Нора Робертс - Любовь в вечерних новостях
Наконец я стала работать днем. Мы долго искали приходящую няню и уже из-за этого начали ссориться. Дуг хотел, чтобы я ушла с работы и была с Джошем. А я не хотела.
Ливи прижала пальцы к вискам, потом снова сложила руки на коленях.
— Джош был так всем доволен, так хорошо ухожен. Я любила его больше всего на свете, но не считала, что мне надо уходить с работы. Мне казалось, что нельзя губить карьеру и проводить с ним все свое время. Дело было, в общем, и в деньгах, и в моих амбициях. И еще я не хотела давить на ребенка своей личностью.
Она уже говорила не так громко и уверенно.
— Конечно, было очень соблазнительно все время проводить с ним и баловать его. Дуг говорил, что, будь моя воля, я устроила бы Джошу вечное детство. А мне казалось, что он слишком торопится, хочет, чтобы Джош поскорее вырос. Было очень трогательно, когда Дуг хотел купить ему футбольный мяч или двухколесный велосипед, а Джошу едва исполнилось полтора года. Но однажды он настоял на своем и купил большие качели. Джошу было тогда два года. Я пришла в ужас. Мы поспорили, но не очень серьезно. Он смеялся и говорил, что я слишком трясусь над ребенком. Он должен расти мужчиной. Если бы я… послушалась внутреннего голоса, все могло быть иначе.
Ливи вновь взглянула на портрет сына.
— Днем мне на работу позвонила няня и сказала, что Джош упал с качелей, но ничего серьезного, только шишка на голове. Но я все бросила, позвонила Дугу и помчалась домой. Он приехал даже раньше, чем я. Джош выглядел совершенно нормально, но мы оба запаниковали. Мы сразу же повезли его в отделение неотложной помощи. Помню, как я сидела там, пока ему делали снимок. Сидела в такой большой комнате, с черными пластиковыми стульями, металлическими пепельницами и лампами на потолке. Пол был выложен черной плиткой с белыми крапинками. Я их считала, а Дуг шагал взад-вперед.
Вышел врач и повел нас в свой маленький кабинет. У него был очень ласковый голос. Я сразу прочла все в его глазах, но не хотела верить. В это невозможно было поверить.
Ливи прижала ладонь ко рту, стараясь подавить рвущееся из груди рыдание. Она снова переживала все до мелочей, прежняя боль вернулась снова.
— Я и не поверила, когда он сказал, что у Джоша произошла закупорка сосудов головного мозга и он умер. И все кончено.
Ливи раскачивалась взад-вперед, прижимая фотокарточку к груди, а подступившие слезы раздирали ей горло.
— Я даже не знаю, что было потом. Со мной случилась истерика. Мне дали успокоительное. Потом я очутилась дома. Дуг был уничтожен. Но мы были не в состоянии поддерживать друг друга. Вместо этого мы говорили ужасные вещи. Он проклинал меня за то, что я не ушла с работы и не сидела с ребенком, ведь если бы я была дома, то, может быть… А я поносила его и кричала, что это он купил качели, эти проклятые качели, которые убили моего ребенка.
— Ливи.
Торпу так хотелось унять ее неутолимую боль, вытравить саму память о трагедии. А она все прижимала к груди фотокарточку, словно могла оживить ребенка биением своего собственного сердца. Но чем он мог ее утешить? Слова тут не помогут. Да у него и не было слов. Он мог только крепко ее обнимать.
Ливи смахнула слезы, и Торп прижал ее к себе еще крепче. Горе вышло наружу, но не иссякло. Она сейчас жила одним былым чувством и снова должна была пройти путем скорби.
— Пришел Грег. Он был крестным отцом Джоша и нашим ближайшим другом. Да, только Богу известно, как мы нуждались в дружбе, ведь наш семейный мир рухнул навсегда. Грег не давал нам наносить друг другу новые раны, но главную беду избыть было невозможно. Джош умер.
Ливи глубоко прерывисто вздохнула, он ощущал, как дрожат у нее плечи.
— Он был мертв, и ничто не могло этого изменить. И некого было винить в его смерти. Просто несчастный случай.
Ливи замолчала, и надолго.
Торп чувствовал, что она собирается с силами, чтобы продолжать. Ему хотелось, чтфбы она перестала так остро чувствовать эту боль. Ясно, что она не пройдет никогда, но со временем сменится печалью. Он понимал, что это время еще не пришло.
Ливи заговорила снова:
— Грег взял на себя заботу обо всем. Я мало что понимала. Мне что-то давали все время. Не знаю даже что. В первую неделю после случившегося мы с Дугом были как зомби. Приехали мои родные, но они не понимали меня. Они почти не знали Джоша. Я каждый день подходила к его комнате, надеясь услышать, как он играет. Я опять стала работать, мне было невмоготу оставаться в доме и думать, что его нет.
Слезы хлынули из ее глаз. Голос охрип. Что бы Торп ни думал отыскать под покровом ее постоянной сдержанности, нашел он совсем другое. Ливи казалась ему сейчас незрячей, она вряд ли понимала, что он здесь, вряд ли чувствовала, что он ее обнимает.
— Наш брак распался. Мы оба это знали, но никто не решался сказать об этом вслух. У нас обоих было такое чувство, что если мы промолчим, то Джош вернется. Мы вели себя вежливо и обходительно. Я хотела, чтобы кто-то со мной поговорил. Не знаю, какие слова мне хотелось услышать, но у Дуга таких слов не было. Не думаю, что они были у меня. Мы спали в одной постели и не касались друг друга. И мы прожили так месяц…
Однажды я попросила его пойти со мной в комнату Джоша и помочь мне… помочь мне убрать его вещи. Я не в силах была сделать это одна. Он ушел и не возвращался всю ночь. Я вынуждена была позвонить Грегу.
Ливи прижала ладонь ко лбу, пытаясь не сбиться.
С Дугом мы больше никогда об этом не говорили. Потом приехала Мелинда, моя сестра. Она очень любила Джоша. Она все время присылала ему бессмысленные, но дорогие игрушки. Ее присутствие как будто немного помогло. Она заставляла нас куда-нибудь выбираться, чтобы развлекать ее. Приучала нас ни о чем не думать. Думаю, это мне тогда помогло. Я начала понимать, что мы с Дугом только мучаем друг друга, притворяясь, будто мы по-прежнему муж и жена. Это нужно было прекратить. Я решила просить его о разводе. Это было нелегко. Я несколько дней не решалась.
Как-то я приехала домой раньше обычного. Мне хотелось обдумать, что я ему скажу. Я твердо решила, что сегодня вечером с ним поговорю. Когда я приехала, то увидела его автомобиль. Я подумала, что он внезапно заболел и потому дома. Когда я поднялась наверх, он лежал с моей сестрой.
Ливи очень бережно положила фото себе на колени.
— Это был последний удар. У меня не осталось ни сестры, ни дома, ни семьи. Прежде чем они успели опомниться и начать что-то объяснять, я уже уехала. Я не желала слышать ничего. Я не хотела говорить им разные скверные слова, которые я бы обязательно сказала, если бы задержалась. Я поехала в мотель. Там я пришла к убеждению, что мои родители были совершенно правы. Если не позволять себе лишних эмоций и привязанностей, то не будешь и страдать. Так я собиралась жить в будущем. Никто и никогда не погрузит меня снова в эту пучину отчаяния. Я уже достаточно настрадалась. Я сразу же заполнила документы на развод. Я больше никогда не говорила с Дугом, только через Грега. Спустя некоторое время я начала понимать, что Дуг опередил меня. Он использовал Мелинду, чтобы положить конец нашим разрушительным отношениям. От этой мысли мне стало легче его простить. И еще потому, что у нас с ним было необыкновенное наше чудо, и мы оба его потеряли.
