сделали только хуже.
Оба засмеялись. Такие вещи являлись частью их повседневной жизни.
— Взгляните на это, — сказал Дюпре, раскрывая ладонь.
Эвис Моррел вытаращил глаза.
— Настоящий?
Дюпре кивнул.
— Он принадлежит Аманде Поттер. Думаю, она потеряла его, когда падала.
— Дай-ка, — сказал Моррел и протянул руку. — Я позвоню Поттерам. Кто-нибудь от них подъедет сюда и заберет серьгу.
— Нет! Я сам ее доставлю, — сказал Дюпре и покраснел от собственной наглости. Он понимал, что проявляет слишком большое рвение, намереваясь отправиться туда, где ему было совсем не место.
Брови Моррела удивленно изогнулись.
— Ты бы лучше занялся своими делами. Не стоит связываться с Поттером.
— Черт побери, что вы имеете в виду?
— Ничего. — Моррел отвернулся. — Просто запомни, что я тебе сейчас сказал. Выкинь эту сережку и все прочее из своей упрямой твердолобой башки. — Он исчез в своем кабинете, хлопнув дверью.
Детектив Дюпре поморгал и посмотрел на сережку, лежащую на его ладони.
Он решил без дальнейших отлагательств вернуть чужую вещь.
Глава 2
Звук шагов на лестнице поверг только что закончившую вытираться Аманду в панику. Дэвид возвращается, а она еще не одета. Меньше всего ей хотелось спровоцировать своей наготой то, что он называл «заниматься любовью».
Времени, чтобы надеть белье, не оставалось, поэтому выручил бы зеленый шелковый комбинезон, подаренный мужем на день рождения. В него можно быстро влезть, а темный цвет и свободный покрой скрыли бы отсутствие белья.
Аманда кинулась к гардеробу и быстро отыскала нужную вещь. Дернув за вешалку, в отчаянии ругнулась, когда комбинезон зацепился за что-то воротничком.
— О Боже, нет, — пробормотала она и заставила себя действовать со спокойствием, которого вовсе не ощущала.
Решительно и быстро она разорвала зацепившуюся нитку, затем, опираясь на стену, просунула ноги в штанины. Она знала, что ровно через семь шагов Дэвид будет здесь. Слишком много ночей провела она без сна, высчитывая расстояние между собой и адом, чтобы теперь ошибиться.
Шесть. Пять.
Аманда просунула руку в 'рукав и подняла другую вверх, стараясь не обращать внимания на боль в мышцах.
Четыре. Три.
Застежка чуть не вывела ее из себя, ибо дважды выскальзывала. Но наконец пальцы все же обрели твердость и уверенность.
— Пожалуйста, пусть застегнется с первого раза, — сказала она и потянула вверх. Два. Один.
— Дорогая! Ты уже вышла из ванной! — Дэвид сморщил губы. — А я предвкушал, как присоединюсь к тебе.
Аманда изобразила на лице слабую заученную улыбку и притворилась, что расстроена не меньше мужа, хотя от одной мысли о такой перспективе ей делалось не по себе. Она не знала, сколько еще сможет рассчитывать на свое здравомыслие и терпение, вынося все это.
— Вода остыла, и я замерзла, — стала оправдываться она, надеясь заставить его вспомнить, что причиной ее страданий был не только несчастный случай, — сам он тоже приложил к этому руку.
Если в нем проснется совесть, может быть, сегодня ночью он оставит ее в покое. Может быть, если ей действительно повезет, он уйдет на свидание к одной из своих женщин. Они у него были. Всегда были. И Аманде потребовались годы, чтобы понять, что ей это безразлично.
— У тебя намокли волосы, — сказал Дэвид. — Мэйбл следовало бы их заколоть. — Дэвид нахмурился, глядя на спутанный пучок густых волос, свисающий сзади на комбинезон, и на влагу, от которой одежда приобрела темный оттенок.
У Аманды дрогнуло сердце. Независимо от того, кто и чем ему не угодил, страдать неизменно приходилось ей.
— Я попросила ее не делать этого, — быстро произнесла она. — Мне было так больно, что захотелось сразу же залезть в ванну. Это моя вина. Правда!
