Стефани Майер - Ломая рассвет
— Глупо выглядишь? — перебил меня Чарли.
— Я думала скорее «благопристойно».
Чарли покраснел. Элис взяла его под локоть и медленно заставила его пройтись кругом, демонстрируя светло серый смокинг.
— Элис, хватит. Я выгляжу идиотом.
— Человек одетый под моим чутким руководством никогда не будет выглядеть идиотом.
— Папа, она права. Ты выглядишь потрясающе! Что за повод?
Элис закатила глаза.
— Это последняя примерка. Для вас обоих.
Я отвела взгляд от непривычно элегантного Чарли и заметила белый пакет, аккуратно разложенный на софе.
— А-А-А.
— Иди-ка в свое счастливое местечко, Белла. Все пройдет быстренько.
Я втянула воздуха побольше и закрыла глаза. Так с закрытыми глазами я поднялась к себе. Разделась до нижнего белья и вытянула руки.
— Будто я стану забивать тебе бамбуковые щепки под ногти, — бормотала Элис, следуя за мной.
Я не обращала на нее внимания. Я была в своем счастливом месте.
В моем счастливом месте, вся свадебная суета уже позади и успешно забыта.
Мы были одни, я и Эдвард. Место было неопределенным и постоянно менялось — это был то туманный лес, то закрытый облаками город, а то арктическая ночь — потому что Эдвард держал в секрете, где будет проходить наш медовый месяц, хотел сделать мне сюрприз. Но я не очень то волновалась по поводу того, где именно, будет проходит наш медовый месяц.
Эдвард и я были вместе, я полностью исполнила свою часть обещания. Я вышла за него замуж. Это самое важное. Но еще я приняла все его возмутительные подарки и записалась, правда все равно бесполезно, посещать Дартмутский колледж осенью. Теперь была его очередь.
Прежде чем он обратит меня в вампира — его большое обещание — он должен кое-что исполнить.
Эдвард так переживает о всем человеческом что я потеряю, у него мания на этот счет, он не хочет чтобы я что-то упустила из человеческих ощущений. Но я настаивала только на одном человеческом ощущении. Конечно же, это было то самое, о чем, по его мнению, мне лучше было забыть.
Вот в чем дело, я знаю, какой именно я стану, когда все закончится. Я видела новорожденных вампиров своими собственными глазами, и я слышала рассказы своих будущих родственников о их диких юных деньках. Несколько лет, большая часть моего сознания будет постоянно испытывать «жажду». Пройдет некоторое время, прежде чем я снова стану собой. И даже тогда, когда я научусь контролировать себя, никогда уже не смогу чувствовать так, как чувствую и ощущаю сейчас — страстно влюбленной человеческой девушкой.
Я хотела испытать все ощущения. Прежде чем обменяю свое теплое, хрупкое, управляемое гормонами тело на что-то красивое, сильное… и неизвестное. Я хотела настоящий медовый месяц с Эдвардом. И, несмотря на опасность, которой он так боялся меня подвергнуть, он согласился попробовать.
Я только неясно опасалась Элис, скольжения и прикосновения сатина к коже. Мне было все равно, пусть весь город обсуждает меня. Я не думала о спектакле, в котором мне совсем скоро придется сыграть. Я не волновалась, что наступлю на шлейф или засмеюсь в неподходящий момент. Не переживала, что я слишком молода или что вдруг засмущаюсь зрителей и даже не боялась пустого места, на котором должен был сидеть мой лучший друг.
В своем счастливом месте я была наедине с Эдвардом.
Глава 2
Длинная ночь
— Я уже скучаю по тебе.
— Мне не обязательно уходить. Я могу остаться…
— М-м-м.
Какое-то время тишину нарушали лишь стук моего сердца, сбивчивый ритм неровного дыхания и шепот наших синхронно двигающихся губ. Иногда так легко забыть, что я целуюсь с вампиром. Не потому, что он казался обыкновенным человеком — ни на секунду я не забывала, что обнимала ангела, а не мужчину — но он так по-особенному целовал мои губы, лицо и горло, это были непередаваемые ощущения. Он утверждал, что уже давно переборол искушение, которое вызвала у него моя кровь. Одна только мысль, что он может потерять меня, вылечила его от этой жажды. Но я знаю, запах моей крови все равно до сих пор причинял ему боль — все еще обжигает ему горло изнутри, словно он вдыхает языки пламени.
Я открыла глаза, и оказалось, что он тоже смотрит на меня. Не понимаю его, когда он так смотрит на меня. Можно подумать, что я ценный приз, и победитель он, а не я.
Наши взгляды встретились; его золотые глаза были так глубоки, что мне показалось — я могу разглядеть в них его душу. Глупо, но этот факт — существование его души — всегда подвергался сомнению. Несмотря на то, что он вампир, у него была самая прекрасная душа, еще прекраснее, чем выдающийся ум, несравненное лицо или великолепное тело.
Он смотрел на меня так же, словно видел мою душу, и кажется, остался доволен зрелищем.
Он мог читать мои мысли у кого угодно, но не у меня. Кто его знает почему, но какой-то странный дефект в моем мозгу, подарил мне иммунитет ко всем сверхъестественным и страшным вещам, которые способны творить некоторые бессмертные. (Лишь мой разум был неподвластен им, но некоторые вампиры, не разделявшие взглядов Эдварда, вполне могли причинить вред моему телу). Но я была очень обязана этому дефекту, благодаря которому мои мысли оставались в секрете. Даже подумать стыдно о возможной альтернативе.
Я снова притянула его лицо к себе.
— Однозначно, я остаюсь, — секунду спустя пробормотал он.
— Нет, нет. Это твой мальчишник. Ты должен пойти. — Я произносила эти слова, а сама запустила правую руку в его бронзовые волосы, и крепче прижала другую к его пояснице. Он нежно провел по моему лицу прохладными пальцами.
— Мальчишники устраивают для тех, кому горько видеть, как проходят последние холостяцкие дни. Я же с нетерпением жду, когда закончатся дни моего одиночества. Так что, нет смысла.
— Действительно, — выдохнула я на его по-зимнему холодную кожу на шее.
Это было почти как в моем счастливом месте. Чарли в своей комнате спал беспробудным сном, значит, мы были практически одни. Мы лежали, обнявшись на моей маленькой кровати, тесно прижавшись, насколько это позволял толстый плед, в который я была укутана словно в кокон. Ненавижу одеяло, но романтический момент может быть испорчен, если у меня застучат зубы. Если я включу обогреватель в августе месяце, Чарли это наверняка заметит…
По крайней мере, раз уж мне пришлось укутаться, то рубашка Эдварда лежала на полу. Я так никогда и не перестану восторгаться его прекрасным телом — белое, прохладное, словно отполированное мраморное изваяние. Я восхищенно провела рукой по его каменной груди и плоскому животу. По его телу пробежала легкая дрожь, и его рот снова нашел мои губы.
