Джеки Коллинз - Шансы. Том 1
Однажды, когда ему уже исполнилось пять, Мира не пришла. Женщина, у которой он в это время находился, становилась все более и более раздражительной.
— Ну, где же твоя мамочка, а? А?! — кричала она.
Как будто он мог знать. Едва сдерживая слезы, он терпеливо ждал.
В семь часов появился отец — усталый и исхудавший, с бледным постаревшим лицом.
Женщина была уже просто в ярости.
— Вы должны заплатить мне за это время, слышите? Мальчишке следовало уйти в половине шестого, не позже!
Последовал ожесточенный спор. Выслушав поток оскорблений, отец заплатил-таки деньги. Так в свои пять лет Джино понял, что его отец не из породы победителей.
— А где мама? — спросил он его.
— Не знаю, — пробормотал Паоло, усаживая сына на плечи и направляясь к комнатушке, которая служила им домом. Накормив ребенка, он уложил его в постель.
Царившая в комнате темнота не принесла успокоения. Джино очень хотелось к мамочке, но он знал, что мужчина не должен плакать. Если он сдержит слезы, то мама обязательно придет. Если нет…
Мирид так и не пришла. Исчез и управляющий фабрики, пожилой уже человек, отец троих дочерей. Когда Джино вошел в возраст, он по очереди, одну за другой, попробовал их, после чего стал трахать их регулярно, пытаясь этим единственным, в его представлении, образом восстановить справедливость. Однако удовлетворения такая месть не приносила.
С уходом Миры жизнь изменилась. Паоло все более ожесточался, привыкая срывать накапливавшуюся злость на Джино. К семи годам мальчик уже пять раз попадал в больницу, но упрямый характер не позволял ему жаловаться. Он научился прятаться от Паоло, когда видел, что тот вот-вот набросится на него с побоями. Поскольку другого ребенка под рукой не оказывалось, Паоло стал поколачивать своих многочисленных подружек. В конце концов это привело Паоло за решетку, а Джино впервые обрел приемных родителей. Очень скоро он понял, что прежняя жизнь с отцом была по сравнению с теперешней просто раем.
Паоло пришел к выводу, что, играя в кошки-мышки с законом, можно получать
неплохие деньги, поэтому перестал брезговать даже самыми сомнительными заработками. В тюремной камере он чувствовал себя уже как дома;
Джино же все больше времени проводил в чужих семьях.
Когда же Паоло оказывался на свободе, его мало что интересовало так, как женщины. Всех их он звал «сучками».
— Им нужно только одно — перепихнуться, — объяснял он сыну. — Да на другое они и не годятся.
Иногда случалось так, что Джино оказывался невольным свидетелем его любовных утех. Зрелище внушало ему отвращение и в то же время будоражило. В одиннадцать лет Джино решил попробовать сам — со старой проституткой, почти развалиной, которая вырвала у него из пальцев двадцать центов, а потом принялась бормотать какие-то проклятья.
Окруженный с восхищением наблюдавшими за происходящим приятелями Джино слез с нее и пожал плечами.
— А не так уж и плохо, — заявил он. — Теперь не так чешется.
— Давай еще, сынок, — позвала его развалина.
И в одиннадцать лет с мужскими достоинствами у Джино вес было в порядке.
В пятнадцать он уже знал все, чему его могла научить улица, — красивый мальчишка и не из болтливых. Герой местной детворы. Время от времени к нему обращались и парни постарше, чтобы поручить какое-нибудь дело. Девушки были от него без ума.
Люди взрослые посматривали на Джино с недоверием: пятнадцатилетний подросток с холодными глазами мужчины. Что-то в его облике, несмотря на постоянную готовность улыбнуться, настораживало и пугало.
Он был не особенно высоким — пяти футов шести дюймов и это весьма беспокоило его, заставляя без устали работать над своим телом: бег, бейсбол, приседания, отжимания, подтягивание на перекладине.
Еще ему не нравились собственные волосы — черные и волнистые. Чтобы распрямить их, Джино прибегал к помощи различных кремов и помад. Зато темная, смуглая кожа лица дарила ему неоспоримое преимущество — в отличие от сверстников, он избежал прыщей. Собственно говоря, Джино нельзя было назвать красивым: нос слишком велик, губы чересчур мясисты, но какая замечательная у него улыбка, какие чудесные зубы!
Два этих фактора срабатывали безотказно.
У Джино Сантанджело был свой стиль.
— Джино, нет!
— А, оставь, Сьюзи. Дай-ка я положу его рядом, просто рядом. Внутрь не буду, клянусь тебе!
— Но, Джино…
— Вот. Я же говорил тебе. Что, плохо?
— М-м, по-моему… Но только не двигайся, пообещай мне, что не будешь двигаться.
— Конечно, не буду. Просто я хочу быть поближе к тебе, вот и все.
Нежными, неторопливыми движениями он начал проникать вглубь.
— Что ты делаешь?! — вскричала Сьюзи.
— Устраиваюсь поудобнее, — объяснил он, кладя руку ей между ног, нащупывая магическую кнопочку. Сьюзи легонько выдохнула. Нашел.
— Тебе хорошо? — заботливо поинтересовался Джино.
— О да, Джино. Да.
Значит, все готово. Нет проблем. Не отрывая пальцев от найденной точки, он принялся ритмично работать бедрами.
Сьюзи не возражала. Он знал, как доставить девушке удовольствие. Волшебную точку его научила находить четвертая по счету приемная мать, тогда ему было всего двенадцать. За этот урок он преисполнился к ней вечной благодарности. Это делало его на голову выше других парней, считавших, что в сексе самое главное — побыстрее засунуть. Джино же знал, что куда важнее сделать так, чтобы женщине самой этого хотелось — чтобы она умоляла об этом. Своим секретом он ни с кем из друзей не делился, и им оставалось лишь испытывать вечную зависть от того успеха, который выпадал на его долю.
Сьюзи возбуждалась все больше, тело ее дрожало, рот жадно хватал воздух. Джино увеличил темп.
Боже, какое наслаждение дарило ему ее лоно.
Боже, хотел бы он посмотреть на девчонку, которая сказала бы «нет».
— О-о, Джино!
Он кончил. Вытащил член, поднялся, надел брюки.
— Не стоило нам этого делать, — грустно проговорила Сьюзи.
Но на щеках ее горел румянец удовольствия, маленькие твердые груди воинственно торчали.
— Почему нет? Тебе же было хорошо, ведь так? Она негромко рассмеялась в знак согласия. Джино уже полностью оделся, ему не терпелось выйти из этого пустующего гаража, где было холодно и мрачно.
— Мне нужно встретиться с друзьями, — бросил он ей.
— Я тебя еще увижу?
— Ну, я же все время где-нибудь неподалеку.
Сьюзи направилась в одну сторону, Джино — руки засунуты глубоко в карманы брюк — бодрой походкой в другую.
Приятели уже ждали его — группка потерянной для общества молодежи, сшивающаяся возле полуразрушенного здания, где когда-то располагалась аптека. Среди парней Джино увидел своего лучшего друга Катто. Вместе с отцом тот занимался уборкой помоек, так что ему никогда не удавалось до конца избавиться от присущего этому занятию специфического запаха. «Моей вины тут нет», — с независимым видом пожимал плечами Катто. Ванны у них в доме не было, а чтобы попасть в баню на Сто девятой улице, требовалось отстоять по крайней мере двухчасовую очередь. Дальше надежды завести себе девушку, у которой была бы своя ванная комната, амбиции Катто не устремлялись.
