Нора Робертс - Посмертный портрет
– Да, это тяжело… Вчера вечером вы не слышали ничего подозрительного? Может быть, видели кого-нибудь?
– Шелли вернулась вовремя. Мы строго следим за этим, так что она пришла в десять. Я смотрел по телевизору какой-то спорт, но главным образом ждал ее. В одиннадцать все уже спали. Нужно было открывать кулинарию, поэтому я лег рано. И уснул, как убитый.
– О'кей, расскажите мне о Рэйчел. Что вы о ней знаете?
– Не так уж много. Кажется, она работала в круглосуточном магазине около года. Чаще днем. Иногда выходила в ночную смену, но работала главным образом днем. Когда я заходил в магазин, то видел, что она занималась. Конечно, если не было покупателей. Она собиралась стать учителем. Улыбка у нее была чудесная… – У него снова сорвался голос. – Стоило посмотреть на нее, как у тебя улучшалось настроение. Не понимаю, как у кого-то поднялась рука… – Он выглянул в окно и снова посмотрел на контейнер. – Просто не понимаю.
Ева в сопровождении Пибоди перешла улицу и направилась к круглосуточному магазину.
– Свяжись с Рорком. Я хочу узнать, как себя чувствует Соммерсет.
– А как он себя может чувствовать? Он же сегодня уезжает в отпуск. С фанфарами и фейерверком. Вы отметили это в календаре.
– Он сломал ногу.
– Что? Когда? Как? Вот тебе и раз…
– Сегодня утром грохнулся с лестницы. Думаю, он сделал это назло мне. Просто уверена. Скажешь Рорку, что я позвоню, как только покончу с этим делом.
– И передам, что вы искренне сочувствуете бедняге. – Ева смерила ее убийственным взглядом, однако Пибоди сумела сохранить серьезный вид. – Он поймет, что это вранье, но так принято.
– Говори что хочешь.
Ева вошла в магазин, работавший круглосуточно семь раз в неделю. Какой-то тактичный человек уменьшил громкость музыки, которая обычно оглушительно звучала в каждом магазине сети «24/7». Помещение напоминало пещеру, наполненную продуктами быстрого приготовления и товарами повседневного спроса. Вдоль одной стены выстроились игральные автоматы. У дверей маячил полицейский, за стойкой сидел юноша с красными глазами.
«Еще один тинейджер», – подумала Ева. Продавцы в магазинах этой сети были главным образом старшеклассниками или студентами, гнувшими спину за смешные деньги.
Юноша был чернокожий, худой, с впечатляющей гривой оранжевых волос, торчащих в разные стороны. В его губу было продето серебряное кольцо, на браслете часов болтался дешевый брелок.
Он посмотрел на Еву и снова беззвучно заплакал.
– Они сказали, чтобы я никому не звонил. Сказали, чтобы сидел здесь. А я не хочу сидеть здесь!
– Ты скоро освободишься. – Ева кивком отослала полицейского на улицу.
– Они сказали, что Рэйчел мертва…
– Да. Ты дружил с ней?
– Я думаю, это ошибка. Думаю, вы ошиблись. – Он провел пальцем под носом. – Если вы дадите мне позвонить, то поймете, что произошла ошибка.
– Мне очень жаль. Как тебя зовут?
– Мадинга. Мадинга Джонс.
– Нет, Мадинга, это не ошибка. Мне очень жаль. Я вижу, что вы действительно были друзьями. Как давно ты ее знал?
– Этого не может быть! Не может быть… – Он потер лицо руками. – Она стала работать здесь прошлым летом. В самом начале лета. Она училась в университете и нуждалась в работе. Иногда мы с ней куда-нибудь ходили.
– Вы были близки с ней? Состояли в связи?
– Мы дружили, вот и все! У меня есть девушка. Иногда мы вместе посещали какой-нибудь клуб или смотрели новый фильм.
– У нее был молодой человек?
– Вообще-то нет. Рэйчел никого особенно не выделяла, потому что ей нужно было учиться. Она обожала учиться.
– Она никогда не говорила, что ее преследуют? Может быть, был человек, недовольный тем, что на него не обращают внимания?
– Я не… ну, был один парень, с которым мы познакомились в клубе. Однажды она с ним встречалась. Кажется, он владелец ресторана или что-то в этом роде. Но Рэйчел сказала, что он слишком много хочет, и бросила его. Малому это не понравилось, и какое-то время он не давал ей проходу. Но это было несколько месяцев назад. Еще до Рождества.
– Тебе известно его имя?
– Диего. – Он пожал плечами. – Фамилию не знаю. Лощеный, нарядно одетый. Он ей совсем не подходил – только и делал, что таскался по клубам и барам. Но он умел танцевать, а Рэйчел нравились танцы.
– В каком клубе они познакомились?
– «Устрой сцену». На Четырнадцатой, неподалеку от Юнион-сквер. Он… он что-то сделал с ней перед тем, как бросить в контейнер?
– Пока не могу сказать.
– Она была девушкой! – У него задрожали губы. – Говорила, что не хочет спать с мужчиной просто от нечего делать. Я слегка подтрунивал над этим, потому что мы дружили. Если он что-то сделал с ней… – Слезы юноши высохли, и его взгляд стал каменным. – Вы должны сделать с ним то же, что он сделал с ней!
Выйдя наружу, Ева пригладила волосы и пожалела, что не взяла с собой темные очки. Они вечно куда-то исчезали.
– Перелом ноги, – сообщила Пибоди. – Вывих плеча и повреждение запястья.
– У кого?
– У Соммерсета. Рорк сказал, что его сутки продержат в больнице. А потом он заберет старика домой и будет ухаживать за ним. Вдобавок Соммерсет ушиб колено здоровой ноги, так что поднимется не скоро.
– Дерьмо!
– Да, а еще Рорк сказал, что благодарит вас за сочувствие и непременно передаст ваши слова больному.
– Дерьмо, – повторила Ева.
– Должна обрадовать вас еще больше. Пришло сообщение от адвоката Надин. Вы обязаны закончить ее допрос через час, иначе Семьдесят пятый канал подаст на вас официальную жалобу.
– Ничего, потерпит. – Ева выхватила из нагрудного кармана Пибоди темные очки и надела их. – Сначала нам нужно поставить в известность ближайших родственников Рэйчел Хоуард.
Добравшись до управления, Ева мечтала только об одном: принять душ. Но душ мог подождать. Она устремилась прямо в «гостиную» – так в управлении называли просторную комнату для тех, кто ждал допроса, членов семей и потенциальных свидетелей, которые не горели желанием помогать следствию. Тут были стулья, столы, торговые автоматы и пара телевизоров для развлечения ожидавших. Сегодня единственными обитателями «гостиной» были Надин, ее группа и какой-то нарядно одетый мужчина – очевидно, адвокат.
Увидев Еву, Надин тут же вскочила:
– Ну, сейчас ты у меня получишь!
Адвокат – высокий, стройный, с волнистыми русыми волосами и холодными голубыми глазами – потрепал ее по руке:
– Надин, позвольте мне… Лейтенант Даллас, я – Картер Суон, юрист Семьдесят пятого канала, представляющий здесь интересы мисс Ферст и ее коллег. Начну с того, что ваше обращение с моим клиентом, известным репортером, совершенно неприемлемо. Вашему начальству будет подана жалоба.
